Вместо вступления

В этом месте всегда был совершенно невероятный рассвет. Светило вставало из-за перины облаков, поднималось неспешно в безбрежное небо. Вначале едва уловимые серебристо-серые сумерки разгонялись тонкими лучиками теплых нежных тонов, а затем мир заливался потоком яркого золотого света.

Летом и зимой, весной и осенью – в этом месте мир торжествовал, отмечая праздник жизни, отмечая очередной замечательный день.

Солнце могло спрятаться за тучи, и тогда серое бурчащее, бурлящее полотно ходило над степью, угрожая пролиться стеной воды, а внизу покачивался сонный ковыль, дурманом пах хмель…

Здесь не было строений, ни одного! На ближайшие десятки, сотни километров вокруг была только степь, степь, степь.

Людей здесь тоже не было.

По идее.

Обычно.

Но так почему генерал в летах с убеленными висками с ужасом смотрел на вопиющее нарушение дисциплины?!

Нарушению дисциплины было лет 25, и язык не поворачивался назвать эту девицу женщиной! Она была… была… генерал рванул на себе мундир.

Розовая юбочка, розовый пиджачок, белая блузочка и белые сапожки. Белые волосы и глаза, как у совы! Цвета жженного янтаря. Кошмар какой-то!

Молоденький солдатик, которому вверили охрану подведомственного объекта, мямлил что-то перед этой девицей.

И подумав о том, что не зря сердце с утра кололо, ой не зря!, генерал прошагал к девице и её воздыхателю.

- Что делают посторонние на объекте?! – рявкнул он громогласным басом. Девица подпрыгнула, шарахнулась в сторону, солдатик вытянулся во фрунт. – Я тебя спрашиваю, крыса ты сухопутная, - ласково обратился военный к дозорному. – Что делает вот это нечто на объекте? Кому было сказано? Кому уже кол на голове стесали о том, что на объекте посторонних не должно быть, а? Ты почто устав нарушаешь? На вахте давно не был? Так мы быстро устроим, штрафников в Антарктиде давно ждут, там некому охранять склады!

Солдатик мялся, краснел, пыхтел, что-то пытался сказать, но перебивать того, кто выше по званию, сущее самоубийство.

Вот только прибывшая девица об этом определённо не знала.

Постучав по плечу генерала, она улыбнулась ему в алое от гнева лицо.

- А он и не приводил.

- Что?! – весь гнев из военного вышел, словно воздух из воздушного шарика. Девица улыбалась, мило так, мило…

Генерал опустил голову вниз.

Рядом с длинными ногами, обутыми в белоснежные сапожки, были две сумки. Две ярко-розовых сумки, Карл! И на верхней сумке на слишком пристальный взгляд военного подпрыгнула бело-бело-белоснежная пушистая болонка и растявкалась, как будто увидев кошку!

Сердце заболело ещё сильнее. Девица покопалась в своей розовой маленькой сумочке, сверкнул в лучах рассветного солнца серебристый пропуск эксперта.

- Профессор Борисова, к вашим услугам. И с сегодняшнего дня я здесь работаю.

Глава 1. Профессор Борисова

Комнатушка-клетушка была маленькой-премаленькой. Даром, что расположенной рядом с лабораторным блоком, куда «ссылали» на первичную практику всех новоприбывших.

«Профессор» Борисова, что очевидно тоже была такой новоприбывшей, что ещё более естественно и логично было – так это то, что никакого возмущения по этому поводу новоприбывшая не испытывала. Ни в том плане, что почти весь день продержали в кабинете, заставив заполнять гору анкет, ни в том, что ей не поверили, что это её самое что ни на есть настоящее учёное звание. Ни в том, что не поверили в наличие исследований и должных навыков. Положенным, между прочим, согласно регламенту Международной ассоциации джа-ученых. Джа – от джампер. Название, конечно, было спорным, но, как ни удивительно, взяло и прижилось!

А предлагали многое: телепортации, перемещений, смещений, векторных сдвигов и так далее, так далее, так далее. Кто во что горазд!

Само явление «джампа» - мгновенного переноса живого или неживого предмета сквозь пространство, долгое время было без общепринятого названия. Но постепенно всё улеглось, утряслось, подвелось под научную первичную базу, и ассоциация учёных занялась частностями.

Убрав длинные пряди с лица, хозяйка маленькой комнаты пощекотала за ухом подкравшуюся к ней собаку и взглянула на фотографию, остановившуюся в голографической рамке.

«Эммануэль от коллег на долгую память. Будь всегда такой же занозой, чтобы и другим было жить веселее!»

Увидь эту фотографию кто чужой, он испытал бы нешуточное изумление! Потому что девица, явившаяся под светлые очи генерала Рокосовского, на фотографии была определённо в военной форме! А тяжёлый армейский лучемёт на её плече явно был не для красивых глазок и не за-ради красивого кадра.

Впрочем, возможности у посторонних увидеть рамку и её содержимое – не было, хозяйка комнаты позаботилась об этом в первую очередь. Во избежание проблем.

Точно так же, во избежание неприятностей, был выбран внешний вид. Красавица «профессор Борисова» не была расположена к розовому цвету до такой степени, не было это и способом защиты от внешнего мира. Это было простой лакмусовой бумажкой, на что посмотрят в обществе, где ей предстояло пробыть некоторое время: на внешний вид или на содержимое светлой головы.

Ещё недавно оказаться в подобном месте в подобно виде капитан Лонштейн могла бы в одном случае – при операции под прикрытием. Но заявление об увольнении она написала хоть и под давлением обстоятельств, но отдавая себе отчёт в том, что делает. А повод добраться до одного из закрытых космодромом Меко – международной космической организации, был очень прост.

Здесь работали два человека, до которых профессор Борисова очень хотела добраться.

Хотя нет, такая постановка вопроса была по ряду причин в корне неверна. Профессор Борисова была заинтересована исключительно в теории джампа. Но ещё пару месяцев назад её можно было увидеть мельком в узкоспециализированых изданиях или во всех журналах и информационных зарубежных голографических лентах в ротациях, посвящённых развалу Гюрзы – могущественной террористической организации. Вот только представляли красавицу из русского патруля в белом похоронном мундире, как «капитана Лонштейн».

Собственно, Эммануэль Борисова-Лонштейн была сотрудницей русского патруля, теперь бывшей, а в настоящем лишь профессором математических наук в сфере приложения векторного преобразования, проще говоря – джампа. Говоря ещё проще языком исключительно фантастическим – телепортации.

Эми, так называли капитана близкие, оказалась в степях из-за человека, который когда-то был близок с Сатаной, и из-за профессора Дашко, который имел в научных кругах весьма специфическую репутацию по одной причине. Профессор был достаточно неосторожен, чтобы коллеги узнали о том, что он изучает явление временного джампа. Репутация достопочтенного учёного была на этом кардинально подорвана. Но именно она привела Эммануэль сюда, в Двенадцатый корпус Меко.

Если же начать с самого начала, то вернуться пришлось бы во Францию, когда капитан Борисова-Лонштейн, тогда ещё не обладавшая таким званием, училась кататься на роликах класса «агрессив» и свалилась в старую дамбу. Ненароком спася жизнь заложницы там запертой.

Юная графиня Рашель Монтесье стала пропуском для Эммануэль в мир французской аристократии, а также случайной ступенькой к одному чудовищному делу – к делу террористической организации Гюрза.

История там была запутанная, перепутанная, местами совершенно безумная, но в общем итоге, русский патруль под началом чудесного Котика собрал себе в напарники самых разных людей, общим миром навалились, и от Гюрзы не осталось ничего. Вот только в процессе выяснения всех обстоятельств открылся факт существования некоторого человека, который использовал Гюрзу как своих карманных террористов.

Таинственный некто получил кодовое имя Сатана, Эммануэль решила, что она разобралась с личными проблемами в лице одного противного мужчины, который по насмешке судьбы был её напарником, но как оказалось впоследствии – она была неправа.

Вредный Змей не желал пускать Эми в свою жизнь, потому что количество скелетов в его шкафу было мало совместимо с жизнью, и прошлое его догнало. Пока Эммануэль пыталась добраться до Сатаны и хотя бы собрать все данные воедино, азиатская мафиозная группировка Триада пыталась активно развалить русский патруль.

Со счётом два – ноль «матч» между русскими и криминальным миром подошёл к концу. Эми уволилась, Змей, наконец, признал свои чувства, красавица Рашель, опекунство над которой Эммануэль оформила с большим удовольствием, недавно станцевала на своём первом балу…

А от Сатаны пришло письмо.

Естественно, Эми и в голову бы не пришло, что этот человек, всё время прятавшийся так близко от неё, погиб. В конце концов, за время расследования она насчитала как минимум четыре его смерти!

Но получить письмо от него было странно.

К тому же, такое письмо, словно они были добрыми друзьями!

«Здравствуй, Ангелочек.

Я долго думал, хочу ли я тебе написать.

Ведь именно благодаря тебе я лишился всех своих покровителей и теперь вынужден скрываться, в очередной раз поставив точку на всех своих планах. Потом я подумал ещё немного и решил, что не вижу в этом ничего страшного.

В отличие от своего отца, во многом замечательного человека, хотя и действительно с душой дракона, Ли Ван – не дотягивает ни по каким параметрам. Из него никогда не получилось бы достойного правителя всего мира.

Люди сейчас стали скромными, скрытными, слабыми, так что с правителями, даже возможными, большая проблема. Даже и не знаю, к кому обратиться и от кого получить то, что мне надо.

Один из самых лучших вариантов, который только можно представить на текущий момент – это ты, Ангелочек. Не хочешь править миром?

Странно, мне даже не нужно видеть тебя, чтобы знать точно, что сейчас ты скривила нос, совершенно как кошка, и возмущенно бурчишь. Не бурчи. Это был просто вопрос.

Ты откажешь. Все отказывают.

Но есть кое-что более интересное, что я хотел бы с тобой обсудить. И то, о чём я хотел бы тебя предупредить. Ты мне нравишься, Ангелочек, поэтому твои слёзы не то, что я хотел бы увидеть.

Не дай своей протеже войти в мир джампа, иначе тебе придётся её хоронить».

На этом письмо обрывалось.

Сатана не врал, ему было выгоднее говорить правду, а Эми пришлось заняться тем, чем заниматься она не планировала – начать собственное расследование на вольных хлебах.

И для начала ей нужен был корпус Меко и профессор Дашко.

Хочешь познать врага своего – познай силу его и слабость.

С этого Эммануэль решила начать. Познать силу Сатаны, изучить его временной джамп. Должно же было хоть кому-то, что-то известно?

И эти письма…

Сатана написал не одно письмо, а она – отправила ему ответы. На каждое. На каждое бумажное письмо, отправляемое каждый раз с другого конца света! Словно умный враг издевался, говоря о том, что его невозможно поймать, невозможно достать.

Конечно, у таких посланий могло быть ещё какое-то значение, но что-то в это мало верилось.

Взглянув на маленький карманный терминал, Эммануэль спрятала его под подушку. До прохождения проверки службы внутренним контролем все контакты с внешним миром были под запретом. Не то, чтобы очень смущало или раздражало, но рука так и тянулась к приборчику. К тому же защита в корпусе была – кот наплакал! Вот только, профессор Борисова не имела ничего общего по документам с капитаном Лонштейн, и таковой ситуация и должна была оставаться.

Оружия у Эммануэль с собой не было, на гражданке не положено, но никто в корпусе не блокировал джамп, так что по необходимости вооружиться для неё не составило бы труда.

К тому же, ещё были связи, которыми можно было бы воспользоваться в случае чего.

Но всё же самым быстрым способом добраться до профессора – был путь через корпус, а значит надо было хотя бы временно подчиняться правилам.

Погладив белую пушистую болонку, Эми подумала о том, что всё же с количеством стабилизаторов она дала маху.

Потом забралась в кровать, накрылась с головой и мгновенно уснула. Она не была гражданской, кто в таких бы обстоятельствах извертелся бы в ожидании утра. Она не нервничала и не психовала на этапе заполнения бумаг, всё, каждое слово, что она написала, имело соответствующее документальное подтверждение. А то, чего не должно было там быть отображено, писать, очевидно, Эми не стала.

Утро было сонным, двинувшись на закрытую парковую зону выгулять собаку (на территории огромного подземного корпуса были и свои парки), Эммануэль раскланивалась с практикантами и молодыми учёными. Насколько ей было известно со слов прадеда, поднявшего по просьбе шебутной правнучки свои связи, некоторые здесь в блоке «практики» застревали на несколько лет. Только счастливый случай мог позволить перепрыгнуть дальше – в должность личного ассистента и помощника кого-то из учёных. А уже оттуда можно было плавно добраться до отдельного лабораторно-исследовательского блока и уважения как состоявшегося учёного.

Ничего из этого Эммануэль не интересовало. Её стол в кабинете дома был просто засыпан предложениями работы. Другое дело, что она знала точно, что счастливый случай вот-вот последует, и связан он будет с профессором Дашко.

Его личный ассистент, обаятельный молодой мужчина, наконец-то, прорвался сквозь груду своих технических деталей и таки доказал теорему Маунта. Сейчас, Эми знала это совершенно точно, счастливый новоиспечённый учёный собирал вещи. Его ждали во Франции, в университете, посвящённом исследованиям медицинского джампа.

А место личного ассистента профессора Дашко становилось вакантным.

Эммануэль не собиралась его занимать, но собиралась воспользоваться процессом «выборов» специально для того, чтобы задать парочку вопросов. Конечно, не как в опросниках, которыми всегда славилась капитан Лонштейн, но хотя бы немного, чтобы знать, с чего начинать. Что вообще уже известно в сфере временного джампа, пусть даже и в категориях полного доказанного отрицания.

- Мисс! – мужчина в ливрее обслуживающего персонала Меко преградил Эми дорогу, когда она раздумывала, куда свернуть в парке. – Сюда нельзя.

- Нельзя? – удивилась девушка, крепче сжав свою болонку. – Я думала – парк полностью открыт!

- Нет, мисс. Сюда нельзя. Рестрикт-ареа. Запрет.

Русский язык давался лакею тяжело. Девушка пожала плечами и повернулась. Собачка облаяла парня и затихла под мышкой у хозяйки.

Значит, нет никакой ошибки. Парк действительно был ключевым связующим звеном, между разными лабораторными блоками. На карте были белые пятна, и именно по той дорожке, куда Эммануэль хотела пройти, можно было их закрыть.

Новость хорошая – там действительно что-то есть.

Новость плохая – она могла привлечь внимание этим неосторожным появлением.

Следовало ненадолго притихнуть.

И Эми собиралась четко следовать этому правилу.

Вот только служба безопасности двенадцатого корпуса считала иначе.

Вызов к ним поступил сразу же после того, как Эми закончила завтрак и с толстой стопкой электронных папок направлялась в третью лабораторию, которая сейчас пустовала. Насколько она могла прикинуть расклад, учёному нужно было ещё четыре дня. Через два – в Меко собирались устроить «мальчишник» для него, значит, объявление о том, что профессор Дашко ищет ассистента, должно будет появиться в районе следующего понедельника.

СБ Двенадцатого корпуса была одной из самых неповоротливых, поэтому, по расчётам Эми, визу на её документы могли поставить не раньше четверга текущей недели. За день до мальчишника. То есть вместе с визой, профессор Борисова должна была получить и приглашение туда.

А вместо этого – пришел вызов в СБ.

Кабинет, куда провели профессора, был пуст. Стол, стул, закрытое жалюзи окно. Если Эми прикинуло правильно – то окна за ним как раз и не было. Глухой сектор, без окон, сектор СБ. Что-то пошло не так.

Следом пришёл и ответ, что да, действительно, не так. Яркий свет ударил по глазам, болезненной вспышкой, до рези. Под веками зачесалось и слёзы покатились сами собой. Естественно, никого в кабинете не появилось.

Добро пожаловать. Методика не СБ, военная методика допроса. И у этого света имелся ещё один интересный побочный эффект – эффект просвечивания верхних слоёв одежды.

- Между прочим, - сухо заметила Эми, прикрывая глаза рукой, - за такое не бьют по рукам, за такое шаловливые ручки сразу выдёргивают из плеч. Целиком. Так что, или выключайте, или сразу начнём с обвинений в сексуальном домогательстве. И да, не смотрите с таким ужасом. У меня действительно бельё с кружевами и черепами. И если не хотите, чтобы черепами в моей коллекции стали ваши головы – выключайте шарманку.

Свет погас, вместе с ним – практически мгновенно открылась дверь, и в кабинет шагнул мужчина. Высокий, роскошный «самец» с журнальных обложек. Глядя на него, можно было легко потерять голову. Роскошная мускулатура, роскошная внешность, грива пепельных волос, бронзовый загар, белоснежная профессиональная улыбка в тридцать два зуба, ярчайшие зелёные глаза и очаровательная ямочка у губ, напоминающих изгибом лук Купидона. При его виде нормальные женщины экзальтированно визжали, а Эми захотелось застонать и побиться головой об стену.

- Так вот вы какая, профессор Борисова, - дойдя до незанятого стола, мужчина сел на его край, показал на стул Эми. – Прошу, профессор. Садитесь. Разговор нас ждёт долгий и интересный. Не буду спрашивать, откуда вы знаете о просвечивающем свойстве военного лазера, допускаю, что моя бывшая жёнушка могла вам много интересного рассказать. Но теперь я послушаю вас, я внимательно послушаю, что вы забыли на территории двенадцатого корпуса Меко. Насколько мне известно, вы сейчас занимаетесь каким-то научным исследованием. А раз уж вы здесь, значит в подведомственном мне корпусе что-то неладно.

Эми молчала, лихорадочно прикидывая стратегию поведения.

Мужчину звали Анджей Луговски. Он был военным аудитором, отличным профессионалом своего дела, по человеческим качествам редкой гадостью, хотя точнее было бы сказать другое слово. В студенческие годы из имени «Анджей» появилось «Энджи», кто-то решил, что это созвучно с «Ангелом», и так и повелось. Явление мистера Ангела (внешность располагала) выносило вперёд ногами всех на подведомственном ему объекте: женщины падали в обморок от его красоты, мужчины от ревности, начальство от того, что он творил.

В военных кругах и приближенных к ним куда чаще Анджея называли Джей.

И да, Эми лично с ним не была знакома, за глаза знала очень много интересного. В конце концов, было бы странно не знать первого мужа своей лучшей подруги!

Они были впечатляющей парой – Ангел и леди Дракула.

- Анджей.

- Можно просто Джей, Леда наверняка говорила, что я не переношу ни полное имя, ни его ангельское сокращение. Да вы садитесь, Эммануэль. Стул удобный, без заноз.

- Ага, чтобы вы надо мной нависали. Спасибо. Мне и тут у фальшивого окна, знаете ли, неплохо.

- Какая умная девушка, - ухмыльнулся Анджей, закинув ногу за ногу. – Что вы тут делаете, профессор?

- Могу, Джей, задать тот же самый вопрос вам. Что вы делаете в двенадцатом корпусе? С каких это пор военный аудит приезжает по выездам в такие места?

- С тех пор, как русские патрульщики, идиоты безголовые, сцепились поочередно вначале с Гюрзой, потом с Триадой, - отозвался мужчина равнодушно. – Лучше бы они просто совершили дружно массовое самоубийство, чем творить такую… бред. – В последний момент Джей вспомнил, что разговаривает всё же с дамой и заменил грубое окончание фразы на более вежливое и спокойное. – Теперь военный аудит не только по патрулям отправили, но ещё и по полицейским отделам, и по корпусам Меко. Не самое приятное занятие.

- И услышав знакомую фамилию, вы решили, что надо развлечься и отвести душу?

- Точно! – отозвался Анджей радостно. – Вы же не будете возражать?

- Буду. У меня есть планы и нет желания тратить своё время на заигравшихся мальчишек, которым давно пора высунуть нос из песочницы, - мило улыбнулась Эми. – Глядя на вас, могу сказать, что Леда была права. После вашего развода прошло уже сколько? Четыре года? А вы до сих пор не повзрослели.

- Милая, - встав со стола, Анджей дошёл до окна вразвалочку, наклонился, разглядывая профессора. – Ты за базаром следи. Если захочу, то я твою карьеру тут и похороню. Поняла меня? Не знаю уж, за какие заслуги тебя в этот корпус впихнули. Перед кем ты так активно раздвигала свои хорошенькие ножки. Но здесь это не пройдёт.

Желание врезать в эту смазливую рожу было очень велико, но Эми сдержалась. Почтенные профессора не распускают руки. И даже ноги. Особенно ноги! Хотя и стоял этот «мистер Ангел» на диво удобно для болевого приёма.

- Завидно? – улыбнулась Эми нежно. – Не перед кем было в своё время раздвинуть ноги и пришлось подниматься самостоятельно? Сочувствую. Очень сочувствую. А теперь убери от меня свою рожу, воняющую перегаром. И сообщи по пунктам, какие проблемы с моими документами. В противном случае, к обвинению в домогательствах, я добавлю оскорбление личности словом и делом.

Джей застыл на середине движения.

Эммануэль улыбалась, только глаза оставались ледяными. Сносить молча оскорбление? Нет уж. Профессор Борисова никогда не позволяла себя оскорблять и оставаться потом безнаказанными.

- Итак, - повторила она почти весело. – Мы работаем? Или вы дальше пытаетесь потешить своё самолюбие и тщеславие за мой счёт, Анджей?

Так и хотелось, так и подмывало добавить «мистер Ангел», но это было бы на диво неосмотрительным решением.

- Я проверю каждую твою бумажку, каждую строку, и если хоть где-то я найду хоть какую-то подозрительную деталечку, хоть что-то будет необъяснимо, ты вылетишь отсюда быстрее, чем успеешь мяукнуть, поняла?

Эми молча смотрела и улыбалась, зная, что её улыбка бесит этого мужчину сейчас больше всего на свете. К тому же, вот что-то, а мяукать она не умела. Нападала всегда мгновенно, отрывая от жертвы громадные куски. Как там её назвала одна девчонка из предыдущего дела? Белой акулой. Вот!

- Полагаю, что мы договорились, - вежливо согласилась Эммануэль. – Вы качественно выполняете свою работу, я соблюдаю регламент двенадцатого корпуса. У вас сейчас есть ко мне какие-то вопросы, Анджей? Или я могу продолжить следование своим планам?

- Где вы будете? – процедил мужчина сквозь зубы.

- На ближайшие несколько дней, пока мне не дадут допуск, я буду в третьей лаборатории.

Повернувшись на каблуках форменных сапог, Анджей выскочил за дверь. Эми проводила его недоуменным взглядом, собрала папки и двинулась в сторону лабораторного корпуса. Да, конечно. Она знала, зачем с такой скоростью аудитор метнулся прочь – чтобы расставить жучки по всей лаборатории.

Но профессор Борисова действительно собиралась заниматься тем, что делают в лабораториях, исследовать. Раз уж так получилось, что она оказалась в месте, где всё создано для того, чтобы заниматься наукой, не просто «можно», нужно было поддаться одной из своих самых больших слабостей в жизни.

Помимо науки в их числе значились как живые люди, так и определённые хобби. Профессор Борисова не представляла свою жизнь без джампа, роликов класса «агрессив», компьютеров… И людей… любимого прадеда, любимой подруги Леды, любимой воспитанницы Рашель, ставшей практически младшей сестрой, и любимого мужчины Змея. Конечно, Змей это было всего лишь прозвище, прозвище бесстрашного и пугающего начальника русского патруля. Но называть его Рюичи Эми до сих пор не привыкла. Да и он сам, говоря откровенно, совершенно отвык от собственного имени.

Про их отношения можно было написать дамский роман, но при этом не передать и десятой доли того, что между ними было, и чего между ними никогда не было.

И всё равно успех был бы обеспечен: спасение прекрасной заложницы из плена, поцелуи украдкой, отношения на работе, снова спасение, мимолётная ласка и удивительно нежная забота, ревность и соперница. Целый «букет».

К сожалению, же даже нельзя сказать, что не заболеваний! Потому что это была уже не любовь, со стороны Эми, это была болезнь. Она болела этим гадом чешуйчатым так, как не болела никогда ни по кому другому. С первого взгляда, с первого появления в патруле, когда его несчастного назначили её наставником, а потом и напарником, и до самого конца.

Подозревала здраво Эммануэль, что это та самая любовь, которая до гробовой доски, и теперь у неё был шанс до неё добраться, до естественной смерти, в смысле, а не быть убитой где-то в перестрелке или когда у кого-то окончательно сдадут нервы из-за «капитана Лонштейн». Прецеденты были.

И сейчас ей так безумно хотелось услышать его голос. Позвонить, поговорить, рассказать о чём угодно, спросить, как он сам, как Рашель, как дела в патруле, но…

У профессора Борисовой было дело, а фамильное упрямство прадеда воплотилось в правнучке в полной мере. Поэтому как бы ни было сложно, как бы ни было тяжело, она не собиралась сворачивать с пути.

В конце концов, раз уж он здесь, должна же она получить ту информацию, которую хочется?!

Ну, и немного исследований провести тоже. Перед преподаванием в академии джампа нужно было успеть проверить пару теорем и изучить одно интересное частное приложение. Чтобы было чем запугивать и заинтересовывать студентов!

Профессор Борисова шла по коридору с мечтательной улыбкой. Вокруг неё в воздухе уже порхали голографические символы, пока она выбирала, с чего начнёт. И это было настолько обыденным явлением в двенадцатом корпусе, что никто и не обращал внимания.

Обычно.

Потому что сейчас с профессора сразу несколько человек не сводили взглядов. Были взгляды и обрадованные, были испуганные, были непонимающие. А один взгляд, если бы только Эми его уловила, обжёг бы её дикой, неприкрытой, ярой ненавистью.

Но в голове у Эммануэль были цифры, векторы и формулы, и посторонние взгляды остались просто взглядами, а один путь, по которому можно было пойти, взял и просто закрылся.

Мир продолжал меняться.

Глава 2. Шумный вечер

В ночь накануне общей вечеринки учёных и их ассистентов не спали многие. Кто-то, как, например, профессор Борисова, засиделся в лаборатории до утра. Кто-то погряз в отчётности с головой, кому-то не хватило времени, чтобы наговориться с любимыми и дорогими.

Джей не спал в ту ночь совсем по другому поводу. Военный аудитор, хорошо знакомый с директором двенадцатого корпуса, взял на себя обязанность перепроверить за безопасниками документы новенькой. Но вот досада, придраться вообще было не к чему! Документы такой чистоты он видел разве что в паре военных округов, но что могла бы делать профессорша, да ещё и по такой узкой специализации, на военной службе?! Банальная гражданская идиотка!

Директор двенадцатого корпуса нервничал и грыз ногти. Всё пошло не так, как должно было! Всё пошло под откос. Всё, всё, всё! Он бесконечно надеялся на друга, но чем меньше времени оставалось до рассвета, тем явственнее было понятно, что всё напрасно. И тогда, за несколько минут до торжества солнца над ночью, по всем экстренным частотам полетело сообщение «мэйдэй, мэйдэй, просьба отменить операцию!»

Но никто не ответил, словно сообщение даже не ушло. И директор сходил с ума от беспокойства и отчаяния.

Он знал профессора Борисову. Нет, он не знал её звания, он не знал, где она работает и почему ей присвоен красный код опасности, но при любом её появлении все операции от оранжевого кода и ниже отменялись мгновенно, безо всяких объяснений.

Но текущая операция была какой угодно, но не оранжевой! И не могла быть отменена просто из-за появления опасной помехи! Каналы экстренной связи молчали. Связаться по открытому каналу было невозможно.

Нервы были натянуты добела.

И когда по внутреннему каналу пришло сообщение, что допуск профессору дать придётся, директор двенадцатого корпуса занялся тем, что не делал уже добрый десяток лет – начал готовить свой личный канал экстренного побега!

Не поставив никого в известность, точно зная при этом, что сегодняшняя ночь для кого-то может стать последней, он собирался сбежать с тонущего корабля. И даже понимая, что так делают только крысы, мужчина предпочитал считать себя умной крысой, чем быть распоследним дураком.

До вечера он занимался важными делами, а за полчаса до начала «выпускного» для молодого ассистента, ставшего самостоятельным учёным, мощная машина тихо отъехала от подземного двенадцатого корпуса, чтобы исчезнуть вникуда…

За полчаса до точки невозврата у каждого нашлось, чем заняться. Профессор Дашко подписывал визу своему лучшему ассистенту и своему самому любимому ученику. А сам с ужасом думал о том, что в понедельник всё начнётся заново, ему придётся разбираться с теми, кто может стать ассистентом, кто может быть хотя бы условно адекватным материалом для работы!

Профессору не хотелось искать в куче камней возможный бриллиант, он надеялся, что найдётся хотя бы подходящий поделочный камень, чтобы привыкнуть к тому, что рядом нет никого столь надёжного. А потом придётся начать заново – присматривать к тем, кто ещё даже не вступи на стезю науки, даже не к студентам – всего лишь к школьникам. И искать среди них бриллиант чистой воды!

Такой, каким он нашёл его в своём ассистенте. И ведь действительно же – бриллиант! По тонким губам профессора скользнула тёплая отеческая улыбка. Да, из него не получилось достойного и многознающего профессора, но зато получился достойный наставник. И да, этим можно было гордиться!

- Профессор? – очаровательная девочка из лаборантской, профессор никак не мог запомнить её имени, заглянула в кабинет, где он сидел при свете единственной лампы. – Да вас все уже обыскались! Все ждут уже. Пойдёмте?

- Конечно, - согласился мужчина, поднимаясь со своего места и выходя в ярко освещённый коридор.

Девушка закрыла за ним дверь своим ключом и поспешила следом. Что будет дальше, её не касалось, она свою часть работы сделала, и сердце приятно грела мысль о том, что на её банковский счёт поступит приятная сумма.

Нужно было ещё зайти переодеться, поэтому незадолго до зала, где должна была проводиться вечеринка, она свернула вбок.

Она безумно гордилась тем, что её маленькая комнатка была в А-блоке, рядом с лабораторией самого профессора Дашко!

Магнитный замок нежно курлыкнул, приветствуя свою хозяйку. Не включая свет, она прошла к окну. Отсюда было хорошо видно, что в парадном зале, подготовленном для вечеринки, горят яркие огни.

И вообще, может быть, у неё получится! И на этой вечеринке профессор Дашко, наконец-то, взглянет на неё. Пусть не как на женщину, но хотя бы как на возможного ассистента! Она уже столько сделала ради него!

Девушка мечтательно улыбнулась. Конечно же, он заметит! Он оценит! Она приготовила роскошное платье! Да, конечно, она просто подсмотрела, в каком платье была на выпускном бале его любимая женщина, и сделала её точную копию! Она умница, и у неё всё, всё получится!

Что-то кольнуло в шею, она даже насмешливо подумала, что живут в прогрессивном веке, столько всего наоткрывали, а от банальных комаров не придумали достойной защиты. Потом в голове всплыло, что на подземной базе комаров быть не может.

Потом почему-то ноги подкосились…

Она так и упала, у окна, бездыханным телом. А оставленное платье, которое уже никому надеть было не судьба, потоками лунного света стекало по краю кровати на пол…

Всего в десятке метров в стороне играла музыка, в потолок взлетали пробки от шампанского. Мужчины, забыв о науке, спорили о спорте и женщинах, женщины в вечерних платьях наслаждались вниманием мужчин.

Эми, получившая, наконец, допуск, смогла пройти в зал, не обратив на себя ничьего внимания. Она хотела просто оглядеться, осмотреться и посмотреть на профессора Дашко в социальной среде. Ей было интересно, что это за человек. Да, у неё было его дело (как о официальное, так и не очень), но сухие строчки текста – это одно, а вот личное впечатление совсем другое.

Он был не сказать, чтобы высоким, и уж точно не подтянутым. Немного сутулым, за осанкой определённо не следил. И определённо он игнорировал спортзал! Профессор был рыхловатый, в мешковатой одежде. Он единственный пришёл на вечеринку в белом халате, в нагрудном кармане болтались очки, к нему же был приколот бейджик. За одеждой профессора если кто и следил, то точно не женщина. Не сказать, чтобы безвкусно, но уж очень стандартизировано. Ни одной яркой детали.

Ни часов. Ни пирсинга. Ни татуировок.

Лицо было приятным, не смазливым, не красивым – а таким гармоничным. Квадратный подбородок, немного низковатый лоб, но крупные глаза, нос курносый и тонкие губы. Глубокие морщины на лбу, Он мог бы быть обычным офисным служащим, по крайней мере, опиши такого – никто не назвал бы его учёным.

Обычный. Совершенно.

Появление Джея в зале заставило Эми отвести взгляд.

Это не было осторожностью, не вызывал он у неё никаких подозрений, да и собственно её интерес к профессору не был чем-то сверхъестественным или тем, что могло вызвать вопросы. Но профессиональную привычку вытравить из души было невозможно!

И судя по некоторым гостям такие проблемы были далеко не только у одной Эми.

Тот же Джей хоть и был гостем на вечеринке (и уже окружён группой смазливых девиц) продолжал сканировать глазами зал, словно полагал, что может случиться какая-то серьёзная неприятность.

И роскошная женщина на противоположном конце зала от него не стреляла глазками, а была настороже и… кого-то искала! От неожиданности (и вообще, этого человека здесь быть было не должно!) Эммануэль даже не сразу её узнала, несмотря на то, что черты были весьма уникальные.

И когда, словно уловив её взгляд, женщина круто повернулась, у Эми непроизвольно вырвался возглас:

- Леда?!

Непостижимая, роскошная, великолепная женщина и ещё с десяток эпитетов, превозносящих её качества, расплылась в улыбке.

Она не ошиблась! В коридоре, когда она возвращалась с очередного совещания, ей показалось, что в толпе мелькнула знакомая макушка! Потом, конечно, Леда напомнила себе, что быть такого не может! Но нет – вот она, самая настоящая Эми, шебутная, взбалмошная! Лучшая подруга.

- Глазам своим не верю! – выпалили они одновременно, встретившись в тёмном уголочке зала.

- Кто бы мог подумать! – Леда покачала головой. – Мало того, что меня тут знакомые через десятые руки пристелили новостью о том, что ты покинула патруль, так ещё и я вижу тебя тут! В самом последнем месте, где я могла бы ожидать!

- Знаешь ли, - улыбнулась Эми, - я тебя тоже не ожидала здесь увидеть. Глядя на то, какие искры летели между тобой и Серхио, я была твердо уверена, что вы в столице, играете во флирт и другие приятные взрослые игры по соблазнению. Но здесь?!

- Но-но! - округлила глаза Варга, - не пали контору! А если серьёзно, не знаю, что с Серхио, но меня сорвали с предыдущего задания, не дав довести до конца аудит, и срочно бросили сюда. Ау! Подруга! Ты меня слушаешь?

Эми не слушала.

Любовалась.

Сколько уже была знакома с Ледой, столько чисто по-человечески ей любовалась. Роскошная «леди Дракула». Лицо сердечком, алые губы идеальной формы, грива чёрных как смоль волос, белоснежная бархатная кожа и алые-алые глаза, опушенные длиннющими чёрными ресницами. Осталось добавить в этот перечень изумительный голос, и становилось понятно, почему к длинным ногам «вампирской» красотки падали состоятельные чины и не слишком дальновидные военные.

Дальновидные мудро понимали, что «подкаты» к леди Дракуле хорошо не закончатся.

- Ты не меняешься, - вздохнула Леда. – И? Серьёзно, что тебя сюда привело?

- Личный интерес. Ничего криминального и ничего такого, что могло бы заинтересовать моих бывших коллег.

- Это-то и пугает! – горестно призналась подруга. – Ну, ладно. Ты точно-точно тут не по работе?

- Точно!

- И никаких криминальных дел?

- Ни-ка-ких! – с лёгкой душой пообещала Эми.

- Ладно, тогда пошли! Я уже успела попробовать здесь кучу вкусностей, и я тебя уверяю, от местного шашлыка ты не сможешь отказаться!

- Даже не буду пробовать, - засмеялась Эммануэль.

Настроение и без того хорошее, ещё больше скакнуло вверх. На вечер у неё были поистине наполеоновские планы: поболтать с Ледой вволю (что из-за работы никогда не получалось), под шумок выяснить, что привело двух лучших военных аудиторов в двенадцатый корпус Меко. Сделать кучу фотографий стола и учёных (чтобы было чем дразнить одного чешуйчатого и хладнокровного). Затем, наконец-то, связаться с домом и выяснить, чем промышляли два самых дорогих человека в её жизни, пока сама Эми была вне зоны доступа.

Роскошные планы, к сожалению, остались таковыми только в мыслях. И хорошее настроение, и всё, что так или иначе подружки планировали, пошло под откос, когда на балконе, где они устроились за маленьким столиком с горой вкусностей и парой бокалов вина, появился абсолютно пьяный и настолько же невменяемый Джей.

- А! – удивился он пьяненько. – Моя дорогая бывшенькая! И кто с тобой? А! Патрульная подстилка! Да-да, ик! Я знаю! – наклонился он к Эми, обдав её запахом перегара. – Знаю. Ты не просто «жена» и даже не «любимая женщина», ты подстилка начальника русского патруля. То-то твоя смазливая мордашка мне показалась знакомой. Ик. Радуешься, да? Моего друга больше нет в живых, а ты тут сидишь! Что ты тут сидишь, когда его больше нет, а?!

- Анджей! – Леда протянула руку, - успокойся, что ты несёшь?

Мужчина отмахнулся от неё.

И Варга взглянула с тревогой на Эми:

- Не слушай его, пожалуйста. Он сам не понимает, что несёт. Анджей, - уже бывшему, - что случилось?! Я тебя таким пьяным не видела с того дня, когда ты решил, что мы разводимся.

- Я рррешил?! – переключилась пьяная агрессия уже на неё. – Я?! Это ты, шлюха, всё решила за нас! Я на тебя руку ни разу не поднял, холил тебя и лелеял! А не успел я за порог, как ты юбку задрала выше головы и помчалась по рукам!

Лицо Леды от обиды не побелело – покрылось алым цветом, от унижения заполыхали и шея, и уши, зато Эммануэль от души присвистнула:

- Ой-ой-ой! Это даже не шизофрения, это похуже будет! Дядя-дылда, присядь что ли, рассказывай, что случилось с твоим другом. А то ходишь тут, на окружающих своё дурное настроение выплёскиваешь, не по-мужски как-то. А если хочешь подраться, так пошли на ринг, там вроде женщин бить не зазорно.

К счастью или к сожалению, кого именно Эми назвала женщиной, до Анджея не дошло. Чисто теоретически, то, что его оскорбили, где-то мелькнуло в голове у мужчины. Но верить в то, что его оскорбила женщина, да ещё чужая подстилка?! Пф! Ещё чего не хватало!

- И с ним ты прожила три года?! – ахнула Эми. – Леда, ты святая женщина!

Подобный вывод Джею не понравился. Скорее, он вывел его из себя окончательно. Нависнув над белобрысой коротышкой, мужчина, привыкший к тому, что даже крепкие мужики безумно теряются под его взглядом, был неприятно удивлён, когда его подбили под коленку и насильно усадили на стул.

- Эми! – застонала Леда, - это же больно!

- Что больно?! Кому больно?! Где больно?! – перепугалась та. – Я тебя нечаянно задела?!

- Да ему же!

- Ах, ему… - равнодушный янтарный взгляд Эми обратился на Анджея, и впервые инстинкт самосохранения того подал голос, намекая, что лучше заткнуться, затаиться и внимательно слушать. Умнее, конечно, не станет, но что-то интересное определённо узнать сможет. – Детка, давай откровенно? Когда ты кому-то дробишь ударом своего сапожка коленку - это хуже и больнее. Другое дело, что в отличие от меня, ты свои ножки не по делу не распускаешь. Итак, - и уже Анджею. – По порядку, можешь даже по раздельным словам, раз для тебя женщины – это второй сорт. Что случилось с твоим другом?

- Он уехал, - пробормотал Джей, низко опустив голову. – Сегодня. Сел в машину и уехал, словно от кого-то спасался! А через полчаса после этого по радиочастотам прошёл сигнал SOS!!!

Яростный выкрик стих, голос мужчины надломился. Леда и Эми переглянулись, но Варга предпочла уступить ведение разговора подруге.

- Он мёртв? – мягко спросила Эммануэль.

- Да… да… убит, выстрелом в затылок. В движущейся машине! Они сказали, что он ехал с убийцей в одном автомобиле! Он доверял ему! Этот гребаный фрик! Также, как и ты! – взъярился Джей, чуть ли не накинувшись на Леду. – После знакомства с тобой он начал сходить с ума по этим идиотским тачкам! Это ты виновата в его смерти!

Говорить про адекватность Анджея не приходилось.

- Хорошо, хорошо, - протянув руку, Эми, как маленького, погладила мужчину по вздрагивающим плечам. И откровенно говоря, сейчас было абсолютно неважно, какие отношения связывали Джея с погибшим. Ему было паршиво…

И он не возражал даже против таких утешений.

- Какое-то странное убийство, - пробормотала Эми, пока, отобрав бокал с вином у Леды, Джей отошёл в сторону.

- Ты тоже обратила внимание?

- Да, - кивнула Эммануэль, на мгновение прикрыв глаза. Так пропадал с глаз пьяный тип с алой рожей и становилось возможным, наконец-то, сосредоточиться. – Почему не джамп? Он же здесь не блокирован!

- Эми! Не хочется тебя огорчать, вот честное слово. И расстраивать тебя не хочется. Но джамп здесь блокирован! Это двенадцатый корпус Меко, они с самого начала работают под эгидой военных!

В ответ на эту сентенцию Эми состроила совершенно невинный взгляд и пропела:

- Конечно-конечно!

- О, нет!

- О да!

- Эми!

- Ну, что сразу «Эми»?! – возмутилась Эммануэль. – Я… я… я нечаянно!

- Да ты по привычке!

- Ну… и это тоже.

Леда закрыла лицо руками.

Нет, вот что с ней такой делать. Что?! Ну, не убивать же! Но ведь как скажет! И ведь действительно, скорее всего, взломала систему блокирования джампа не столько «нечаянно», сколько по дурной привычке! Когда светлая голова и нижние девяносто в тандеме ищут приключения, остальным лучше спасаться, кто может и как может.

А Эми тем временем продолжила свои размышления.

- Так. Окей. Раз здесь джамп блокирован для нормальных людей, ему нужно было покинуть зону блокировки. Почему он уехал один? Да ещё и на автомобиле? Почему не воспользовался системой подземной транспортировки?

- Потому что никто не должен был знать, что он убыл? – предположила Леда. – Но тогда это выглядит так…

- Словно он спасал свою жизнь, верно? При этом убийца был не где-то в стороне, а внутри! Уже здесь, в корпусе! – круто повернувшись к Джею, Эми взглянула на него, как на главного подозреваемого. Мог ли он убить друга? И теперь раскаиваться от содеянного? Нет. Не похож абсолютно.

Зато похож на человека, который потерял друга, а потом постфактум осознал кое-что очень важное. Что его друга убили и убийца до сих пор у него под носом.

И кое-что ещё.

Обычных людей не убивают. Убивают только тех, кому есть, что скрывать.

- Леда, - позвала Эми негромко. – Скажи, пожалуйста, что вы оба здесь делаете? Два самых крепких профессионала первого округа, которые по слухам могут вытянуть даже самое безнадёжное дело?

- Да ничего особенного, - вздохнула Леда негромко. – Меня отправили как финансиста в этот раз. Правда, не просто «отправили», позаботились о том, чтобы сорвать меня с моего дела! Но в общем, ситуация такова, что здесь кто-то выводил из бюджета очень даже крутые шестизначные суммы. Джей присоединился позднее, когда стало очевидно, что под прикрытием Меко кто-то сливает на сторону очень даже не международные секреты.

- Короче, вас обоих отрядили ловить крысу.

- Что-то вроде.

- И как успехи?

- Да никак! – буркнула Варга. – Ладно, ладно, не смотри на меня так недоуменно. Результаты уже есть, но они противоречат друг другу. Где едва-едва, а где и серьёзно. Ой!

- Ой?

- Эми, а помоги мне? – просияла Леда.

Эми только взгляд на неё скосила:

- М? Я? Чего делать надо?

- То, что у тебя отлично получается. Взломать. Инфостанцию директора двенадцатого корпуса. Ныне очень даже покойного, - цинично добавила Леда. – Не хочу никого очернять, но в этом случае – с него в любом случае взятки гладки, а я смогу прояснить ситуацию хоть немного.

- Он – крыса? – прямо спросила Эми.

- Подозреваю, - снова растеряла весь свой энтузиазм Варга. – Понимаешь, он или вся из себя такая затюканная жертва, все вокруг враги, всё плохо, ой-ой, спасите-помогите. Нет, не смотри на меня с таким ужасом. Это не мои слова, это я тебе дословно передаю, что он говорил, когда перед Джеем плакался. Или на самом деле – он та самая крыса, из-за которой сюда нас отправили. Не единственная, конечно. Тут творится такое, от чего у меня волосы дыбом встают на голове. Исчезновение и растраты средств – лишь малая из бед. Тут ещё … люди пропадают.

- Что, прости?!

- Люди пропадают. Человек вечером ушёл в свою комнату, утром уже не вышел. СБ разводит руками, патруль вызывать нет повода, полицейские ничего сделать не могут. Потому что некому написать заявление о пропаже человека. К тому же, опять же, джамп блокирован. «С чего вы взяли, что он/она пропал/а? Вот если всплывёт труп, тогда мы сможем работать, а пока уж извините».

Порядком удивившись, Эми только присвистнула. Вот тебе и двенадцатый корпус под эгидой военных, вот тебе и «безопасное место».

- Вещи? Все на месте?

- Что ты. Собраны и исчезают вместе с человеком. Складывается даже такое впечатление, что человек неожиданно решает, что он слишком хорош для науки! В тот же миг, как ему приходит это в голову, поступает предложение, от которого невозможно отказаться. Человек собирает вещи и пропадает в никуда! Ни записки, ни сообщения. На связь он потом не выходит.

- И давно такая чехарда?

- Да с самого начала создания корпуса! Я подняла архивные документы, когда только встретила первый такой случай. Уже шестнадцать! Шестнадцать человек признаны пропавшими без вести. А скольким случаям было отказано в заведении дела?! В общем…

Эми молча смотрела в стол.

Пропажа людей, и до сих ни по одному случаю не было начато расследования. Более того, информация всплыла совершенно случайно. И не посторонний человек её обнаружил, а аудитор.

По логике вещей…

- На тебя не нападали?

- Насколько же мы одинаково порой думаем! – не то восхитилась, не то ужаснулась Леда подобному факту, потом резко покачала головой. – Нет. Ничего подобного.

- Либо всем наплевать, либо всё ещё впереди, - «порадовала» подругу Эми.

- Не пугай меня!

- Даже не думала. К тому же, ты не одна. Есть ещё Джей.

- Это? – Варга взглянула через плечо Эми на мужчину, пьяно икающего у перил. – Знаешь, моя дорогая, с таким защитником никаких врагов не надо. Сам ушатает.

Возразить Эммануэль что не нашлась, зато сообразила, что ещё можно сказать:

- А ещё у тебя есть я!

На этом дар речи потеряла Леда. Нет, конечно, Эми у неё была, и сложно было представить себе защитника лучше! Но когда у твоей лучшей подруги ярко выражена склонность к влипанию в неприятности, то защитить она, конечно, сможет, только сначала вовлечёт в такую чехарду, что десятки раз проклясть успеешь всё и вся.

Эми вначале хмыкнула, пытаясь сдержаться, а потом от души расхохоталась. Мысли подруги читались у той на лице аршинными буквами.

- Пошли уж! Будем заниматься тем, что у меня отлично получается, нарушать правила! А ты постоишь на стрёме. И имей в виду, это была твоя идея, так что в случае чего на меня свалить не получится!!!

- Да я и не планировала, - задумалась Леда. – Вроде бы.

Смех Эми стал только громче и заразительнее, Варга сама невольно расплылась в улыбке. Что аудитор, что бывшая сотрудница русского патруля не думали о том, что совершают что-то незаконное. Они просто обе по-своему решили разобраться в ситуации.

Ситуация очень хотела разобраться с ними.

Но всю степень возникших проблем девушки оценили только в тот момент, когда, уже выйдя в общий зал и оставив пьяного Джея на балконе, они услышали от дверей выстрелы. И четкий, хорошо поставленный голос произнёс:

- Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. И тогда никто не пострадает. Вы – заложники, поэтому в наших интересах, чтобы вы были живы и здоровы. Не вынуждайте нас отстрелить вам голову или лишить части тела. А теперь, считаю до трех, и все должны лежать на полу.

Раз.

Два.

Три.

Глава 3. Заложники и иже с ними

Первая мысль была, что это просто сон. Организм, не добирающий адреналина, решил, что стоит напомнить хозяйке, как было весело жить в патруле: перестрелки, преступники, порой даже самая настоящая борьба за существование - милое дело!

Вторая мысль, говоря откровенно, была всё же интереснее. Это не сон, это реальность, просто это розыгрыш! Правда, призы точно были очень спорными, как и наличие мозга в голове того, кто это устроил.

Наконец, пришлось примириться с тем, что розыгрыш, да ещё и такой масштабный для «профессора Борисовой» устраивать некому, а значит, всё происходило на самом деле. В двенадцатый корпус Меко заявились террористы.

- Он меня убьёт, - страдальчески скривившись, пробормотала Эми. - Точнее, вначале он разнесёт по кусочкам двенадцатый корпус, а потом и до меня доберётся.

Леда воззрилась на подругу с долей нешуточного изумления, хотя, пожалуй, даже что и испуга:

- Он что, не в курсе, где ты находишься?

- С тем учётом, что у Меко режим молчания в эфире на этапе проверки составляет минимум трое суток… ты полагаешь, что корпус бы выстоял? Я, скорее, предположила бы, что он бы его разобрал на кусочки, исключительно в воспитательных целях. До него когда дошло, сколького он обо мне не знал, он за голову схватился.

- За голову или за ремень?

- Одну бровь приподнял и хмыкнул, - уточнила ехидно Эми, - в его исполнении это как раз хватание за голову, картинку такую в действительности я все равно не увижу, а… хотелось бы. Мечты ведь не вредная штука? - девушка даже зажмурилась, а когда открыла глаза, оперлась носом аккурат в пуговицу на чужом пиджаке цвета хаки. Террористы, прихватившие заложников в Меко, определённо были приверженцами старой школы.

- Мечтать не вредно, мисс, - заговорил мягким и неожиданно высоким голосом подошедший верзила, - но мечты Вам не помогут, домой вас никто не отпустит. И вы сейчас с подружкой будете умницами и опуститесь на пол. Хорошо?

До переговоров Эми никогда не допускали, капитан Лонштейн могла из себя вывести и святого, так что, с целью сбережения нервных клеток преступников (с ними же потом предстояло ещё как-то работать), на первичном этапе Эммануэль всегда оставалась в стороне.

В этот раз выбора не было, и Леда истово понадеялась, что у лидера напавших окажутся, по меньшей мере, крепкие нервы. Тогда эту ситуацию удастся разрешить не то что малой кровью (это было возможно в единственном случае, если преступники ещё не успели выйти на связь с правительством), а хотя бы кровью приемлемой.

- На полу грязно, и от окна дует. И вообще, девушкам на холодном сидеть нельзя… Куртку свою не одолжите?

Мужчина немного нервно шарахнулся, Леда расстроилась, что, увы, не повезло, а Эми только огорчённо вздохнула.

- Вот! Вот! С этого всегда всё и начинается, вначале жалеют куртку, потом не желают слушать, потом открывают стрельбу и в итоге отправляются на кладбище! Никакого спокойствия и никакого удовольствия, не говоря уже о прибыли. Да вы так на меня не смотрите, я тут решаю, что быстрее получится, воззвать к вашему уму, меркантильности, чувству самосохранения, или мне проще на всё забить и просто подождать? Загаданные планы, конечно, отправятся под хвост созвездию Пса, но зато получу моральное удовлетворение, наблюдая за тем, как вас вместе с командой вяжут в штабеля и укладывают к моим красивым ногам. И умоляю, только не надо начинать с пафосного знакомства, начинающегося с вопроса: «ты кто», ага? Я ещё не решила, кем я буду для вас.

Мужчина не внял, вздохнул, повёл могучими плечами и осведомился:

- Деточка, тебе кляп или сама заткнёшься?

На этот раз дёрнулась Эми, Леда зажмурилась… Но грохота никакого не прозвучало, и тогда Варга осторожно приоткрыла глаз. Ага. Всё было нормально, пока ещё. В прошлый раз после такого «вяка» (по-другому и не сказать), «милая деточка» вытащила в джампе муху старого образца и разнесла здание, где террористы удерживали заложников, просто в руины!

И хоть её ещё немного потрясывало, Леда иронично хмыкнула:

- Стареешь.

- Взрослею! – буркнула сердито Эммануэль, поджав губы. Потом снова взглянула на верзилу, устроившего ночную встряску. - Не могли бы Вы перестать надо мной так нависать? Вы мне мешаете сообразить, где и при каких условиях я видела Вас…. Нет, не лично, ориентировки что ли? Да тоже вроде нет!

- И после этого ты будешь утверждать, что ты не ходячая катастрофа, - укорила Леда, с интересом наблюдая за процессом смены выражений на лице мужчины.

- Но-но! Это просто небольшие неприятности.

- Для кого? - спросил уже верзила настороженно, вытаскивая пистолет.

Эми вздохнула:

- Да, для вас всех получается олицетворение тотального невезения. Так… - она застыла, глаза девушки ошеломлённо распахнулись. - Да вы что!

- Эми?!

- Легендарная группа наёмников! Составленная преимущественно из спецов лучших мировых военных структур, которые предпочли поменять сторону до того, как их самих пустили бы в расход, как слишком много знающих! Рысь! Ёлки-моталки! - вцепившись клещом в руку верзилы с остекленевшим взглядом, Эми активно её потрясла. - Да я же Ваша фанатка! Ещё когда мужики, учившие меня стрелять, задолбали до зубовного скрежета фразами: «а вот Рысь». Ну, это же надо! Встретить вас в таком месте! Так, дайте подумать… я прикинула примерно шесть мест, которые нужно было бы занять, соответственно, коэффициент перекрытия ваш стандартный - полтора, телохранитель для Вас и связной… двенадцать… Двенадцать?! Малый кошачий отряд в сборе??? Ой, ой! Представьте меня, пожалуйста, Пантере и Каракалу, а? Я с ними мечтала познакомиться и пожать им руки ещё с тех пор, как они чуть Змея из русского патруля не завалили.

Взгляд Рыси метнулся вбок. Леда совершенно не наигранно, но о-о-очень сочувственно вздохнула:

- Нет, не притворяется, - начала она скупой скороговоркой, - она реально такая, да, не совсем адекватно себя ведёт. Бывает ли полностью адекватной? Да, в понедельник с двух до пяти, записываться заранее. Она кто? - на последней части практически выученного наизусть монолога, Леда споткнулась. - Эми, вернись на работу, где была! Теперь тебя представлять слишком скучно, они не дёргаются!

- Непорядок, - хмыкнула разбойничьи в ответ паразитка, потом снова влюблённо взглянула на Рысь. – Обалдеть! Обалдеть! Кошачья группа! И здесь! Это интересно, у кого так много денег, а?

- Девушка, - чуть наклонился мужчина к говорливой Эммануэль. – Раз ты так много знаешь, не боишься, что мы начнём выполнять своё главное кредо «свидетелей не оставлять»?

- Так это не ваше, - расплылась та в улыбке. – Проверить меня хотите? Ваше кредо – «минимум жертв». Я даже могу прикинуть, откуда оно идёт. К тому же, никому и в голову не придёт заводить на Вас дело.

- А как же патрульщики? – удивилась уже Леда.

- Смеёшься?! – Эми воззрилась уже на неё. – А нет, ты серьёзно. Кто ж им даст-то? С ними повязаны такие люди, что они держат на коротком поводке всех абсолютно. А те, кто не повязан с ними, но о ком Рысь и его команда слишком много знают, и подавно держат официальные структуры подальше, чтобы ни-ни, ни в коем разе, ни слова, ни полслова. В общем, - теперь уже к Рыси, - Змея знаете?

- Кто ж его не знает, - хмыкнул верзила. – Этот парень нам столько крови выпил. Но он умеет себя заставить уважать. Итак, а ты у нас кто?

От стороны Леды донёсся сдавленный смех. Вот у кого, кого, а у Эммануэль с тем, чтобы выразить в одном слове сложные отношения со Змеем всегда возникали проблемы. Нет. Чтобы представиться нормально, капитан такая-то, пусть и в отставке, нет же. Мутит чего-то, вот пусть теперь и выпутывается сама.

- Могла бы и помочь! – буркнула Эми.

- Не-а! Сама!

- Злыдня!

- Попрошу! Всего лишь леди Дракула!

- Та самая? – удивился Рысь.

- Ага! – поддакнула Эммануэль. – И тоже, в общем-то, по-своему легендарная.

- Хорошо. Идите за мной. Вы обе.

В коридоре, идя послушно вслед за Рысью, чуть споткнувшись, Леда оперлась на подставленную руку Эми и тут же тихо шепнула:

- Что ты творишь?

- Не поверишь, спасаю нам жизнь. Среди кошачьего отряда есть двое, для кого само существование патрульных и военных – бельмо на глазу. Если один из них нас увидит, убьёт просто из чувства самосохранения. И ему будет плевать, что ты аудитор, а я бывший патрульный, а ныне простой преподаватель. Поэтому просто… доверься мне, что ли.

- И? – как ни в чём не бывало спросил Рысь, обернувшись через плечо, - так, ты не сказала, откуда так много знаешь о том, о чём обычные люди даже не догадываются.

- А я… ну… как бы… это…

- Девушка Змея, - подсказала Леда, изучая собственные ногти и задумавшись о том, не пора ли навестить своего мастера по маникюру. – Не легенда, но тоже в своём роде очень интересная личность.

- Ага!

Рысь остановился, не доходя до кабинета, медленно повернулся и воззрился на Эми, словно у неё неожиданно выросла вторая голова.

- У этого балбеса есть девушка?! Да ещё и такая хорошенькая?

- Кто хорошенькая?! Я хорошенькая?!

- Для этого упрямого осла?! Да я бы сказал, «чересчур» хорошенькая. Нет, ну, кто бы мог подумать!

- Упрямый осёл?! – Леда не выдержала, согнулась пополам и расхохоталась. – Не могу! Всё!

- Предательница!

- Ничего не могу с собой поделать, я такую точную характеристику его не слышала уже лет так… десять. И кажется мне…

- Стой! Дальше тайна! Личного характера! И вообще, девичьи разговора не для мужских ушей.

Рысь хмыкнул, открывая дверь кабинета, который оккупировал с телохранителем:

- Заходите, болтушки.

Внутри никого не было, был обычный стандартный кабинет. Можно было даже расслабиться.

Вот только Эми понимала, как никогда, что они заложницы времени. Если команда Рыси сделает то, что нужно до того, как здесь появится кое-кто невменяемый из их компании, то всё пройдёт отлично и благополучно. Они с Ледой смогут спокойно остаться в порядке и даже никто не пострадает.

А вот если начнутся проблемы, то пострадают заложники.

Леда тоже отлично это понимала, поэтому и нужно было тянуть время и изворачиваться, как уж на сковородке.

- Чаю? – спросил Рысь негромко. – Кажется, здесь я видел чайный набор.

- Левее, - подсказала Варга. – А давайте я займусь им? У меня это всегда хорошо получается.

- Согласен, итак… - усевшись за стол, мужчина взглянул на Эми, уже успевшую устроиться на диване. – Значит, девушка Змея. Признаться, тем, кто живёт по другую сторону закона, хорошо известно, что есть у этого парня таинственная зазноба. Даже последние три года ставки делали, что случится раньше. Он смирится и забудет о ней. Наша братия её найдёт и… воспользуется к своей выгоде.

- Угу, прежде чем она умрёт, - поддакнула насмешливо Эммануэль.

- Возможно, - не стал Рысь спорить. – Третьим вариантом было, что всё-таки любовь спасёт мир, и они таки будут вместе. Главный вопрос, который меня сейчас интересует: ты та самая или нет.

- Можешь проверить. Тебе никто не будет мешать. Только в случае чего я могу сопротивляться.

Леда, наливающая чай по кружкам, дрогнула. Кипяток выплеснулся на столешницу. За спиной что-то тихо вжикнуло, потом хлопнуло…

Она знала этот звук. Не сказать, чтобы хорошо, всё-таки с боевыми излучателями она не ходила на дело. Предпочитала маленький револьвер…

Поворачиваться было страшно. Да, Эми – это Эми, но и её везучесть могла взять и подойти к концу. В самый неподходящий для этого момент.

А потом раздался её весёлый голос, и Варга выдохнула, чувствуя, как дрожат и подгибаются ноги:

- И что вы собирались этим проверить?

Рысь, только что разрядивший в улыбающуюся мордашку обойму из тяжёлого Глока, взглянул на излучатель у себя в руках.

Ну, не разрядил, пытался.

Обоймы внутри не было.

- В отличие от Змея, не к ночи он будь помянут, - Эми закинула ногу на ногу, непринуждённо откинулась на спинку дивана, сжимая в пальцах обойму от чужого излучателя. – У меня этот фокус получается один раз из пяти. Куда чаще вместо обоймы я прихватываю чужой пистолет. А иногда и кое-что живое. Пальчики там, например, для коллекции.

- Нашёл не только хорошенькую, но ещё и такую же ненормальную как он сам, - подытожил Рысь, выпуская бесполезный излучатель из рук. Тяжёлый Глок стукнулся об пол. Эми, и не подумав следить за ним взглядом, улыбнулась:

- Реально, давайте договоримся полюбовно? Вы говорите мне, за кем пришли, а потом тихонечко отсюда уходите. В противном случае, ну… безумно не хочется начинать военных действий.

- Что могут две женщины сделать спецам, прошедшим множество боевых операций?

- Вы свою Пантеру тоже об этом спрашиваете? – ответила Эми вопросом на вопрос. – О! Кривитесь. Один раз было дело, правда? Сколько тогда ваша команда зубов не досчиталась? Примерно сорок на шестерых. У неё отлично получается выбивать зубы и ломать рёбра. Конкретно на вас она, конечно, остановилась, но у команды таких вопросов больше не возникало.

Рысь молчал. Леда поставила молча перед ним чай, села независимо на диван к подруге, вручила ей чашку.

Пантера, Пантера… Что-то было в голове такое, связанное с женщиной с этой кошачьей кличкой. И внешность у неё тоже вроде бы была достаточно кошачья…

И повадки…

Мысленно ахнув, Леда вспомнила о чём идёт речь! А точнее о ком! С трудом, конечно, дело было давнее. Но… была такая тёмная история! Когда Эми, тогда ещё не совсем девушку, но уже и не подростка, пыталась «снять» в баре какая-то женщина.

Сначала, правда, к Эммануэль кто-то полез. Кошачья заступилась, хотя вот в чём, в чём, а в этом уже тогда «очаровательная детка» нуждалась меньше всего.

А потом и сама попыталась к «спасённой» подкатить.

И если память не шутила с Ледой дурные шутки, то эта кошка не успокоилась! И донимала Эми несколько лет. А вот потом, кажется, куда-то влипла. Не выходила на связь достаточно, чтобы Эммануэль забеспокоилась и отправилась её спасать…

Вот блин! Ситуация осложнялась ещё больше! С тем учётом, сколько знает Эми…

- Много знаешь, - тяжеловесно нахмурился Рысь. – У тебя есть… знакомые в моей команде?

- Трое, - сообщила Эми открыто. – Двое из них продадут полмира, чтобы получить мою голову отдельно от тела. Третья эти же полмира продаст, чтобы заполучить меня живой в своё полное распоряжение.

- Не чересчур ли для одной хорошенькой мордашки?

- Кто знает, - пожала плечами Эммануэль. – Возможно и чересчур, но я всегда отличалась редкостным умением: заводить друзей и находить врагов. И всё это одновременно. Так, может, давайте не будем осложнять друг другу жизнь? Честное слово, у меня сейчас есть возможность крупно вам испоганить операцию. Достаточно прыгнуть отсюда и вернуться с русским патрулём.

- Было бы очень страшно, если бы не одно «но». Джамп блокирован. Допускаю, что был неосторожен, из-за чего по пути сюда ты лишила меня обоймы, но прыгнуть сама…

- Леда, - повернулась Эми к подруге. – Слушай, они всегда меня так игнорируют?

- Нет, когда ты была при параде – никогда.

- Ага. Ладно. Тогда на практике…

Вот что Варга всегда высоко ценила в подруге, так это то, что она обставляла свои проделки без излишнего позёрства и пафоса.

Без лишних слов, без каких-то жестов, без длинных речей, Эми просто пропала с места. И тут же появилась в другом – на краю стола, за которым сидел Рысь.

- А теперь поясню, - просто сказала она, и в женском спокойном голосе Рысь не услышал даже тени насмешки, лишь равнодушное смирение и некоторый преподавательский азарт. – Начнём с конца. Эммануэль, профессор Борисова, кафедра джампа, экспериментальной физики и нанотехнологий. Это я. Почему представляюсь именно сейчас? Чтобы у вас не возникало вопросов, что вообще происходит. А происходит вот что: поле, которым вы воспользовались для создания пространства антиджампа, не идеальной геометрической формы. Искусственное уменьшение размеров вы задали сами, чтобы до караулок военных не доходило искажений, и они не сообразили, что на подведомственной им территории происходит вот такой ахтунг в вашем лице. С этим разобрались. Ну, вы хоть кивните, что ли!

Рысь, как заворожённый, кивнул, Эми продолжила:

- Хорошо. Итак, военные подхватили у учёных их жаргон, и момент, когда антиполе «мерцает», препятствуя джампу – назвали «биением». Из-за того, что джамп это всё же процесс, на который нужно какое-то время, элементарно, чтобы ввести координаты в векторизатор, любой сбой где-то джампу препятствует. А вот здесь начинается уже физика. Если поле идеальной формы… Конкретно для того приборчика, что использовали вы, дайте подумать, что-то из Малой Америки, ага? Так вот естественная геометрическая форма для формулы, которая там используется – круг. Вы же, даже не задумавшись об этом, задали форму трёх соединённых прямоугольников. Прибор продолжает работать, но частота и характеристики биения изменились. И вот если их держать в голове, то прыгнуть в джампе не составит никакого труда. Я вам больше скажу, можно даже попрыгать с грузом. Так что, давайте я не буду ставить вам палки в колёса, а вы просто спокойно скажете мне, по чью душу пришли?

- С чего ты взяла, что мы здесь не ради выдвижения требований? Там, полномасштабный захват, - предположил Рысь равнодушно.

- Потому что вы не идиоты. И нет, это был даже не комплимент, а констатация факта. Вы высоко цените своё время и время своих ребят. Вы не собирались входить в зал. Вы просто собирались прийти, забрать кого-то, но, увы, не получилось. Облажались маленько. И у меня два варианта, ради кого вы можете здесь быть. Итак, пункт первый, ныне покойный директор двенадцатого корпуса. Спокойствие в ваших глазах подсказывает мне, что этот вариант – мимо. Сами же его и убили. О, а здесь попала. А за что, не скажете? Нет, жаль, сэкономили бы мне время. Ладно. Что там дальше. А! Второй человек. Профессор Дашко! – нараспев проговорила Эми. И попала.

Несколько неожиданно для себя.

Ну, как неожиданно.

Профессор просто был единственным человеком, который тихо и спокойно исчез в середине вечера в неизвестном направлении.

Даже она сама, поглядывающая за ним краем глаза, не смогла обнаружить его следов! И в принципе назвать в какой момент времени это случилось.

- Ничего особо нового я вам не скажу, сами должны знать. Но профессора на вечеринке уже нет. Он прибыл с нешуточным опозданием, когда первый тост за его ученика и ассистента уже успели поднять. Второй тост поднимал он лично. Речь была прочувственной, короткой и с незлобным юмором. А потом он пропал. В середине вечеринки. Хотя… - Эми на мгновение задумалась, потом звучно прищёлкнула пальцами. – Точно! Он столкнулся с кем-то из ваших людей!

Рысь промолчал.

Потом медленно вытащил из кармана маленький приборчик (на взгляд некоторых больше всего похожий на раздавленного таракана) и нажал на кнопку.

«Биение» полей антиджампа ударило ещё раз и … затихло. Можно было исчезнуть в любой момент времени.

И собственно, как здраво сейчас полагали и Эми, и Леда, в залах именно это и происходит – члены команды Рыси исчезают один за другим.

- Ты же этого хотела, умница? – спросил сам командир команды тем временем.

Эми пожала плечами:

- Без убийств, почти без убийств. Никто не пострадал, чужой авторитет и чувство собственного достоинства не считаю. Поработают с психотерапевтами – будут как новенькие. Всё прошло благополучно. Насколько могло. И главное заложники все живы.

Рысь хмыкнул:

- Значит, всё же не та. Ну, хорошо, ещё не прощаемся с тобой, умница.

И исчез.

Леда присвистнула, повернулась и онемела. Эми сжималась в клубочек, и её реально трясло!

- Эми?! – обхватив подругу за плечи, Варга испугалась ещё больше. Подругу не трясло – колотило! – Что случилось?! Ты была такая спокойная!

- Ха, ха… ха-ха-ха! – выход адреналина прорвался в диком смехе.

Досадливо прищёлкнув языком, Леда легонько хлопнула Эми по щеке.

И когда совершенно трезвый взгляд подруги сфокусировался на ней, всучила сладкий чай:

- Пей. Что случилось?!

- Он не узнал, – сделав лихорадочный глоток, Эми выдохнула. – Он не узнал. Леда, мы с тобой смотрели в лицо смерти. И она прошла мимо.

- Ты о чём?

- Я говорила Рыси, что есть трое, верно? Пантера, я когда-то тебе про неё рассказывала, отдаст всё, что у неё есть, лишь бы меня прикарманить. Она до сих пор на этот счёт подкалывает Змея, когда они пьют вместе. Есть ещё двое. Каракурт, он не из группы Рыси, но пойдёт на всё, только чтобы я перестала топтать эту землю. Но когда на дело отправляется малый кошачий отряд и дело касается заложников, он отправляется вместе с командой по техническим причинам. Но есть ещё один из кошачьей группы. Ха, ха… - истерический смешок был заглушен силой воли. Эми успокоилась, выдохнула глубоко. – Второй сам Рысь. Просто в ту ночь, когда мы пересеклись… была дикая гроза. Я промокла до нити, низко надвинула глубокий капюшон. Плюс мы в ту ночь были под прикрытием, внешность была изменена. В общем, уф, - запустив пальцы в волосы, Эми лихорадочно их растрепала.

- А я-то думала, почему ты всё никак не представишься своим капитанским званием, - пробормотала Леда. – Он знал?

- Он в курсе, что тогда в патруле было несколько … достаточно молоденьких девчонок. Вот только, когда он навестил каждую, оказалось, что все они не похожи на ту, что он видел ночью. Пантера говорила, что он запомнил фамилии, и решил «выбить дерьмо» из каждой по списку, кого встретит. Чтобы не распускала шаловливые ножки. Я ему нос сломала, - вздохнула Эми, прижав пальцы к вискам. – Собственно, это был самый быстрый на тот момент способ не дать ему открыть стрельбу и дезориентировать. А он не простил… Хотя, скорее, он бы забыл про тот момент… Но это был только первый случай. Второй момент был в том, что Пантеру подставил он, а я ей об этом рассказала. Ну, как рассказала, помогла до этого докопаться. Так что и у неё на него зуб, и он тоже в курсе, кто такой «умный». В общем, вот, всё сложилось… И если бы он сложил два и два, пришлось бы…

- Пришлось, - эхом повторила Варга. – Ну, и кто ты после этого, а? В каком месте ты не проблемное создание?

- Во всех! – открестилась Эми. – Я просто профессор Борисова!

- Ну-ну, профессорша. Что теперь делать-то будешь?

- Искать профессора Дашко. Потому что он – та причина, по которой я здесь. Он – та причина, ради которой приходила сегодня кошачья группа. И вокруг него что-то намечается нехорошее.

Останавливать подругу Леда не стала. Ей самой нужно было подумать, и подумать – о многом. Что-то было не так.

Глава 4. Ассистент профессора Дашко.

В некотором роде это было даже смешно. Наблюдать со стороны за этими двумя. За Змеем и Эми. Нет, Леда очень старалась не выдавать своего интереса и вообще, вести себя поосторожнее и деликатнее, но то, что эти двое творили, порой создавало ощущение, что ты смотришь на цирк, в самом его древнем и от того только более безумном проявлении.

Любовь? Ха! О любви тут говорить со стороны не приходилось.

Безусловно, что-то такое, волшебное, что отрицается циниками всего мира, между этими двумя присутствовало. Ну, как, присутствовало. Было. И с этим приходилось как-то мириться, жить, сосуществовать. Насколько Леде было известно, Эми влюбилась в «противного чешуйчатого» с первого взгляда. Когда случилось это со стороны того самого противного-вредного было неизвестно, ну, а дураков копаться в его прошлом, мыслях, интересах уже давненько не находилось. Разве что не считать самой Эммануэль.

Со стороны за их отношениями следить было немного завистно. Нет, подобные отношения, такие понимающие, можно было встретить. Между супругами, отметившими так жемчужную свадьбу. А что? За тридцать лет можно научиться друг друга понимать, не на словах или на движениях, на мимике, на взглядах, на внутреннем ощущении.

Но эти двое! Они были знакомы куда меньше, но тем не менее, были как одно целое.

И наиболее ярко это проявлялось даже не в глобальном, а в мелочах. В глобальном-то они тоже друг о друге заботились, что не мешало также виртуозно им не вмешиваться в жизни второго. Чего только недавняя история с прошлым Змея стоила. И сколько боли она в итоге причинила обоим.

Так что, да, было порой забавно за ними наблюдать. А ещё очень… познавательно. Например, что можно Эми вот так, заставить с одной фразы пойти спать. Как только она поняла, что профессор Дашко пропал в неизвестность, несносный «Ангел на роликах» (там точно было кое-что повыше, и не ролики, а шило!) рвался немедленно отправиться его искать и спасать.

Змей не появился в корпусе во плоти. Во-первых, сообщение о захвате заложников так и не вышло на официальный уровень или в СМИ, во-вторых, поводов для вмешательства патруля в дело убийства начальника двенадцатого корпуса Меко не требовалось. Наконец, этот мужчина спокойно решил, что раз Эми не просит о помощи, она ей и не нужна!

Зато при этом он умудрился сказать по видеовизору всего пару фраз, и шипящая как кошка Эммануэль послушно пошла спать!

Сама Леда ушла в свой корпус… Неожиданно обнаружила там Джея, вместо сна пыталась до утра вытурить бывшего и хотя бы поспать до работы пару часов. В итоге ничего не получилось, от души расстроившись Варга набрала номер Серхио, и что сама спать не легла, и ему не дала.

А Эми из вида совершенно выпала.

Только ближе к обеду от неё упало короткое сообщение, что профессор по-прежнему в корпусе, никуда не пропадал.

Ну, или вернулся сам.

Оно так и было, на самом деле.

Рано утром на коммуникаторы всех возможных будущих ассистентов профессора и лаборантов пришло сообщение с номером лаборатории и временем.

Так что, переодевшись в мягкий комбинезон (и припрятав пару смертоносных сюрпризов по тайникам) Эми отправилась в лабораторию номер шесть, закреплённую постоянно за профессором Дашко. В конце концов, раз уж за ним отправили группу наёмников под руководством Рыси, кто знает, кто появится следующим по его душу.

И главное, почему.

Хотя, если честно, был ещё один вопрос почему. Почему Сатана неожиданно заговорил о том, что Рашель не стоит входить в мир джампа? Он словно бы напоминал о себе, о своём джампе и о том, что в этом вопросе не худо бы разобраться.

Пути вели к профессору Дашко. И было ли это случайностью?

Было ли?

Шестая лаборатория была захламлённой. В последние дни здесь явно не прибирались. Окна были закрыты плотно, словно кто-то страдал то и дело от приступов мигрени, ну, или просто не переносил свежий воздух или когда ветер врывается в тщательно упорядоченный беспорядок.

Сам профессор сидел у огромной электронной доски, перебирая карточки. И что-то подсказывало Эми, что это совсем не личные дела. Основываясь на анализе личности профессора она, скорее, могла предположить, что он в принципе не заглядывал пока в информацию о тех, кто на ближайшие пару месяцев может стать его ассистентом. Потом (и Эми об этом отлично знала) у него были другие планы.

Из обстановки ещё были очень примечательные в высшей мере забитые шкафы. Вокруг доски были индивидуальные конторки со стульями. Судя по маркировке – их принесли из соседнего учебного класса.

Всего было чуть больше десяти человека. Вместе с Эми и профессором – тринадцать. Не слишком приятное число.

- Итак, - профессор повернулся к студентам вместе со стулом. – Давайте знакомиться, господа и дамы. Меня зовут Роман Андреевич, профессор Дашко. Я знаю, что все вы здесь ради того, чтобы ответить на пару моих вопросов и ради того, чтобы попробовать стать моим ассистентом. Оговорюсь сразу. Ненадолго. Через пару месяцев я возвращаюсь из Меко в университет, на преподавательскую деятельность. Поэтому, давайте говорить проще, меня не интересуют ваши достижения, ваши научные звания. Меня не интересует сейчас ничего из этого. Я хочу найти помощника на пару месяцев, поэтому для начала я хочу взглянуть на то, умеете ли вы оперировать математическим и физическим аппаратом. Меня не очень волнуют ваши работы и то, какую выгоду вы хотите извлечь от того, что станете моим помощником. Меня интересует только ценность ваших умений, содержимое вашей головы. Именно поэтому я даже не стал смотреть в ваши карточки и портфолио, которые вы прислали. И я попрошу представиться только тех, кто пройдёт первый этап. Кто решит простенькую задачу. Прошу.

Карточки приземлились на конторку перед каждым соискателем. Эми, перевернув свою, весело хмыкнула. Что ж, она всё предположила верно. Профессор Дашко действительно был очень интересной личностью, достойной того, чтобы с ним познакомиться ближе. И если для этого нужно решить задачу, то она сделает это.

Тем более, что парадокс Хлорама решался как минимум шестью способами. Три способа были общепринятыми, два – очень частыми. А вот последний, шестой вариант – был настолько узкоспециализированным, что одно его упоминание могло сыграть на репутацию в очень положительном ключе! Но настолько выделяться Эми категорически не хотела. Зато один из частных способов мог сослужить хорошую службу. Очень хорошую.

Вот только пример, который выбрал для своего теста профессор Дашко, оказался с подводными камнями. На нём мог отработать только один, шестой способ! И прежде чем Эми это поняла, она уже успела задачу решить!

Сданные карточки на исходе получаса профессор проверял с добродушной усмешкой. Он даже надел очки-половинки, став похожим на доброго волшебника.

- Итак, карточка семь, два и одиннадцать. Прошу вас остаться. Остальные могут быть свободны. Рад был с вами познакомиться. С оставшимися мы пообщаемся уже плотнее.

- Всего одна задача?! – удивился кто-то за спиной Эми.

Но профессор услышал и подтвердил с улыбкой:

- Я подобрал отличную задачу. Поэтому не думайте, что все было так просто. Прошу… поспешите.

Через пару минут в комнате остались только три кандидата и профессор Дашко.

Эми взглянула налево и направо.

Молодой мужчина лет двадцати трёх – двадцати четырёх и с другой стороны женщина уже под тридцать.

- Итак, итак, - взглянул на личные дела оставшихся Роман Андреевич. – Давайте я что ли взгляну на то, что вы собой представляете. Кандидат физических наук, Алексей. Верно?

- Верно, - согласился мужчина. – Работал в университете, в Казани, затем практика на факультете в Праге. Мою работу завернули, сказав, что у меня недостаточно теоретического базиса, вернули меня в Меко.

- Хорошо, - ничуть не удивился Роман Андреевич. Такие случаи в практике научного мира не были редкостью. – Вы, Ольга.

Женщина нервно сжала пальцы:

- Да. Кандидат математических наук. Кафедра математических наук в головном институте Европейского отделения Меко, базирующегося в Арли. У меня есть несколько работ по математическим парадоксам.

- Почему вы хотите работать со мной, Ольга?

- Я… Не… - женщина замялась, снова ломая пальцы. – Я… не хочу становиться профессором или как-то поднимать свой научный статус. Я просто хочу работать без домогательств, спокойно и … спокойно.

- Простите, - вздохнул Роман Андреевич.

Алексей взглянул на коллегу с сочувствием, а вот Эми сочувствовать не спешила. Ну, да. Было такое, сексуальное домогательство в том числе. Вот только чтобы справиться с ним, не нужно было использовать такие методы. Были методы и попроще.

Взглянув в третью карточку, профессор попытался скрыть своё недоумение за кашлем, но особо не получилось.

- Простите? – спросил он осторожно. – Я не ошибся?

Понимая, что речь о ней, Эммануэль кивнула:

- Нет. Там всё сказано верно.

- Простите. Я… - профессор Дашко вгляделся в карточку, снова в Эммануэль. – Не понимаю. Как такое… Зачем?

- Признаться, когда мне на кафедре сказали, что у них удачный год и помимо меня, они неожиданно смогли получить согласие одного из самых талантливых преподавателей текущего джампа, я озадачилась. Как же так. Вас называли в научной литературе по-разному, а уж как костерили в околонаучных кругах… словами не передать. Даже теми, которыми обычно дед ругался на нерадивых студентов. Но, тем не менее, мне стало интересно. Мы будем работать на соседних кафедрах, и я решила заглянуть познакомиться. Вы никого не принимаете, не отвечаете на звонки, стараетесь избегать людей. И, собственно, были два варианта: или стать студентом, что для меня уже поздновато, или же попробовать себя в качестве вашей напарницы.

Алексей и Ольга с недоумением переглянулись.

- Простите, профессор Борисова, - Роман Андреевич нервно поправил очки-половинки, - но я вас решительно не понимаю. Работать вместе?

- Я тоже приняла приглашение МДгУ и с этого сентября буду там преподавать. Наши лаборатории соседние, наши кафедры работают в плотном сотрудничестве. И я решила, что может быть мы попробуем познакомиться заранее? Не в формализованной обстановке.

- Очень интересно, коллега, но мне нужна помощница, а не…

- Человек, который будет перетягивать одеяло на себя, - ухмыльнулась Эми. – Не переживайте, профессор, я не лезу в сферу физико-математических уравнений и парадоксов, мне безумно интересна теория, но только в её области практического применения. Теория и практика.

- Всё же, - Роман Андреевич сдёрнул очки, покрутил их в руках, - профессор Борисова, подождите, как же… Вы же… Вы же!

- Я же, да, - согласилась Эми весело. – С этого года преподаю. Правда, не первокурсников, я веду третий, четвёртый, пятый и шестой курсы. В отличие от вас я не умею взаимодействовать с малышами-первокурсниками и второкурсниками.

Снова взглянул на карточки:

- Решение парадоксов… - потерев виски, Роман Андреевич вздохнул. – Эммануэль, вы не только помните этот шестой приём, но ещё и отлично его применяете. Вы уверены, что вы хотите быть простой помощницей?

- На пару месяцев, вполне, - согласилась Эми. – Я не пишу никаких работ, у меня есть проект, но он не в той стадии, которая требует решений или использования практического аппарата.

- Что ж, - кивнул профессор Дашко, - тогда, Эммануэль, попробуем поработать вместе?

- С удовольствием!

- Алексей, Ольга, я напишу вам рекомендации.

Неудавшиеся кандидаты, поняв, что это указание им на дверь, вежливо попрощались и так же вежливо покинули лабораторию.

Два профессора остались наедине.

Эми огляделась по сторонам, вздохнула, потянулась и снова взглянула на карточки в руках профессора Дашко. Поморщившись, тот отложил их в сторону и вопросительно воззрился на Эммануэль:

- А теперь, коллега, давайте поговорим откровенно. Я имел честь… быть знакомым с вашим прадедом, профессором Борисовом. И не раз был приглашённым на его маленькие частные вечеринки в узком учёном кругу. В числе того, что порой рассказывал нам профессор, были истории о его чудной светлой девочке, восхитительной правнучке, на которую он просто не может нарадоваться. Признаться, рассказы об успехе малышки вызывали у нас нешуточный зубовный скрежет, а вместе с ним некоторую даже… ненависть, если хотите. Как может ребёнок играючи справляться с задачами, которые не в силах разрешить мозг взрослого человека? Конечно, обучение сыграло свою роль. То, что в вас ваш прадед не видел ребёнка, он не учил вас как маленького солдата, с детства вас растили как учёного. И не будущего, уже настоящего. Можно сказать, многоуважаемый Леонид Александрович просто лишил вас детства.

- Не возражала нисколько, - вежливо сообщила Эми. – Я сделаю чаю?

- Конечно, эта лаборатория на ближайшие дни и недели – ваш дом.

- И, пожалуйста, на «ты». Вы меня на столько старше, что такое вежливое обращение кажется издёвкой, впрочем… - остановившись на полушаге, Эммануэль пожала плечами. - Не кажется. Вы намеренно вкладываете издёвку в свои слова. Не имею ничего против, если вам так проще, но всё же не уверена, что я это отношение каким-либо образом заслужила. То, что я родилась в такой семье, с такими способностями – не мой выбор. Если веруете в силу… которая противопоставляется материи, можете винить её. Итак, если мы на этом закончили…

- Только начали, … капитан Лонштейн.

Если профессор надеялся пробить защиту нежданной ассистентки, то он очень разочаровался. Выдержка явившейся из неоткуда девчонки была такова, что рухни перед ней метеорит – и взглядом бы не повела.

Размешав в чашке чай, Эми поставила её перед профессором:

- Чёрный чай с бергамотом, пол-ложки сахара, пакетик сливок. На чём мы остановились? И… вы можете, конечно, называть меня и капитаном. То, что я перешла на военную кафедру и решила преподавать, не лишило меня звания. Но, тем не менее, мне бы не хотелось создавать излишнего ажиотажа на ровном месте.

Профессор Дашко хмыкнул:

- Это отражено в моем личном деле?

- Не имею ни малейшего понятия. Я его не читала. Вы же не стали читать личные дела своих возможных ассистентов? А я вот не читаю личные дела тех, кто не является преступником. Напомню, я больше не являюсь сотрудником русского патруля. Я не обманула вас ни в едином слове, профессор, я действительно с сентября буду преподавать на соседней с вами кафедре. Пока вы займётесь теорией и будете учить студентов пользоваться физико-математическим аппаратом, я буду учить ребят практике джампа и работе с нанотехнологиями. Всё просто.

- Не кажется.

- Я не хочу с вами спорить. Если вы мне не доверяете, я однозначно не могу вам ничего навязать. Получится сработать за эти два месяца? Отлично. Потом мы будем работать вместе на соседних кафедрах, пока вы не найдёте для себя новый бриллиант. Вы же ради этого возвращаетесь в МДгУ? – Эми устроилась обратно за свою конторку с кружкой кофе. – Знаете, профессор, я немного утомилась кому-то что-то доказывать. Не хочу делать этого снова и снова. Поэтому давайте откровенно. Вам не нравится, что ваш ассистент ушёл, хотя вы сделали всё, чтобы он нашёл себя, свой путь и начал идти к тому, чтобы стать выдающимся учёным. При этом вы немного злитесь. Немного расстроены. Не завидуете нисколько, что заставляет меня только восхищаться вами ещё больше, - сделав глоток терпкого напитка с шоколадными нотками, Эми блаженно зажмурилась. Всё же хороший кофе – истинная нега. Когда она открыла глаза, профессор отставил в сторону и свой чай, и какой-то приборчик, горящий сейчас алым глазком.

- Капитан. Что. Вы. Здесь. Делаете?

- Никакого криминала, никакой работы. Никаких преступников, - покривила Эми душой. – У меня есть личный интерес. И есть личный вопрос к вам. Но я не стану задавать его с наскока. Я задам его только в том случае, если вы попробуете узнать меня настоящую. А не судить с плеча, как вы сделали, только взглянув на мою фамилию. Попробуем заново?

- Не сейчас, Эммануэль. Для начала, давайте, действительно, попробуем взглянуть, что вы собой представляете.

Эми усмехнулась.

- Что ж, почему бы и нет.

Это не было объявлением войны (ещё чего не хватало), оба были взрослыми людьми. Но то, что профессор Дашко не собирается доверять своей ассистентке, было совершенно очевидно.

Ему было всё равно, кто мог бы предоставить ей рекомендации, а уж узнай он о двух людях в списке её поручителей, так даже и руки бы не подал.

Его не интересовали истинные мотивы появления этой странной девушки рядом с собой. Роману Андреевичу не хотелось ни с чем разбираться, ни во что лезть. Он просто хотел спокойно работать, выполнить задуманное. Оказаться очень далеко от интриг.

И этой странной девчонки!

Женщина?! Ха! Из породы тех, что до старости щенок! И эти губы, и эти удивительные рыжие глаза, и эти бело-серебристые пряди. Плечи тонкие, у его дочери и то шире! А она помладше этой «профессорши-агрессора» будет!

Потом профессору пришлось сделать вывод, что новая ассистентка достаточно расторопная. Хотя, правильнее будет сказать, что она стремительная. Документы, звонки, вычисления – складывалось ощущение, что она всесильна!

И при этом как ни старался профессор, у него не получалось застать эту … паразитку в работе! Она то читала какой-то журнал, то спала на диване, то с кем-то переписывалась. Один раз в самом начале он услышал её недоумённый вопрос:

- Прости что?! Тебя сорвали с Двенадцатого корпуса, и ты вернёшься не раньше, чем через пару недель?! Да нет, всё в силе. Но почему? Не знаешь?! Ты?! А Джей? И его сорвали?! Да что за бред здесь вообще происходит?!

Крик души явно был риторическим, в ответе не нуждался. А Роману Андреевичу именно тогда стало интересно. Это было единственным проявлением того, что у его ассистента есть какая-то личная жизнь.

Про «профессора Борисову» слухов не ходило вообще. Она была слишком из закрытой тусовки. Про капитана Лонштейн сплетничать было себе дороже, с русским патрулём изначально проще было не связываться. Во избежание дальнейших проблем какого-либо характера.

Она сама была ходячей проблемой. На ровном месте.

Ехидная подколка о выборе теоремы, и он как мальчишка три ночи пересчитывал парадоксы!

А потом ему пришлось признать, что она - умная. Нет, он не хотел, правда. Профессор Дашко был из людей старой закалки, а наслушавшись от Леонида Александровича восхвалений, он готов был увидеть… девочку с уровнем IQ выше среднего по учёным кругам. Но он не был готов к тому, что она действительно настолько умная.

Не гений. В том плане, что любой чистый теоретик обогнал бы её в доброй сотне вопросов. Как, например, её прадед. Борисов Леонид Александрович был таким гением.

А вот у его правнучки было то, чего не было у других – опыт, реальный опыт применения на практике той теории, которую студенты учат десятки лет и не всегда способны выучить.

У неё был интересный склад ума. На взгляд Романа Андреевича извращённый, её логика была не упорядочена, не стройна, не проста, не… да десятки других «не»! Проблема была только в одном – она работала.

И надо сказать, это бесило ещё больше.

Эта девчонка…

- Профессор, - Эми остановилась перед столом, профессор Дашко спал, положив голову на стопку старинных журналов. – Ну, как ребёнок, - тихо прошептала девушка.

Тонкий плед, положенный ей на краю дивана (для себя), занял своё место на плечах Романа Андреевича.

Тихо щёлкнув свет, и также тихо, не произведя шума, Эммануэль покинула кабинет.

И только тогда профессор открыл глаза.

Да. Он не отнёсся к этой девочке почтительно или хотя бы с равнодушием, в нём не было уважения или восхищения. Он смотрел, недоумевал, возмущался, сердился, удивлялся. Но не ценил.

Когда вообще началась вся эта история с его ассистентом, он не собирался искать алмаз в груде гальки. Он надеялся на поделочный камень, а неожиданно в руки свалился сверкающий бриллиант чистой воды.

И профессор просто не знал, что с ним делать. Гранить? Простите, такую природную форму портить было кощунством. Очищать, от чего? Разве что от своих дилетантских попыток.

Было только одно – понять, что именно эта маленькая «мисс» забыла рядом со старым профессором с подмоченной научной репутацией.

У него была возможность. Возможность, о которой он старался не думать, не вспоминать. Забыть, как страшный сон. Но очаровательная малышка с какой-то подозрительно маниакальной лёгкостью нашла все жучки и камеры, и от них легко избавилась.

И это тоже злило.

Кто за кем здесь наблюдал?!

Точнее, у кого ничего не получилось?

И кто именно забыл, как использовать свой собственный дар, а?

Конечно, это было не очень этично, но у него было дурное предчувствие. А если она враг? А если эта обаятельная малышка не та, за кого себя выдаёт? Технологии настоящего были порой чудовищными и пугающими. Впрочем, джамп некоторых «гениев» от физики и математики, был чем-то, что делал этих гениев чудовищами.

И профессор Дашко был одним из них.

Когда-то он пытался доказать, что джамп – это не только перемещение в системе координат, это ещё может быть и перемещение во времени. Это была грандиозная ошибка. Ему никто не поверил, над ним смеялись. А он не мог сделать ничего, что доказало бы его правоту.

Он по-прежнему ничего не мог. До сих пор…

Потому что та, кто рассказала ему про временной джамп, рассказала про него на практике, была его любимая и ныне покойная жена.

Какой насмешливый поворот сюжета…

Отложив в сторону мягкий плед, профессор подошёл к окну. Вокруг что-то творилось, но действительно ли это началось с появлением малышки с белыми волосами или ему просто было удобнее так думать? Нужно было выяснить, нужно было понять…

…- Ты просто не понимаешь! – возмутилась Эми.

В коммуникаторе возмущённо пискнула голосовая связь, которой не понравилось, как с ней обошлись.

Змей, сидящий в своём кабинете за пару тысяч километров, только усмехнулся:

- Как ни посмотри, а ты получаешь там удовольствие. Рашель на каникулах, ты созваниваешься с ней каждый день, со мной и то реже. И всё равно места себе не находишь.

- А если что-то случится?!

- С кем? – Змей потёр переносицу. – Слушай, Эми, ты торчишь на другом конце этого материка, запрещаешь тебя навещать, дозируешь эти разговоры, не жалуешься, просто вечно говоришь, что я что-то не понимаю! Тебе не кажется…

- Ты много говоришь, - Эми прикрыла глаза. Сейчас ей было всё равно, что он говорит, слова, смысл – всё было неважно. Голос, ей хотелось слушать его голос.

- Ты бестолковая девчонка.

- Угу.

- Ты должна уже была вернуться домой.

- Угу.

- А вместо этого ты останешься там до сентября.

- Угу. Эй! – возмутилась Эми, - а этого я не говорила!

- А мне и не надо.

Крепкие руки сжались на талии Эми, Змей, появившись за её спиной, притянул её к себе крепче, обнял так тесно, словно укрыл ото всего мира. И не сказал ни слова до самого своего исчезновения…

Глава 5. Партия в пинг-понг

Никаких недель не состоялось, Леда вернулась в Меко буквально через пару дней. Когда профессор Дашко перестал третировать Эми и придираться к ней по мелочам, а сама Эммануэль, наоборот, по его прикидкам, абсолютно перестала демонстрировать какой-либо интерес к его делам, знаниям и своим же собственным вопросам.

Казалось, что бывшую сотрудницу русского патруля интересует что-то ещё. Пару раз в её рыжих глазах мелькала насмешка над кем-то, пару раз она выходила из лаборатории профессора, чтобы поговорить с невозможно невоспитанным типом-аудитором. И только один раз на лице симпатичной девушки отразилась тревога.

Будь на то воля профессора, он бы не смотрел, не приглядывался, держался бы подальше, да и вообще, не интересовался этой странной и невозможной коллегой, но было что-то в том, как себя она вела, что не позволяло от неё, да и от происходящего в общем отмахнуться.

Роман Андреевич нервничал. Он не мог найти ответы на вопросы, которые его тревожили, не знал, у кого спросить, не знал, вообще можно ли это делать, а время – поджимало. До начала учебного года стоило завершить текущий проект.

Стоило бы.

Но ум достопочтимого профессора полностью захватила загадка по имени Эммануэль Лонштейн.

Нужно ли упоминать, что он был таким далеко не единственным? Нужно ли говорить, что среди тех, кто пытался провернуть свои дела в Меко, были откровенно недовольные тем, что некто неизвестный вставляет им палки в колёса?!

Да ещё настолько успешно!

Части одной и той же загадки были у разных людей в двенадцатом корпусе, и каждый из них считал себя единоличным обладателем этой частицы, так что разгадку получить никому было, к счастью, не судьба.

Но был тот, кто мог задать прямой вопрос и получить на него такой же прямой ответ. И этот некто собирался воспользоваться своим правом. В конце концов, кому как не Эммануэль было знать, что могло послужить причиной того, что Леду просто сорвали с места! Не дав закончить расследование, не дав даже закончить дела. Сорвали в центр аудита ради того, чтобы она дала показания по какому-то древнему делу! От которого в памяти почти уже ничего не осталось.

Потом вернули. Потом сорвали с середины пути на другой конец планеты, чтобы она дала там показания по международному делу, к которому практически не имела отношения.

- Чисто партия в пинг-понг! – кипятилась Леда, нервно расхаживая по комнате подруги. Эми, устроившаяся на животе с толстой электронной папкой, посматривала на неё с весёлой задумчивостью. – И главное! Я не имею ни малейшего понятия, что это было, ради чего это было. И главное, кто мог вот такое вот организовать! Ради чего?! Что я такого этому некто сделала!

- Имела несчастье стать лучшей подругой, - хмыкнула, наконец, Эммануэль, и усмехнулась. – Жаль, под рукой нет ничего, чтобы сделать снимок. Твоё лицо сейчас бесценно.

- Подругой?! Эми, это что, ты?! Ты?!

- Тшшш, тихо, тише. Прости, конечно, я обещала, что, если в следующий раз мне захочется вмешаться в твои дела, я тебя заранее предупрежу. Но увы, мы расстались в два часа ночи, без нескольких минут шесть тебя уже увозили из Меко, сама понимаешь. Тебе надо было поспать перед дорогой.

- Не выставляй заботой своё вмешательство! – рыкнула леди Дракула.

Эми ничуть не впечатлилась. Да, она была виновата, да, она десятки раз ещё в прошлый раз клялась, что больше не полезет в дела подруги, что больше ни-ни-ни. Ну, по меньшей мере, предупредит в письменной форме за три дня, по образцу установленной формы.

- Сядь, пожалуйста. У меня…

- Ты сейчас скажешь, что у тебя не было варианта?! – спокойствия в глазах роковой красавицы не прибавилось ни на грамм, скорее даже наоборот, она только злилась с каждой минутой всё сильнее и сильнее. – Эми, что должно было случиться, чтобы ты решила сыграть со мной, как живой пешкой?!

- Если бы пешкой, было бы не так страшно. Мы играли именно что в пинг-понг, - сообщила размеренно девушка, снова уткнувшись в свой блокнот. Так было легче. Леда, теряя зрительный контакт, быстрее приходила в себя.

- Не так бы страшно?! Всё! Я не хочу этого слышать!

Сколько раз! Сколько раз уже такое было, что из лучших побуждений Эми творила такое! Влезала в чужую жизнь, не разрушала её, конечно, но вносила такую сумятицу, что лучше бы этого не было! В прошлый раз подобное вмешательство закончилось тем, что Леду чуть не изнасиловали в камере предварительного следствия. Хотели сломать, чтобы она не думала давать показания на своего непосредственного начальника, оказавшегося с гнильцой.

Перед этим – оказалась в больнице, словив пулю. Правда, по касательной и без последствий, просто было много крови…

А одно из самых первых вмешательств закончилось разводом.

И вот теперь новое дело?!

Эта девчонка в отставке! Она клялась, что всё будет тихо-мирно, что никакого криминала, а теперь снова-здорово?!

Дверная ручка пискнула и открываться и не подумала.

Пнув её мыском сапога, Леда повернулась:

- Выпусти меня!

- Не могу.

- Выпусти!

- Не могу, если хочешь, могу повторить это по буквам, согласно правилам фонетического алфавита. Нужно? Хотя ты никогда не любила, когда я начинаю так говорить. Не буду начинать и в этот раз. Сядь, Леда. Эта партия ещё не закончена.

- Партия?!

- Сядь.

В голосе Эммануэль звякнула сталь.

И на этот раз Леда послушалась. Кулаки леди Дракулы сжались и тут же разжались, а подруга мгновенно вернулась к роли доброжелательной хозяйки комнаты:

- Чай, кофе? У меня есть свежие апельсины. Нет? Ничего. Ну, что ж…

- Объяснись, - потребовала Леда.

Эми пожала плечами:

- Ммм, не хочу. Я понимаю, что это болезненная тема, что ты за прошлые вмешательства меня не простила, но пока ты не успокоишься и не прекратишь свои попытки отсюда прыгнуть или переместить сюда что-нибудь достаточно убойное, я не скажу ни слова. Если что, позади тебя шкаф, внутри есть макивара. Можешь пообрабатывать. Я сегодня никуда не спешу. Совсем.

Зубы Леды скрипнули. Эми лениво листала новостные развлекательные порталы, даже где-то поиграла, не вдумываясь, не вчитываясь, вслушиваясь в дыхание подруги.

В прошлый раз они практически поссорились. Леда дошла до ручки, тем, что ей казалось, что «капитан Лонштейн» смотрит на неё сверху вниз. Это был какой-то бзик, что ли. Какое-то временное помутнение, помешательство.

Как говорил штатный психолог (и Эми, и самой Леде), это было неизбежно. Находясь рядом с гением, невольно начинаешь себя с ним сравнивать. В мелочах, в крупных событиях. И наряду с принятием и дружескими очень крепкими чувствами была ещё и неприятная нотка, которая всплывала очень редко, но уж если всплывала…

Леда не была святой. Как и сама Эми. За спиной каждой были свои события, своё прошлое, своя боль. И то единственное, что сейчас они могли сделать друг для друга – это замолчать, собраться с спокойствием воедино и попробовать снова заговорить.

И, наверное, Эми бы даже не решилась сотворить такое, если бы не молчаливая поддержка Змея, пришедшего в ту ночь к ней. Пусть всего на пару минут…

Минуты… Ускользали сквозь пальцы.

Минуты были сокровищем и страхом.

У трёх минут, личной временной петли капитана Борисовой-Лонштейн, случались и осечки. И Эми очень не хотела узнать однажды, что Леда – такая осечка. Лучше было просто не доводить ситуацию до подобного, лучше было принять превентивные меры! Оно и для души спокойнее, и для нервов опять же, и для окружающих.

А Леде было очень трудно. Она бесконечно уважала подругу, но червячок сомнения «почему она знает, что для меня лучше», иногда вылезал на поверхность. Чаще получалось сдерживаться, чаще получалось заткнуть этого червячка и сделать всё, чтобы он больше не высовывался. Но порой прорывало…

- Прости, - прошептала Леда. – Я устала, не спала. Я… сидела с этими документами, пыталась понять, и ничего понять не могла! Можешь ты теперь мне объяснить, зачем убрала меня из Меко?!

Эми подняла голову.

Нет, подруга не чувствовала ни вины, ни раскаяния. И угрызений совести, впрочем, тоже. Но этого она и не ждала, этого ей было и не надо.

Потому что менее подругами они от этого не стали.

И это было главным.

- Мы играли в пинг-понг, - начала Эммануэль издалека. – Я на чёрной стороне, кто-то на белой.

- Почему ты на чёрной? – сбилась с воинственного настроя Леда, готовая разбить в пух и прах все слова подруги.

- Потому что белые начинают. За ними всегда ход. И они сделали свой ход. Собственно, на тот момент, когда ты ушла спать, мне пришло в голову, что что-то не сходится. В двенадцатом корпусе происходят… такие дела, сюда отправляют сразу двух аудиторов, и вместо того, чтобы забеспокоиться, эти самые дела продолжаются.

- С чего ты взяла? Ты же сама выяснила, что те наёмники убили начальника…

- А я сейчас про него и не говорю, - щёлкнув пальцами по джойстику на кровати рядом, Эми вывела перед лицом Леды голографическую панель. Очаровательная чернокожая женщина улыбалась оттуда с фотографии, обнимая маленькую шестилетнюю девочку. – Знакомься, Коллетт Шерьенс. Двойное гражданство. Родилась в Алжире, по специальности медицинский джамп проработала несколько лет во Франции, перебралась в Испанию, потом работала пару лет на русских. Талант Коллетт был настолько выдающийся, что её карьера продолжилась уже в Меко.

Эммануэль замолчала всего на мгновение, но Варге этого было достаточно, чтобы сообразить. В груди болезненно закололо, прямо под носом! Прямо у неё под носом!

- Она пропала?!

- Да. Через день после того как был убит директор Меко. Я получила подтверждение спустя полчаса после того, как ты ушла. И я задала себе вопрос, простите, как же так?! В корпусе работают два лучших аудитора! Один, пускай, будет отвлекаться на попытку найти убийцу своего друга, но как же «леди Дракула»?! Неужели не опасались проворачивать такую аферу под её взглядом? Что, эти люди не боятся ничего и никого?

- Трупы не разговаривают, - пробормотала Леда. Мир, в котором она никогда не вращалась, мир, где каждый шаг мог быть последним, мир, где жила капитан Лонштейн, в эту минуту стал и её миром тоже. – Они собирались меня убить.

- Да. Извини, взломала твою почту. Они прислали тебе пакет документов, вроде как анонимка, от одной из пропавших. На них работают отличные психологи, просчитали очень чётко, что, высчитав угрозу, на которую ссылается автор письма, ты и не подумаешь проверить его и помчишься… сломя голову.

- Куда угодно, - подтвердила Варга, сжав кулаки. – Куда угодно!

- Такова ты, и это не плохо, просто, - Эми скосила взгляд на свой блокнот, - это ты. И на этом тебя собирались поймать.

- И убить?

- Да, - не стала скрывать Эммануэль. – Если тебя это утешит, скажу, что по их планам, скорее всего, это было бы очень быстро. Укол в шею, так работает дрессированная спецура. Затем малый излучатель, пара ударов. Труп в мешок, затем в Марианскую впадину. Всё, взятки гладки.

- Ты… взломала мою почту… - повторила Леда ровно. – Мою почту.

- Отличный пароль был, защита просто невероятная, а какой файервол! Просто конфетка. Извини, но … мне надо было избавиться от этого письма и сделать так, чтобы тебе и в голову не пришло, что что-то не так.

- Мне и не пришло.

- Это радует, хватку я не потеряла. Ты достаточно успокоилась? Продолжаем?

- А есть что продолжать? – Варга подняла голову.

На этот раз по лицу Эми расплылась хищная усмешка:

- Видишь ли, они были уверены, что в Меко единственная угроза – это ты. Да, ты талантлива, привлекательна, ты умница, красавица, у тебя отличный аналитический склад ума. И достаточно дать тебе одну ниточку этой аферы, чтобы ты начала её очень даже успешно раскручивать. Они еле успели подкинуть тебе ложный след пару недель назад, ещё до моего прибытия, чтобы сбить тебя в сторону. Надо отдать должное, у них почти получилось. Одно «но». Они не взяли меня в расчёт.

- Ты знаешь, почему они собирались меня убить?

- Из-за твоих планов добраться до инфопакетов покойного директора. Ты могла там не только отыскать лишнее, но ещё и понять это.

- То есть они, - подытожила Леда, уже полностью взяв себя в руки, - уничтожили это всё?

- Кто бы им дал? Нет, случилось ужасное, механизм блокирования дверей от несанкционированного доступа вышел из строя. И попасть в кабинет директора сейчас никто не может.

- Ты…

- Они меня разозлили. Если бы они вели дела честно, я бы ещё подумала о том, чтобы остаться в стороне. Не мешать тебе в работе, ты в любом случае добралась бы и до этой истории, и до всего остального.

- Что тебе помешало? – вызверилась снова Леда, а потом ощущая, что её реакции далеко от нормальных, сжала голову руками. – Нет. Ты собиралась оставаться в стороне, даже понимая, что… происходит весьма опасные события. Ты бы не отправила меня просто так куда-то … за тридевять земель, просто потому, что мне грозит опасность. Ты бы скорее подставилась сама под удар, только чтобы… не доводить до такого … А раз уж ты довела, раз уж… она жива. И ты предполагаешь, что знаешь, где находится эта Коллетт. Тебе нужна была информация, именно поэтому… ты отправила меня… Нет, эти два дела… Господи, Эми, они что, связаны?!

- Я почти слышу свою подругу, - пробормотала Эммануэль, садясь рывком на кровати. – Уже почти. Да. Они связаны. То старое дело, с хищением на заводе, производящем оборудование для глубинных подводных работ. Международное дело по превышению полномочий маленьким учёным кругом. Одно и то же. Это одна и та же цепочка.

- Должно же быть что-то, что их соединяет! Что-то на основании чего ты сделала такой вывод, хотя никто, никто не соединил их воедино!

- Ничего удивительного.

- Что?

- Ничего удивительного говорю. Совсем ничего.

- Эми. Хватит…

- Сатана. Я нашла примерно семнадцать его имён.

- Я их тоже знаю.

- Не думаю, что все. При этом, видишь ли, проблема одна, но очень важная, - Эми покрутила в пальцах папку. – Эти два дела объединяет то, что на них являлся мёртвый человек Артамонов Валентин Алексеевич. Это его истинное имя, самое первое. То, под которым он родился.

- Зачем и почему?!

- В первую очередь, это ответ, почему я смогла объединить эти дела в одно. Но во вторую очередь, это вопрос. На который ответить я пока не могу.

- Хорошо. Отложим пока в сторону. Что мы делаем дальше?

- Взламываем терминал погибшего директора и внимательно поглядываем за спину. Знаешь ли, охота на тебя до сих пор не закончена.

- Меня это, безусловно, очень порадовало! – буркнула Варга сердито.

И на этом замолчала, дуясь как мышь на крупу.

Она не сказала ни слова, когда подруга открыла двери от комнаты, и они двинулись к кабинету мёртвого директора.

Они прошли где-то половину пути, не разговаривая и не глядя друг на друга.

И остановились только в тёмном-тёмном коридоре, где по какой-то причине не горел свет, хотя система искусственного обеспечения безопасности и комфорта базы должна была заблаговременно следить за состоянием оборудования.

И протяжно выдохнули одновременно.

Леда, что-то буркнув себе под нос, застонав, прислонилась к стене.

- Эми! Ты меня седой раньше времени сделаешь!

- В твоих волосах даже самая благородная седина устыдится и станет такого же цвета, как и все остальные, - отмахнулась Эммануэль, - но я так не дёргалась даже когда меня похищали!

- Но наглость у того, кто это организовал запредельная. Подсылать ложные документы аудитору, устанавливать прослушку в твоей комнате. Как они вообще на тебя вышли?! Даже Джей не в курсе.

- Особенно Джей, - хмыкнула Эми. – Видимо знают с другой стороны. Не как «законопослушные граждане», а как те, кто был аккурат напротив. Не суть.

- Много дезы ты им слила?

- Примерно половину.

- А Сатану зачем спалила? Это же настолько … невероятно, что они вряд ли в это поверят!

- Так на то и расчёт, - отозвалась Эммануэль, устроившись удобнее и щелкая по клавишам сенсорной клавиатуры. – В том плане, что они, кем бы они не были, должны решить, что это настолько невероятно, что нет смысла проверять.

- А на самом деле?! – опешила Варга. – Правда, что ли?!

- Именно. Поэтому возникает вопрос, с кем именно мы играем в эту партию пинг-понга.

- С кем?

- Да, - Эми медленно постучала по блокноту в своей руке. – Да. Во всём этом есть что-то… что заставляет меня нервничать и пытаться собрать воедино ответы. А они расползаются, как нити в дырявом полотне. Ты успокоилась?

- Да. Спасибо. Давным-давно не изображала из себя такую идиотку.

Эми усмехнулась.

- В любом случае, я в тебе не сомневалась.

- Если бы сомневалась, ты бы не написала мне за две минуты сорок семь секунд до того, как взломать мою собственную почту!

- Какая точность, - невольно засмеялась Эммануэль, протягивая руку. – Ладно, подруга. Подъём. Нам ещё надо сломать терминал этого покойника.

- Ты считаешь, что у тебя получится?

- Полагаю, что да. Конечно, это Меко. Может статься, что моих усилий будет недостаточно, но я попробую.

- Давай, это лучше, чем ничего. Как думаешь, в нас тут пару пуль не выпустят?

- Я почти об этом мечтаю, - пробормотала Эммануэль. – В двенадцатом корпусе есть некоторое количество дронов и внутренняя система безопасности, которая активируется… в разных случаях. Например, если кто-то не может корректно ответить на распознавание «свой-чужой».

- Нет, Эми! Ты сломала мастер-код?!

- Зачем бы я это сделала?! Я попросила немного его изменить. Чуть-чуть-чуточки! Самую малость!

- Эми!

- Только два символа. Буква и цифра. Я всего лишь немного их изменила. Чуть-чуть. Самую малость.

- Эми!

- Идём?

- Да идём уж, - согласилась Варга, потом махнула рукой. – Что с тобой сделаешь, не поменяешь же.

На это раз Эммануэль даже не нашлась с тем, что сказать. Потом шагнула и вдруг крепко-крепко обняла Леду:

- Спасибо.

- Эми?

- Спасибо, что ты у меня есть. Спасибо, что послушалась невнятного письма, что играла ту, которой никогда не являлась, что играла так хорошо, что даже я поверила.

- Эми…

- Спасибо. Просто, правда.

- Пошли, пока я не начала хлюпать носом. У нас есть дела. И если ты хочешь сегодня лечь спать, то стоит поторопиться.

Эми послушно кивнула.

Повода расклеиваться, действительно, не было.

И было дело.

И были силы.

Не было только спокойствия. Только его одного.

Над головой не самой Эммануэль, кого из тех, кто был рядом, сгущались тяжёлые давящие тучи, а она не знала, куда бежать и кого спасать! А кого-то было, кажется, очень-очень-очень надо.

- Эми, всё в порядке?

- Спроси меня об этом завтра, когда я буду знать точнее, хорошо? – попросила Эммануэль негромко.

- Хорошо.

Женские лёгкие шаги в коридорах были совершенно не слышны. Те двое, что ждали в ловушке Леду Варгу, получили немного запуганную Эммануэль, которая вначале била, а потом спрашивала, кому собственно прилетело.

В этот раз складывающаяся ситуация к реверансам совершенно не располагала, так что кому-то попало, а кому именно Эммануэль даже выяснять не стала. Было дело куда более важное. Нужно было взломать терминал, до того, как сработает инструкция самоуничтожения. Такие монтировали в военных системах. Как только хозяин не появлялся в течение определённого количества часов и не вводил удалённый мастер-ключ, все данные на информационном терминале – стирались, в точном соответствии с заложенной программой.

Какие-то крупицы бы остались, какие-то крупицы можно было бы вытащить с помощью специальных средств, но на это нужно были и время, и собственно сам инструментарий, и отличные спецы. И если с последним, да и со вторым, впрочем, решить вопрос можно было, то времени не хватало.

Леда ходила под дамокловым мечом. И единственным вариантом сдвинуть его в сторону, было вытащить на поверхность информацию, сделать так, что стало бы очевидно, что шило в мешке утаить не удалось, а значит и нет смысла пытаться что-то замаскировать, нужно уносить ноги, пока не появилась служба зачистки.

На самом деле, был достаточно высокий шанс того, что терминал стёр сам директор двенадцатого корпуса перед своим побегом, но Эммануэль делала ставку на человеческую слабость. Проще говоря, она делала ставку на то, что бежавший покойный был трусом. А значит он обязан был позаботиться о себе! О том, чтобы у него был чем торговаться, кто бы потом его ни нашёл: представители законной стороны или теневой.

Таким предметом торговли могли быть только документы, хранящиеся на терминале. Значит, был шанс того, что и срок «молчания» погибший выставил достаточно большой, и на самом терминале можно было найти что-то серьёзное!

В идеале Эми собиралась найти что-то достаточно крупное и что-то достаточно серьёзное – настолько, чтобы Леда, не задумавшись ни на секунду, покинула корпус Меко. Докладывать, разыскивать, делать выводы, проводить аналитические изыскания или расследование, что угодно! Только чтобы подруга как можно быстрее, практически немедленно покинула территорию Меко.

Интуиция подсказывала, что и самой Эми задерживаться здесь не стоит. Потому что… неважно почему, просто не стоит. Нужно собираться вещи и валить отсюда, как можно быстрее.

К тому же профессора Дашко можно поспрашивать на тему личных вопросов и за пределами корпуса. Где-нибудь, по меньшей мере, в безопасности.

Эми была твёрдо-натвердо уверена в том, что она послушается своей интуиции, соберётся и умчится из двенадцатого корпуса так, словно за ней сам нечистый гонится.

Но все её мысли, все её намерения разлетелись на осколки в тот самый момент, когда терминал поддался и раскрыл свои тайны, свои секреты. Папки, фотографии, видео.

Достаточно было открыть всего первую, чтобы стало понятно, что Леду из-под удара вывести удалось, наступит утро, и она, забрав с собой Джея, умчится прочь. А вот Эми никуда не сможет отправиться, потому что её собственная совесть уничтожить её, пусть она и не является больше сотрудницей русского патруля. Вытравить такое из души было попросту невозможно.

- Святая дева, - прошептала Варга за спиной Эми, невольно сотворив знак, отгоняющий зло, даром что особо истово никогда не верила. – Спаси и сохрани! Это же…

- Точно, - пробормотала Эммануэль, откидываясь на стуле и закрывая глаза. – Это именно то, что ты думаешь, Леда. Это наш смертный приговор, если кто-то узнает, что мы это увидели…

Глава 6. Оружие последнего шанса

Каждое поколение оставляет что-то после себя, когда добрую славу, когда не очень, когда проблемы, которые приходится с кровью и потом решать потомкам. Когда что-то хорошее: новые технологии, как, например, разработанный джамп, новые материалы, новые знания – множество всего.

Но поколение XXI века было особенным. Нет, не потому что там были действительно умные люди, хотя и такие тоже наличествовали. Поколение XXI века отличилось тем, что остановило войны. Любые войны. Историки терялись в догадках, что именно послужило точкой отсчёта, что именно привело к тому, что было создано совершенно уникальное устройство под российско-китайской эгидой.

Это всё началось в середине XXI века. Разгул терроризма достиг невиданных ранее высот, миграционные проблемы, перенаселение, начало голода, проблемы с запасами чистой воды, возможное глобальное потепление, вместе с тем и глобальное похолодание. Люди просто не знали, за что хвататься. Нужно было что-то делать, и на фоне этого возможность третьей мировой войны уже никого особо не пугала. Вполне возможно, что она могла разразиться в тот самый момент, когда воевать в ней было бы некому.

Как-то так получилось, что элита учёных, хорошо известных, скорее, в военных кругах, чем в мирных, на некоторое время выпала из поле зрения. Возможно, этому поспособствовало что-то «до», возможно, этому помогли. Историки не смогли потом разобраться. Они могли только подытожить факты. А факты были таковы.

На тройной встрече, где были представители трёх величайших держав на конец XXI века, должен был быть подписан мирный договор. Америка, Китай и Россия обсуждали как именно им жить в мире, где столько всего. Столько проблем, столько достижений, столько технологий, столько планов. И опять же – столько бед, которые никто не хотел решать, и до которых очень многим не было абсолютно никакого дела.

Именно на той встрече Америка начала диктовать свои условия. Зачем ей, величайшей державе, с величайшим экономическим и военным потенциалами иметь какие-то дела с ненормальными русскими и с узкоглазыми китайцами?! Как бы ни звучало это не дипломатично, не политично, не толерантно. Американцы были уверены в том, что они всё могут лучше, и вообще только они имеют право быть величайшей мировой державой. Они собирались устанавливать свои правила на всей Земле и хотели заставить остальных играть именно по ним.

Та встреча закончилась ничем, не были подписаны ни договора, ни соглашения – ничего! Представители просто разъехались в разные стороны.

Но так получилось, что та встреча имела ещё одно последствие. Террористы, которым не понравилась идея американского превосходства, решили, что анархия их более чем устраивает, а вот американское правительство, вышедшее из околовоенных кругов, как раз-таки не очень. Это должно было стать величайшей трагедией в истории человечества, самым страшным терактом.

Практически пятьдесят тысяч заложников в торговом центре.

Естественно, туда были стянуты лучшие войска, спецслужбы, спецподразделения. Но террористов было слишком много, а площадь минирования была такова, что вся столица могла взлететь на воздух. Естественно, жертвы десятками тысяч там уже просто бы не исчислялись. Бомбы, которые использовали террористы, относились к так называемым «грязным» - радиологическое оружие.

Сотни тысяч, возможно, миллионы жертв! Эвакуировать такое большое количество людей было бы просто нереально.

А ещё паника среди мирного населения, мародёры и всё сопутствующее…

Террористы требовали отставки правительства. По их задумке, используемое на теракте оружие должно было стать тем самым страшным козырем, после которого правительство артачиться и не подумает.

Как именно были для него собраны части – уже другой вопрос, но опять-таки отличилась американская сторона. Наверное, в этом даже было что-то честное, что американцы пострадали бы от оружия, которое было разработано и создано на их же территории.

Впрочем, беды не случилось. Правительство отказалось подать в отставку, террористы пообещали, что будут расстреливать по паре сотен людей каждые полчаса и демонстрировать это в интернете и по телевидению. А если правительство всё же не пойдёт на сделку – то они взорвут свои бомбы. Буквально, через несколько минут.

Конец света, что называется. Не переключайтесь!

О чём не знали террористы, о чём не знали в Америке простые жители, да и правительство тоже, - так это о том, что с недавних пор у Земли появился ангел-хранитель. Несколько… взлётов с космодромов России и Китая, санкционированных, естественно, которые просто выводили «новые спутники», отвозили на международную космическую станцию какие-то «детали» и всё тому подобное, были не совсем тем, за что их выдавали.

На орбиту была отправлена уникальная дезинтегрально-аннигиляционная система, поскольку за название отвечали русские, то оно было замечательное. «Дашенька». Дашенька и Дашенька…

Бомба была всё-таки запущена. Не грязная, о которой распевалось в теракте, нет. Террористы с удовольствием, цинизмом и садизмом запустили бомбу всего одну. Ядерную.

Взрыв должен был оставить на месте Вашингтона огромный котлован, над которым парил бы «прекрасный» ядерный гриб, – не состоялся. Гром прозвучал, но не на земле – в небесах.

Луч света, который впоследствии очевидцы пытались описать, и описывали буквально десятками самых разных описаний, расколол небеса.

Ядерная бомба была аннигилирована, а взрыва не произошло.

Россия и Китай предъявили свои условия миру: всё ядерное оружие будет уничтожено, а в небесах отныне останется милая прекрасная «Дашенька» - как раз этот самый комплекс, который покрывает триста шестьдесят градусов земной сферы. От неё невозможно скрыться ни на земле, ни под землёй, ни на воде, ни под водой, ни, уж тем более, в воздухе.

И даже в космосе было спрятаться от неё просто невозможно, да и на тот момент среди найденных звёздных систем не было ни одной, которая бы подходила для жизни в космосе.

Ситуация относилась к разделу «шах и мат», среди всего, что случилось в XXI веке, угроза исчезновения третьей мировой войны была одним из величайших достижений человечества.

Конечно, долго этот результат не продержался, люди убивали себе подобных десятками других способов, но хотя бы они не вовлекали в свои смертельные игры сотни тысяч невинных людей.

А ещё, главным было то, что какими бы ни были причины, поводы, используемые инструменты, в числе последствий не значилась планета абсолютно непригодная для жизни.

То, что было создано в XXI веке, и то, что дошло до века, где жила Эми со своими друзьями, близкими, любимыми, получило название «оружия последнего шанса». Впоследствии в эту же категорию стали вносить и космический щит от астероидов, который защищал поверхность Земли от нежеланных каменных гостей.

Можно себе представить настоящий ужас Эми и Леды, когда в числе тех документов, что открылись в терминале покойного директора двенадцатого корпуса, оказались документы, как раз по оружию последнего шанса.

Возможно, если бы всё было в порядке, с ЭТИМ оружием, ситуация бы не была такой патовой, такой критической.

Но как оказалось, последние десятилетия населению Земли врали.

Астероидная защита была разрушена.

Слишком крупный астероид не был расколот до конца, и для того, чтобы не допустить повторения трагедии с Тунгусским метеоритом, дроны-защитники были выстроены в «живую» цепь.

Но тем не менее, этих мероприятий было недостаточно. Именно падение этих метеоритов на Землю спровоцировало чудовищный глобальный катаклизм. Именно падение этих метеоритов привело к смещению магнитного поля и возможности появления джампа.

Но это было ещё не всё.

Оружие последнего шанса – та самая Дашенька управлялась с помощью нескольких ключей. Чтобы система работала в штатном режиме, достаточно было использовать один ключ. Для массовой атаки, которой воспользовались, чтобы уничтожить одномоментно всё ядерное оружие, нужно были два ключа одновременно: России и Китая.

В случае непредвиденных обстоятельств был ещё один мастер-ключ, которым можно было управлять Дашенькой по своему желанию. В случае неприятностей можно было создать дубликаты российского или китайского ключа, используя именно мастер-ключ.

И вот здесь крылась одна очень большая проблема. Расследование, которое проводил некто неизвестный, было очень полным, включало в себя массу деталей. В том числе освещало эти самые чемоданчики.

И если этот некто был прав, то можно было сказать абсолютно определённо, что один чемоданчик, китайский, был уничтожен. Второй находился в безопасном месте и являлся одной из самых охраняемых тайн русских. А вот мастер-ключ, самый главный, самый страшный, самый важный – пропал в неизвестном направлении.

И в небесах летает огромный комплекс, управляемый искусственным интеллектом, который никто не сможет остановить, который никто не сможет уничтожить, если в чужие злые руки попадёт мастер-ключ. И что самое приятное, если этот ключ до сих пор существовал, если до сих пор можно было им воспользоваться, то можно было сотворить всё, что угодно, с помощью Дашеньки. Например, уничтожить Луну или Землю, если кому-то придёт в голову, что им давно пора перестать существовать.

Когда до Леды это дошло, с небольшим запозданием, Варга осела на стул, на самом деле хватаясь за сердце. Это было определённо не то, что она хотела найти!

- Почему? – спросила она.

Голос хладнокровной «Леди Дракулы» дрожал.

Когда Эми на неё взглянула, Варга даже пояснила свой вопрос:

- Почему он не выдал эту информацию?! Она лежала здесь абсолютно не запароленная! Но почему она не вышла наружу?!

- Два варианта, - отозвалась Эми, нетерпеливо барабаня пальцами по столу, - вариант первый, он собирался найти покупателя подороже. А вариант второй, он её уже продал.

- Подожди! Нет, слушай, это невозможно! Если бы он её продал, то… это бы уже все знали!

- Каким бы образом? – уточнила Эммануэль.

- Ты думаешь, что поиски этого чемоданчика были бы тихими?

- Огласка и какой-либо шум категорически не в интересах тех, кто, возможно, обо всём знает. Поиски могут и будут вестись очень тихо и очень тщательно, не пропуская ни одной детали, ни одной мелочи, но очень тихо. Так чтобы никто и не понял, что именно в интересах тех, кто задаёт вопросы.

- И? Что ты предлагаешь?

- Убираться отсюда. По меньшей мере, тебе. Ты возьмёшь документы на щит, чтобы тебе было чем отвлечь от себя внимание. А вот документы на чемоданчик от Дашеньки я предлагаю уничтожить. Вместе с терминалом.

- Вообще-то это улики, - заметила Варга.

Эми пожала плечами. Она больше не была оперативницей русского патруля, и то, что это улики, её волновало в последнюю очередь.

У неё была младшая сестра, пусть названная, но всё же у неё была девочка, о которой она собиралась заботиться. У неё был любимый мужчина. У неё был дед, родители, друзья. И Эми хотела, чтобы все эти люди – жили долго и счастливо.

А вероятность того, что какой-то тип с этим чемоданчиком будет как неуправляемая обезьяна бегать, да не просто с гранатой с выдернутой чекой, а сразу с качественной ядерной бомбой… Нет. Это девушку категорически не устраивало.

- Ты хочешь разобраться со всем сама?

- Скажем так… у меня есть подозрения, что тот, кто знает об этом чемоданчике, скоро выйдет со мной на связь. И это он хотел, чтобы я разобралась с ситуацией…

Правда, Леда из этой фразы не услышала ни слова, Эми прошептала это так тихо, словно сама боялась своего предположения.

- Ну, хорошо, - так и не дождалась от подруги громкого и внятного ответа Леда, - а что делать с теми, кто отсюда пропадает?

- Продолжим изучать этот терминал. Возможно, здесь есть что-то ещё, что-то, что стоит найти. Но не менее важно, чтобы ты эту информацию о щите передала своему начальству.

- И что оно сможет сделать?

- Им ничего не надо делать.

- Подожди, - Леда нервно провела по волосам, - оно же не поднимет шумиху!

- Верно. Оно обеспечит сохранность этой информации. Именно то, что нам надо. Нам надо, чтобы эта информация ни в коем случае не вышла наружу. Нам нужно, чтобы никто не устроил панику. Проще говоря, нам нужно, чтобы ввели в действие протокол защиты. В идеале было бы выяснить, делается ли с этим что-то. Есть ли информация о том, что был уничтожен корпус антиастероидного щита. Есть ли какие-то разработки, хоть что-то, что позволит человечеству остаться в живых, если очередной астероид подойдёт слишком близко?

- Я не буду спрашивать, в кого ты такая наивная, но вполне возможно, что ты не права.

- Вполне возможно, я даже спорить не буду, - ухмыльнулась Эми, - просто, Леда, у нас нет на это времени.

- Скажи проще, что ты хочешь по какой-то причине, чтобы я убралась из корпуса.

- Хочу! – согласилась Эммануэль мгновенно, - естественно, я хочу, чтобы ты была в безопасности. Меня не оставляет ощущение, что я что-то упускаю. Что-то, что случилось в ту ночь… когда нас держали в заложниках. У меня есть такое ощущение, что, если я подумаю, я обязательно это пойму. Но…

- Как всегда нет времени? – спросила тихо Леда.

- Что-то вроде. К тому же, я слишком беспокоюсь о том, что здесь ты, что ты можешь попасть в беду, что …

- У тебя связаны руки, - мгновенно перебила Варга подругу. – Поэтому ты хочешь, чтобы я отсюда убралась, чтобы они у тебя были развязаны.

- Ну… н… не совсем так, но ты очень близка к правде в своих предположениях.

- Что у тебя за мания увиливать?!

- Это не мания! Это осторожность.

- Ты же знаешь, что я не скажу твоему чешуйчатому ни слова!

- Знаю, - согласилась Эми, - но это не значит, что он не узнает это сам. Более того, я сама ему всё расскажу.

- Ну, хорошо… - недоверчиво взглянула Леда на неё, вот это лёгкое «сама всё расскажу», да от Эми?! Нет, точно такого не могло быть! Она определённо ослышалась. Чтобы подруга добровольно пошла к «чешуйчатому гаду»?! – Оставим в покое этот вопрос, что ещё есть на этом терминале? Ведь если мы его сейчас уничтожим, нам надо узнать, всё ли полезное мы с него забрали.

- Ну, во-первых, я сделаю с него полную копию и, наверное, даже не одну. Я хочу глянуть, что здесь есть ещё. Переписка, история сёрфинга в поисковых облаках, может быть, ключи доступа к другим хранилищам. Во-вторых, возможно, здесь будут документы по пропавшим людям. Особенно надеяться на это я бы не стала. Но если всё это происходило так явно, так открыто, то бывший начальник должен был быть в курсе. Да и не стоит забывать о том, что те, кто пытался убить тебя, заинтересованы были в этом терминале. Значит они были уверены в том, что здесь есть какие-то записи, которые могут их скомпрометировать, поэтому нужно их найти.

- Боюсь ты будешь искать одна, - заметила Леда негромко, - у меня есть задание, мне надо донести информацию о том, что антиастероидная защита была не просто разрушена, но и информация об этом была намерена скрыта. И мне нужно передать все эти документы своему начальству.

- То есть ты?

- Да. Я сделаю то, что ты хочешь, я покину Меко, я расскажу своему начальству о том, что мы узнали по поводу этого оружия последнего шанса.

- Спасибо.

Леда только хмыкнула. Возможно, она бы не стала так поступать, возможно, она бы предпочла остаться с подругой. Возможно, она предпочла бы быть рядом, как-то помочь, что-то сказать, наконец, просто поделиться своим спокойствием и своей уверенностью в том, что всё будет хорошо.

Но Варга понимала и кое-что ещё. Эммануэль была слишком выбита из колеи. Эти её «спасибо», эти её объятия на ровном месте, это абсолютно не было похоже на ту капитан Лонштейн, которую Варга знала. В конце концов, «капитан»?! Нет, та никогда бы не сделала такого, не сказала бы такого. Она не отличалась сентиментальностью.

И то, что сейчас происходило, значило только одно – Эми была уверена в том, что Леде что-то грозит, что ей что-то грозит настолько серьёзное, что как можно быстрее подругу нужно эвакуировать из корпуса. Отправить как можно дальше!

Можно было даже посопротивляться. Можно было бы сделать всё, чтобы Эми знала, что она не одна. Но лучшее, что сейчас могла сделать Леда, действительно лучшее, - это отправиться из корпуса прочь.

Просто развязать подруге руки.

А ещё Леда собиралась навестить Змея. Рассказать ему о том, что здесь происходит, передать ему копию документов и попросить… не то чтобы присмотреть за его девушкой, в конце концов, даже у него такое никогда не получалось, но хотя бы не терять её из вида! Хотя бы, хотя бы…

Варга не смогла довести свои мысли до конца. Почему-то стало зябко, почему-то стало страшно, показалось, что, если она додумает, случится что-то непоправимое. Случится что-то такое, чего она никогда не сможет себе простить.

И она уступила. Она не стала говорить Эми о том, что у них вообще-то были совместные плана, не стала напоминать о том, что у Леды есть свои планы и вообще-то аудиторское расследование, что в Меко происходят не только похищения людей, но и есть растраты, есть убийства, да много чего есть! Но для Леды всё-таки была важнее сейчас многолетняя дружба и то доверие, которое у них было.

Данные с инфотерминала мёртвого директора были скопированы на облачные носители. Пусть для этого и потребовалось провозиться до утра. Копии документов, заверенные особым образом цифровой подписью, было отправлены по нескольким десятков адресов. Кусочками.

У кого-то была одна часть головоломки, у кого-то другая, Эми не стеснялась просить о помощи. Не в этот раз. Десятки вопросов, сотни примечаний, сотни писем полетели в разные стороны. Разным людям. Они жили в разных странах, говорили на разных языках, были разного возраста.

Но все они могли ответить на вопрос, сколько информации вышло на свободу. Сколько информации уже было найдено и сколько информации ещё предстояло найти.

Вопросы, запросы… Леда уехала перед рассветом, а бывшая сотрудница русского патруля закрылась в лаборатории и продолжила заниматься тем, что делала всегда. Вот только на той работе, которая ей подходила.

Нет, расследование она оставила тем, кто должен был им заниматься. От Змея, которому леди Дракула уже передала пакет информации, пришло короткое сообщение:

«Понял. Сделаю».

И Эммануэль была уверена, что да – он понял, что происходит, он понял, чего она боится, и сделает это. А её самой предстояло ответить на один-единственный вопрос, который она боялась даже озвучить вслух.

Случайно ли Сатана написал ей именно в таком ключе?

Случайно ли она сама оказалась в Меко, в двенадцатом корпусе? Именно тогда, когда … надо?

И чем больше ответов приходило в ответ на её письма, чем больше информации она собирала воедино, тем очевиднее становился ответ.

Нет. Эммануэль Борисова-Лонштейн, капитан русского патруля, которые, как известно, «бывшими» не бывает, находится в том месте, где должна быть. Рядом с тем человеком, которого должна защитить.

Потому что совершенно неожиданно человек, которого она заочно ненавидела и боялась, посчитал, что нужно защитить от его новых покровителей этого человека.

Звучало бредово. Звучало настолько бредово, что за голову хотелось схватиться. Но нужно было выяснять. И Эми это делала. Спрашивала. Она спрашивала.

А потом пришла к профессору Дашко.

- А! Эммануэль, - поприветствовал её мужчина, - удивлён видеть вас в лаборатории. Думал, вы уже и забыли о том, что не просто отдыхаете в Меко, но ещё и являетесь моей помощницей.

- Вам не нужна помощь на текущем этапе, - сообщила Эми ровно, усаживаясь за соседний стол и раскладывая перед собой электронные блокноты. – Более того, сейчас любое предложение о помощи, рассматривается вами как вмешательство в отлаженный процесс исследования и встречается в штыки.

Профессор негодующе фыркнул и предпочёл промолчать, чтобы не выставлять себя дураком. Эта девчонка! Проще было просто смириться с её странностями, чем пытаться её над чем-то подловить.

Вот опять, он, действительно, был на той стадии проекта, где предпочитал полное невмешательство кого-либо. Это узнал, выучил точнее, его любимый ученик. Они столько времени провели вместе! Но откуда эта пришлая девчонка могла знать такие тонкости?

- Итак, - Эми нервно потёрла кончик носа. – Я собиралась подождать определённое количество времени, чтобы вы могли присмотреться ко мне. И, не буду скрывать, чтобы я сама могла присмотреться к вам. В зависимости от результатов, мы могли бы поговорить о том, что меня волновало. Или не говорить. Просто встретились бы потом на соседних кафедрах, вели бы хорошие добрососедские отношения. И всё было бы… как есть. Но, увы, нашлись те, кто вмешался в мои планы, и их пришлось менять на ходу.

- Значит, вы здесь всё-таки с умыслом. Злым? Или не очень?

- Спасение вашей жизни по какому пункту проходит? – спросила Эми ровно, потом спохватилась. – Нет, пожалуйста, не спешите пугаться. На данный момент вашей жизни ничего не угрожает. Вы нужны… уж не знаю кому и по какой причине, живым и здоровым. Проблема в том, что чтобы не пытались сделать … люди, которые стоят за вашими похитителями, вряд ли это то, на что вы пойдёте добровольно. А значит – психологическая ломка.

- Коллега, вы…

- Не перебивайте меня, Роман Андреевич. Чем быстрее я скажу, что происходит, тем больше у нас шансов покинуть двенадцатый корпус живыми. И здоровыми.

- Вы пытаетесь меня напугать?

- Довожу до вашего состояния текущую ситуацию. Мне выгодна ваша жизнь, Роман Андреевич. Мне нужны ваши исследования и ваши ответы на вопросы. Мне нужен ваш опыт. Ваши изыскания. Мне нужна ваша тайна, но только если вы поделитесь ей добровольно. Потому что это лишь полшага к тому, что я ищу на самом деле. Но я знаю тысячу способов сломать психику человека и ни одного способа вернуть ему адекватность. Поэтому … не думаю, что вы верите в человечество. Зато думаю, что вы очень даже поверите в выгоду и честолюбие. Мне нужна ваша голова, здоровой, нетронутой, неповреждённой. Поэтому я буду защищать вас.

- Вы же говорили, что больше не работаете.

- На патруль? А я и не работаю. Я не соврала вам ни единым словом. Я здесь действительно именно по той причине, которую озвучила. Познакомиться, попробовать подружиться. В зависимости от результата задать вам пару вопросов. Но, к сожалению, мне придётся задать совсем другой вопрос сейчас. И в зависимости от ответа на него, вам придётся покинуть Меко или мы сможем задержаться здесь. Пока я буду искать пропавших людей.

- Пропавших? – порядком удивился профессор Дашко. – Коллега, о чём вы…

- Вы не в курсе. Уже хорошо. Но… пока неважно. Роман Андреевич, от того, насколько честны вы будете в ответе на этот вопрос, зависит очень многое. Вы можете мне не верить, но скажите честно.

- Хватит этих вступлений, Эммануэль, что у вас за вопрос?

- Вы знали Артамонова Валентина Алексеевича?

Профессор удивлённо вскинул бровь.

- Кто это, Эммануэль?

- Вы не знаете?

- Мне ни о чём не говорит эта фамилия. Может быть, описание? Или … не знаю, например, что-то ещё? Где он работал? Где я мог с ним встретиться? Общая сфера?

- Нет, - Эми медленно покачала головой. - Нет. Возможно как-нибудь в другой раз. Спасибо… профессор. Пока это всё, что я хотела.

Девушка покинула кабинет как-то очень незаметно, оставив профессора Дашко в недоумении, а уже на следующий день Эммануэль вела себя так, как будто ничего абсолютно не случилось… И виртуозно избегала его собственных вопросов.

Профессор Борисова вела свою игру, и в этой игре дилетантам места не было.

Глава 7. Сделка

Подвиги непременно нужно совершать по утрам. В другое время суток они неинтересные, да и вообще, никакого преодоления характера, собственного желания выспаться, понежиться в кроватке, насладиться от души нежностью белья, да и вообще! Что может быть лучше встать где-нибудь ближе к полудню, насладиться терпкостью первой чашечки кофе с лимоном, побаловать себя горячими круассанами прямиком из Парижа, не спеша выбрать…

Впрочем, нет. Это точно всё было не про Эми. Она не особо страдала от ранних утренних подъёмов, а в бытность работы на патруль так вообще именно утро любила особо, за возможность заявиться куда-нибудь неожиданным чёртиком из табакерки и что-нибудь испортить. Жизнь, карьеру или хотя бы день.

В этот раз нечаянной (или очень даже «чаянной») жертвой должен был стать Змей. Эми собиралась в русский патруль.

После своего увольнения она не была там ни разу и как-то было даже немного страшно от того, что вновь предстояло вернуться в место, где она провела столько замечательных дней и … не очень замечательных.

Можно было одеться так, чтобы с первого взгляда было понятно, что собой представляет Эммануэль Лонштейн. Но с другой стороны, в патруле было столько новеньких! Четыре человека. И хотелось, совсем немного, подразнить Змея, чуть-чуть, что называется.

В голове мелькнуло, что можно воспользоваться розовым, но Эми от него устала ещё в тот день, когда только появилась в Меко. Маленькая комнатная собачка, сидящая на комоде, казалось смотрела на хозяйку укоризненно. Хозяйка не вняла. Собачка могла смотреть как угодно укоризненно и расстроенно, действий никаких предпринимать не требовалось, настоящей она не была.

Нет, совсем не поветрие века, скорее, немного наоборот. Одна из военных игрушек, о которых нормальные люди даже не знали. Комнатный телохранитель с искусственным интеллектом. В обычное время «игрушка» в точности следовала поведению настоящего животного, во всех деталях и во всех мелочах. Попутно милое создание вело съёмку в нескольких направлениях, позволяя потом выстроить проекцию увиденного-просмотренного в секторе на двести семьдесят градусов. Не только графическое отображение, но и звуковое.

В случае введения в действие протокола «защиты», собачка могла стать неприятным сюрпризом даже для взвода мелких наёмников. Средних – уже вряд ли, качество против количества не всегда спасает.

Щенка всучил Эми Змей, причём возражения и попытки сообщить, что идея ехать в двенадцатый корпус с таким дополнением плохая, прошли мимо его ушей. Как обычно.

Сейчас щенок должен был стать дополнительным атрибутом к тому образу, который Эми рисовала. Милый невинный образ девочки-колокольчика. Хотя было желание повторить выходку с Гюрзой, но она хорошо помнила, чем закончилась та выходка… Так что, гусей лучше было не дразнить, самой же хуже будет.

Так что…

Платье было длинным, в пол, лёгким потоком василькового шифона струилось вокруг отличной фигурки. Заподозрить в юном и прекрасном чуде бывшую оперативницу русского патруля незнакомые с ней просто не смогли бы. И не то, что она именно такого эффекта и добивалась (это было бы говорить нечестно про Эми), всё было куда проще. Она хотела взглянуть на тех, кто в будущем составит костяк русского патруля.

И Карыч, и Русалка, и Танк, и Фея, и Мерцающий – все они пришли в патруль примерно в одно время, став его костяком. И все они через некоторое время должны были его покинуть. По выслуге лет.

И если Кайл о’Ларен (он же Мерцающий), например, собирался оставаться в патруле ещё очень долго, Фея уже несколько раз успела упомянуть всем желающим послушать (а точнее тем, кто не успел сбежать), что она станет скоро звездой криминальной хроники в информационных лентах.

Самым во всём этом показательным, что ли, было то, что да – Лена не просто могла, а «станет». И в самые кратчайшие сроки.

Русалка, например, тоже собиралась по выслуге лет уйти с работы. Потому что слишком нервно, да и не слишком-то безопасно. И её можно было тоже понять.

Танк-то останется точно, его присмотр за Антиком – Анютой обещал растянуться на долгие годы. А вот Крок после практики собирался уйти, ему хотелось строить карьеру, да и без карьеры в военных кругах Максу было чем заняться. И по-человечески это тоже было понятно.

Собственно, всех абсолютно можно было понять. Но именно поэтому Эммануэль было ещё интереснее, каким будет новый костяк будущего поколения русского патруля.

Насколько было Эми известно, а Змей не то, чтобы скрывал от неё информацию (ещё чего не хватало!), скорее, она сама была виновата в том, что всё прошло мимо неё… Так вот, о чём речь, Эми было известно сразу о четырёх новичках в патруле! И помимо Линдра, который таки осуществил свою угрозу и оказался на службе под присмотром Змея (и в напарниках у Феи, но это совсем другая история), в патруле должны были появиться трое новеньких.

Из них – один стажёр, вот только-только с пылу с жару, второй перешёл с военной службы, вместо того, чтобы отправляться на пенсию, решив послужить в отделе экономических преступлений. И, наконец, о ещё одном или одной (увы), Эми ничего не знала.

Так что можно было даже смело говорить, что это было не только тестом, но ещё и поводом аккуратно разведать обстановку.

Змей оставался Змеем, и как бы…

На проходной, как обычно, никого не было. Смысл ставить там людей, когда прибывающие прыгали, как хотели, мерцая в джампе в любое место, и возвращаясь таким же способом обратно? Это было, скорее, своеобразным перешейком, откуда можно было отстреливаться, когда патруль накрывался щитом, препятствующим любому перемещению.

Пройдя через «вертушку», Эми огляделась.

Никого!

Ну, так даже было неинтересно.

Ни тебе возмущённого «девушка, вам туда нельзя», ни тебе даже банального «девушка, а вы кто?!»

Сплошное, понимаешь ли, разочарование!

А вот кабинет Змея, напротив, привычной тишиной и запустеньем, не отличался. Эми, возникнув в распахнутых дверях, с искренним удивлением осмотрелась.

Совещание? Нет, не оно. Что-то вроде рабочей группы, устроившей свой разговор почему-то в его кабинете.

Незнакомые патрульщики (эту форму ни с чем не перепутать, а новенькие всегда до болезненности горды своим назначением), незнакомые военные.

И абсолютно определённо незнакомая для них всех девчонка, нарушившая их покой.

И Змею, с одной стороны, было даже собравшихся жалко, с другой стороны, было интересно посмотреть, как они себя поведут. Особенно с тем учётом, какое прекрасное видение возникло на пороге его кабинета.

Это он мог по едва заметной морщинке между бровями сказать, что она нормально не спит уже несколько ночей, что она уже устала и замучена.

Это он, глядя на её едва уловимую улыбку, мог сказать, что ей интересно, и что она не просто смотрит, она оценивает окружающих.

А для них…

Была лишь удивительно прекрасное, милое и наивное создание.

И мысли практически всех прошли по проторённой дороге. Взгляд на правую руку – кольца нет и быть там не могло. Соответственно, не жена, но точно чья-то любовница.

А раз так…

Они все, как один, начали оглядываться, пытаясь понять, к кому красавица явилась. Надо ли упоминать, что кандидатура хозяина кабинета при этом даже не рассматривалась?!

Одобрительно кивнув, Змей отметил, что женщина, пришедшая на смену Эми, соображает неплохо. Заметив переглядывания, пусть и исподтишка, она сделала единственно правильный вывод, гостья пришла точно не к тем, кто пытался выяснить, кто же из «соседей» счастливчик.

Она даже взглянула на Змея, но тут же нервно покачала головой. Нет. Такого быть не может.

- Костное мышление, - вздохнула Эми разочарованно, проходя в кабинет. – Это надо лечить. Вас зовут Лера, правильно?

Единственная женщина в компании вздрогнула. Ей лицо прибывшей ни о чём не говорило. И они точно не были знакомы!

А Эми, получив подтверждение своим мыслям, только кивнула.

Действительно, Лера. Если быть точнее, то Валерия Павловна, Литовская.

Очень интересный человек, и судьба интересная, и отметки оставила на её лице очень красочные.

Не красавица, откровенно говоря, лицо некоторые называли «лошадиным», вытянутое, длинное. Нос с горбинкой, губы тонкие, волосы чёрные, уже едва-едва тронутые сединой.

И тонкий длинный шрам на правой щеке.

Можно было свести, современные медицинские косметологические технологии это позволяли сделать ещё два века назад, как минимум.

Литовская сводить его не стала намеренно. И слухи ходили, что это для неё самой напоминание – пока жив её обидчик, шрам на её щеке останется. Даже если он останется до самого конца.

- Д… да. Валерия.

- Валерия Павловна, - улыбнулась понятливо Эми. – Приятно познакомиться. Я думала, кого возьмут на моё место, но уж точно не думала, что «Серую королеву» аналитического отдела.

- На Ваше место? – выделила голосом Литовская самое главное.

Эми только плечами пожала.

- Что ж, не будем раньше времени делать лёгкие и неправильные выводы. К тому же... Это просто любопытство, женское такое, милые дамские слабости.

А ещё такие же милые дамские шалости, и Змей мог бы воспрепятствовать им, но и ему было тоже интересно, что будет, если…

Восхитительное видение в васильковом наряде покружилось на одном месте. Потом Эми что-то решила и с удовольствием устроилась у «страшного» начальника русского патруля на коленях.

У кого-то хватило такта отвести взгляд в сторону, кто-то с трудом подавил желание вытащить фотоаппарат и сделать, немедленно сделать снимок!

- Занимаемся своими делами, - напомнил Змей.

От яростного раската в его голосе о том, что у них вообще-то тут дела, вспомнили все и засуетились, забегали, переглядываясь нервно и недоумённо.

- Итак? – спросила тихо Эми, даже не подумав менять удобного положения. – Что это здесь такое происходит?

- Это тебя, моя дорогая, надо спросить, что здесь такое происходит. Понимаешь ли, дома не ночует, на звонки не отвечает, появляется здесь сердитая, смотрит возмущённо и, - хмыкнув, мужчина провёл пальцами по нежной щеке, и лаская, и отдавая должное красоте появившейся девушки, - можно подумать, что что-то тебе не нравится!

- Мне не нравится толпа, которая без меня в твоём кабинете!

- Пока отличия в ситуации не бог весь какие, я здесь, в этом кабинете, но мне эта толпа тоже не очень нравится.

- Что они делают здесь?

Змей задумался:

- Тебе какую версию? Ту, что они выдали, ту, из-за которой их прислали на самом деле, или ту, на которую слабо надеялись?

- Это моя стратегия поведения! – возмутилась от души Эммануэль. – Ты в это время должен только молча смотреть и позволять мне додумывать всё остальное!

- Хм? – красноречивый взгляд так и полыхал насмешливым «а справишься?»

- То, что я больше не работаю в патруле, не значит, что мой мозг атрофировался! И вообще, я думала, тебя… Да, да, я снова наступила на те же грабли! Ну, тебя.

- Именно что «ну»?

- Можно и не ну, - Эми вздохнула и прижалась щекой к плечу своего мужчины. Какая ей была разница, что именно тут делают военные? Практически, никакой. Если только они тут не из-за Меко. – Двенадцатый корпус?

- Именно.

- Леда вернулась, подняла караул и хай, всё плохо, нужно срочно принимать меры? Военные решили, что, если эта вся толпа будет у тебя на глазах, они никуда особо не влезут. При этом если вдруг появлюсь я, то ты сможешь получить эксклюзивную информацию?

Одобрительное молчание над головой подсказало Эми, что она не ошиблась ни в едином своём предположении. Было даже немного обидно.

Впрочем, порефлексировать в своё удовольствие Эммануэль не дали.

- А теперь, - добавил Змей негромко, - хотелось бы узнать, что привело сегодня тебя в патруль.

Эми вздохнула, состроила умоляющий взгляд, но на начальника патруля, очевидно, это совершенно никакого впечатления не произвело. И его красноречивый взгляд был достаточно говорящим, чтобы ей не пришло в голову пытаться ему на уши вешать лапшу, высокопарно вещая о женском любопытстве или о том, что она, вообще-то, безумно соскучилась. Хотя и то, и то было верным.

Было кое-что делового характера, хотя это и не было корректным выражением. В конце концов, поспав пару часов и относительно придя в сознание, Эми вспомнила то, что просто потонуло в вихре информации, и это кое-что было серьёзной проблемой, ребром ставящий вопрос доверия.

Проще говоря, до Эммануэль дошло, что на выпускном вечере ассистента профессора Дашко, явившаяся «кошачья» группировка, искала как раз самого профессора. Не кого-то ещё, а именно его одного.

Большая часть дальнейших выводов была построена на логических причинно-следственных связях. Но что-то, возможно, всё та же пресловутая интуиция, подсказывала Эми, что она на правильном пути.

Если опустить всю цепочку рассуждений, получалось, что наёмники появились в двенадцатом корпуса по одной причине – они пришли сделать то, что делали уже десятки раз: прихватить учёного. Как в ту ночь они и сделали! Пропавшая Коллетт Шерьенс. Она пропала не «через день», она пропала в ту же самую ночь, что и явившаяся кошачья компания во главе с Рысью.

И пока с командиром напавших общались Эми и Леда, часть его ребят обеспечивала безопасность периметра, а вот ещё часть – искали (и успешно нашли!) Коллетт. И более того, они обустроили дело так, чтобы казалось, что женщина пропала значительно позднее!

- Есть человек, - просто сказала Эми, зная, что её просьба будет выполнена в точности и при этом никоим образом не будет использована против неё самой. – Хочу проверить, и даже не столько его биографию, сколько факт знакомства.

- Сатаны с кем? – спросил Змей, выводя на экран личного терминала личное дело самого главного преступника этого столетия.

- Как раз мой профессор. Есть у меня подозрение, что он был в списке тех, кого планировали похитить из Меко.

Мужчина, даже не притронувшись к клавиатуре, воззрился на Эми недоуменно:

- И о чём ещё я не знаю? – спросил он ровно.

- Что? А… Я,… Но! – под снисходительным взглядом Змея девушка только заюлила, тщетно пытаясь понять, где именно настолько ошиблась, что её восхитительно умный мужчина (так бы и прибила!), по одной фразе понял, кто именно этому похищению помешал. – Всё ты знаешь! Всё! Всё! Ты даже мои размеры лучше меня знаешь! – надула Эми губы. – Что уж говорить о текущей ситуации!

- В которую ты вляпалась. Ты понимаешь, что теперь ты не оперативник? И я могу задержать тебя на денёк в камере, чтобы ты не встряла ещё больше?

- О! – округлила девушка глаза, - ты хочешь поиграть в злого опера, а я буду твоей невинной жертвой?

Змей хмыкнул.

Эми развела руками и нежно поцеловала его в уголок плотно сжатых губ. Пробить его подобным образом было нельзя ещё лет так несколько назад. Но она же не могла не попытаться!

Зато мужчине её подколка сказала многое. Если в своих шуточках его женщина заходит на эту территорию, значит, всё далеко не так плохо, как могло бы показаться тандему его тревоги за неё и паранойе.

- Хорошо, - вернулся он к терминалу. – Сейчас у тебя будут результаты.

«Сейчас» растянулось на пятнадцать минут, которые ушли на то, чтобы заполнить массу авторизационных форм. Но из русского патруля Эми вышла с заверением в том, что в официальных документах такой гражданский не проходил и не значился.

На этом бывшая сотрудница патруля не успокоилась. Она убила весь остаток дня, чтобы получить такой же – отрицательный результат, со стороны хакеров-нелегалов, и даже её собственное мини-расследование не порадовало её паранойю.

Что там говорить! Эми даже дозвонилась до очень занятого деда, но результат был стабилен и неизменен. Эти люди никогда не пересекались.

Проблема была одна. Зачем, зачем бы Сатана посылал Эми письмо с завуалированным указанием, где именно надо быть?!

Слишком много неприятных вопросов без ответа. Нужно было обдумать то, что известно. А для этого нужно было отдохнуть и прийти в себя.

Именно поэтому возвращаться в Меко в этот вечер Эммануэль не собиралась.

Она хотела посидеть вечером со Змеем у камина в доме, подремать на его коленях. Послушать рассказ Рашель о том, как она провела первую часть своих каникул на детском острове со своими подругами из школы, посмотреть на фотографии и видео. Да и вообще, просто посмотреть на сверкающую улыбку младшей сестрёнки.

И, наверное, если бы Эми сразу отправилась домой, ничего того, что случилось дальше, не случилось бы. Но в Вишнёвый комплекс пересылалась вся корреспонденция, и накопиться сейчас там должна была целая гора! Так что Эммануэль отправилась на квартиру.

Писем таких, чтобы требовали немедленного ответа, было не слишком много. Большую часть так вообще можно было взять и проигнорировать. Несколько деловых писем, которые нужно было просто прочитать в ознакомительном порядке. Подставы со стороны аукционеров по наследию Рашель можно было не опасаться. Линдр решил, что лучше вкрутит компании мозги сам, чем «капитан Лонштейн» пойдёт вразнос.

Пара отчётов, письмо от адвокатской конторы, неожиданная посылка от родителей с парочкой редких томов по физике в бумажном оформлении и то, на что Эми слабо надеялась. Письмо от Сатаны, написанное даже от руки!

Архаичный привет из прошлого на пожелтевшей, будто от времени, бумаге.

Мастера-рукодельники использовали такую, чтобы в своих поделках добиться какой-то аутентичности.

Но получить такое вот письмо?! Впрочем, чего ещё можно ожидать от Сатаны?! Чего угодно, говоря откровенно.

«Здравствуй, ангелочек».

Стандартное обращение… Эми казалось, что ещё немного, и её визави начнёт просто-напросто рисовать смешные рожицы на полях. Впрочем… письмо и без того изобиловало эмоциями, зачастую такими же фальшивыми, как и сам Сатана. И редкие крупицы истины, которой встречались здесь, были из разряда кроваво-чёрных жемчужин в белоснежном кварцевом песке. Такие же неожиданные, такие же отвращающие и пугающие.

«Смешно, правда? То, что можно увидеть в наши дни, порой невероятно завораживает, порой мучает, а порой и смешит. Я думал, ангелочек, что ты сообразишь быстрее. Или ты давно уже обо всём догадалась? А вот внимание привлекать не хочешь? Кто тебя знает.

За то время, что мы работали в одном месте, я вступил в клуб твоих поклонников.

Знаешь, которые абсолютно определённо восхищаются тобой, но абсолютно не понимают, как работает твоя светлая чудесная голова.

Я тоже этого не понимал и не понимаю. А ведь у меня было намного больше возможностей! Там, где другие выпускали тебя из виду, я продолжал наблюдать за тобой. Можешь ли ты представить, сколько людей то и дело наблюдали за твоим продвижением? А сколько людей охраняло?...

Впрочем, неважно. Некоторая информация – такова, что лучше её иметь в единоличном пользовании, а вот некоторой можно и поделиться. Особенно, когда прекрасные принцессы в очередной раз наступают на те же грабли!»

Те же грабли и прекрасные принцессы? А чем у нас принцессы занимаются? Правильно, оказываются похищенными…

Если верить письму, то становилось понятно, как Змей нашёл место, где держали Эми! Сатана навёл! Вот так неожиданное заявление!

Заодно становилось очень даже понятно, почему Змей так ярился! Когда его, наконец-то, выпустили из больницы! Пусть не сразу, но он узнал, кто его информатор. Не почувствовал себя «обязанным», зато очень почувствовал себя «обведённым вокруг пальца».

Эммануэль засмеялась. Кто бы мог подумать!

Вот только полученная информация лишь усилила те недобрые подозрения, что её снедали будто заживо.

Окружение, все и всё вокруг утверждали, что профессор Дашко никогда не был знаком с Сатаной! Но почему-то же жизнь профессора для Сатаны важна! Почему? Или не он сам важен? А его знания? Исследования по временному джампу?

Могло ли это быть правдой?

Даже не так, неважно правда это, истина или выгодная для Сатаны фальшь, правильным вопросом было: «могло ли это послужить причиной?»

Слишком мелко.

Нет, для кого угодно, для любого другого человека – это мелко бы не было. Для Сатаны – это было мелко настолько, что даже не заслуживало бы отдельного упоминания. Нет. Нет. Неправильно.

«Скажи мне, прекрасный ангелочек, подозревала ли ты, что есть люди, которые специально нанимают посредников, чтобы присматривать за твоими действиями и держать тебя подальше от собственных дел?

Эти люди вздохнули с облегчением, когда ты подала заявление на отставку.

И они до сих пор присматривают за тобой. За каждым твоим действием. Лично, через других людей, даже через тех, кого ты порой, не зная, называешь своими близкими.

Твои номера, терминалы. Каждый день находятся под присмотром. Поэтому безопаснее, в наш просвещённый век, писать бумажные письма. Кто доверит важное бумаге?»

- Только Сатана, - пробормотала Эми задумчиво.

«У нормальных людей в этом месте должен возникнуть вопрос: «почему» или хотя бы «что делать»?! Но зная твой образ мышления, я предположу, и вряд ли ошибусь при этом, что тебя куда больше занимает вопрос, почему тебя до сих пор не убили.

Ничего личного, твой образ мышления куда интереснее, чем у десятков тысяч обывателей.

И знаешь, я тебе скажу. В этом нет особого секрета.

Большая часть обывателей преступного мира не натравили на тебя своих псов, потому что ты – их мерило, ты показатель того, что они не зашли далеко, что есть кто-то опаснее, проблемнее, кто-то, кому необходимо уделять больше внимания.

Но есть и те, кого нельзя назвать обывателем. Те, кто заинтересован в том, чтобы ты жила долго и счастливо. У некоторых изменились … принципы, то, как они действуют, то, как они себя называют, почему тебя защищают и что для этого используют.

Я расскажу тебе, почему ты до сих пор жива. Я буду называть поименно каждого, кто внёс свой вклад в то, чтобы ты оставалась целой и невредимой. Я расскажу тебе о том, что ими движет и двигало. Но давай договоримся. Не просто так.

Я тоже хочу получить… получить кое-что. Назовём это … «услугой», той, которую ты делаешь каждый раз для тех, кто набирает твой номер посреди ночи. Тот самый номер, который заканчивается на «три». Выбирать тебе, заключать ли это сделку. Выбирать тебе.

Но если ты хочешь, чтобы я дал тебе ответы на нужные вопросы, если ты хочешь, чтобы мы заключили сделку, значит… отправляйся немедленно и прямо сейчас».

Эми дёрнулась, откидывая загоревшееся письмо, зашипела и круто повернулась.

- Никого нет дома, - зазвучал её собственный голос в квартире. – Но ваш звонок для меня, скорее всего, очень важен. Попробуйте оставить такое сообщение, чтобы мне захотелось вам перезвонить.

- Эй, кошечка, - хриплый бархатный голос, знакомый, немного пугающий и завораживающий, полился из динамиков. – Ты не забыла? Наша прошлая встреча не состоялась, я так переживала, так волновалась. Но мы скоро увидимся. Мы уже выдвинулись в твою сторону, так что жди!

Глава 8. Девушка, что не пришла на свидание…

Своего непосредственного, хоть и временного начальника, Эммануэль нашла в Меко. Роман Андреевич, сидя в удобном кресле у окна, перелистывал толстый талмуд и, судя по его взгляду, абсолютно не планировал увидеть свою коллегу. И не просто «не планировал», ему не понравилось её явление.

- Я буквально на минуточку, - натянула фальшивую улыбку Эммануэль, только глаза смотрели так, как умела она одна. В лицо профессору Дашко смотрела голодная бездна холодных глаз акулы. Мужчине на мгновение захотелось пошутить про то, что такой взгляд пугает, но слова застряли в горле, потому что, действительно, пугало! И этот взгляд, и то, какая злоба за ним была спрятана!

- Эммануэль …

- Профессор, я очень хочу верить в то, что … то, что я сейчас сделаю, будет иметь смысл. Для дальнейшего или настоящего – неважно. Но мне правда хочется… считайте, что верить в чудо.

- Эмману…

- Сейчас, пока я буду гримироваться, мне нужно, чтобы вы рассказали о своей дочери всё, что сможете. Её привычки, хобби, мимика, слова, склад ума, речи – всё. Не упуская из вида ни одной детали. Вашу дочь перехватят по дороге, но … придётся постараться сделать так, чтобы хотя бы в первом приближении я была похожа на неё. Вам понятно?

- Слушайте, - Роман Андреевич сердитым жестом сдёрнул очки. – Хватит вмешиваться в чужую жизнь! Вы сказали, что ваша работа на патруль закончена, что вы – всего лишь ассистент научный. Так ассистируйте! И не лезьте куда вас не просят! Успокойтесь уже! А то ваш…

- Я так и сделаю. Я буду ассистировать. Но сейчас у вас два варианта, профессор, или заткнуться и делать то, что я скажу. Или потом хоронить свою дочь, зная, что она умирала очень долго и очень мучительно, чтобы вы сделали то, что от вас потребуют. Вы не выбираете между тем делать, как я скажу, или не делать. Вы сейчас выбираете будет жить ваша дочь или не будет. И, заметьте, чем больше времени вы сейчас тратите на мучительные размышления сомневаться или нет – тем меньше времени у неё остаётся. И, пожалуйста, - начала сердиться уже Эммануэль, - оставьте соплежуйство для другого раза? У меня нет времени на то, чтобы слушать ваши вопросы о том, почему я это делаю, почему это не сделает кто-то другой. Некому. Некогда. Незачем! Мне тоже незачем и некогда, но я могу это сделать и делаю. Так что хватит уже дразнить голодных акул. Отвечайте.

Конечно, Дашко мог бы возразить, что на голодную акулу очаровательная молодая женщина перед ним не тянет. Что, в конце концов, он ей не верит, не доверяет, да и почему он вообще должен слушать кого-то!

Вот только в душе сидел червячок сомнения.

Он никому не говорил о том, что у него есть ребёнок. Вообще никому. Ни коллеги, ни даже друзья не знали. Он отдал девочку из-за семейной трагедии на усыновление в семью близкого друга, а потом, когда она всё узнала, начал с ней встречаться. Время от времени, не очень часто, чтобы не привлечь внимание. Чтобы не навредить.

А тут такая уверенность, что дочь. Что… дочь. У него. Его дочь.

Вне всяких сомнений.

Сердце закололо.

Не может быть. Этого просто не могло быть. Не должно было! Не могло!!!

Но то, что «не должно было», не значило, что это действительно не произойдёт, не начнёт происходить. Никто не должен был найти его малышку, но…

Задавать вопросы? Терять время…

Да, уверенность – это хорошо. Но стоила ли его уверенность опасности для его малышки?! Нет! Нет. Определённо, нет. Ни в коем разе. Ему просто нужна была его девочка. В безопасности.

- Её зовут Марина. Она у меня… - профессор улыбнулся жалко-вымученно, через силу.

И Эммануэль ощутила слабое подобие сочувствия и сожаления, что ей пришлось немного надломать этого человека. В другое время и другое место, по другому вопросу – его принципы позволили бы ему стоять на своём до конца, до победы. Но не здесь и не сейчас.

- Я знаю, - тихо сказала она. – Я знаю, как её зовут, её рост, вес, её физические параметры, с кем она встречается, какую марку одежды носит и какой косметикой пользуется. Я знаю о её здоровье больше, чем вы, Роман Андреевич. Поэтому… Я понимаю, что вам нужно настроиться, но поймите и вы, но на это сейчас нет времени. Ни у меня, ни у вас, ни у неё. Мелочи - важнее. Мне нужны не только крупные штрихи её характера и поведения, но и те мелочи, которые хранятся в вашей памяти. Которые для вас неотъемлемая часть Марины. Её добрая улыбка, её забота, её твёрдый волевой стержень. Её слова. То, как она ведёт дело, то, что она держит в голове тысячи мелочей разом и готова работать над ними снова и снова. Мне нужно всё. Каждый штрих, который можете знать только вы. А, да, не беспокойтесь. Ваших друзей и тех, кого она называла и называет своими «родителями», уже эвакуировали, - Эми поправила волосы. – Роман Андреевич?

- Откуда вы…

Эммануэль демонстративно посмотрела на часы.

Она не хотела торопить мужчину, правда. Но три минуты порой это так мало… И сейчас надо было получить из него как можно больше. Хотя бы столько, чтобы можно было заменить одну молодую женщину, которая не должна прийти сама на такое ожидаемое свидание…

…Каждый раз Роман Андреевич выбирал для встречи с дочерью места в разных уголках Земли. Она всегда мечтала объездить весь мир, но здоровье не позволяло. Даже джамп отбирал у неё очень много сил. Поэтому сценарий их встреч был одинаков: к ней приходил высокий «проводник» с опознавательным букетом и переправлял в нужное место. Обратно её возвращал он же.

В этот раз опознавательным знаком была орхидея: ярко-алая, словно на драгоценных сколах крупного рубина играли тёмные капли крови. Их местом встречи была терраса с видом на Заброшенный город Теотиуакан.

Профессору Дашко нравилось, как меняется взгляд его дочери, как она смеётся, когда он рассказывает ей что-то интересное, как доверчиво жмурится, как котёнок, когда он протягивает ей коробочку с сувениром из очередной страны.

И он рад был бы встречаться с ней почаще, показать ей лично все самые интересные и яркие места мира, но…

Джамп.

Джамп привёл к тому, что обычные средства передвижения стали не просто данью моде или развлечениями очень богатых пижонов. Это были зачастую средства ещё и очень-очень недоступные для простых смертных.

А ещё мало кто знал, что джамп сам по себе тоже требует сил. Не только, чтобы переместиться без векторизатора, но и даже на то, чтобы быть пассажиром при перемещении. Марина могла без вреда для собственного здоровья пользоваться на дальние расстояния векторизатором только раз в квартал. И именно раз в квартал Роман Андреевич назначал встречу с прекрасной дочерью.

Естественно, и речи быть не могло о том, чтобы она назвала его «папа». У неё была другая семья. Женщина, которую она называла «мама», и в её руках она пряталась от всех бед, горечи и разочарования. И совсем другого мужчину она называла «папой». Именно к нему она приходила за защитой и поддержкой.

Именно эти люди были для неё семьёй и так должно было оставаться и впредь. Этих людей будут называть её дети «бабушка» и «дедушка»…

Но он, как мальчишка, был бесконечно рад тому, что она называла его не Роман Андреевич, а «дядя Рома».

Для всех наблюдателей, даже если возникни таковые, он был другом семьи, даже не крёстным отцом!

Конечно, злые языки могли наговорить многое. Но они могли многое и вне зависимости от реальности, так что он даже не обращал на это внимания.

Марина смеялась, что даже не слышит ничего такого, что могло бы ранить, разочаровать, обидеть.

Он верил, что это правда.

Но иногда ему казалось, что что-то в происходящем не совсем правильно.

Но ощущение проходило, а уточнить у кого-то, кто мог бы его просветить… Таких людей, которые объединяли бы его жизнь и жизнь Марины – у Романа Андреевича просто не было.

Он первым прибыл в ресторанчик у Затерянного города. Заказал то, что она очень любит, и ждал, ждал…

Она опоздала. Впервые опоздала. Её не было ни через пять минут, ни через десять от назначенного времени. Она появилась только через полчаса. Когда он уже устал ждать. Когда передумал всё самое страшное. Всё самое пугающее…

Как обычно, сияющая внутренним светом. Едва уловимо подкрашенные ресницы, тронутые блеском губы. В каком-то незнакомом платье, но с такими привычными кожаными браслетами с хрустальными бусинками.

И этот её студенческий рюкзачок через плечо. И с небольшой проплешинкой плюшевая игрушка.

- Марина! – подскочил Роман Андреевич. – Ты задержалась?

- Дядя Рома! – девушка пыталась отдышаться, потрясла головой. – Ой, дядя Рома, тут такое случилось! Вы не поверите! – милое лицо Марины осветилось ясной улыбкой, и на левой щеке заиграла милая ямочка. – Представляете, у нас начальник решил, что свадьба – самое хорошее начало пятницы! В результате, меня задержали. И… от меня пахнет шампанским! – возмутилась она непосредственно и расцвела снова в улыбке. – Я так соскучилась, так соскучилась!

- Прошу, проходи, Марина, - Роман Андреевич отставил стул для девушки, и она с удовольствием устроилась за столом, по совершенно давней и детской привычке кинула рюкзак на соседний стул.

- А мы?

- Мексика. Запретный и вместе с тем Затерянный город. Мы как-то с тобой уже разговаривали об этом месте и его пирамидах.

- Дядь Ром, ну, я помню! Вот чего ты!

- Марина…

- Где моё мороженое?! – сморщила девушка нос.

Роман Андреевич растерялся и тут же засмеялся.

Нет, определённо его дочка – это что-то с чем-то. И она здесь – такая юная, такая хрупкая.

Ничего удивительного, что…

Некий червячок сомнения всё ещё точил мужчину изнутри. Но всё было в полном порядке, и профессор Дашко просто выбросил из головы то, что ему пыталась объяснить его молодая и беспокойная коллега.

Придумала. Романтичная глупая девчонка. Ушли её, видимо, с работы, вот она и ищет заговоры везде, где придётся.

Роман Андреевич не следил за политикой, он даже далеко не всегда был в курсе последних новостей. Конечно, что-то о случившемся он знал, но ровно столько, сколько на него в порядке дежурных сплетней вываливали коллеги.

Так что правды во всех этих россказнях не было и быть не могло.

Так и получилось, что история, которая будоражила умы граждан, выйдя на поверхность едва ли своим краешком, прошла мимо него самого.

А уж присутствие дочери заставляло Романа Андреевича напрочь терять связь с реальностью.

Он готов был на всё, чтобы она не чувствовала себя в его обществе некомфортно, хотя бывало, что он перебарщивал.

Обычно с Мариной они проводили от силы пару часов вместе. Девушка торопилась, то на занятия, то на подработку, то в бассейн, то ещё куда-то. Поэтому профессор даже не удивился, когда меньше чем через полтора часа Марина начала уже собираться.

Каждый раз звучало, что в этот раз у неё не получилось задержаться на подольше, но уж в следующий раз обязательно! Обязательно получится!

Роман Андреевич не обольщался. В следующий раз всё будет точно так же. Она проведёт с ним всего пару часов и отправится по своим делам. Этого ничто не могло изменить, и таковой ситуация и должна была оставаться.

Профессор даже успел придумать, куда отправиться в следующий раз, когда привычный сценарий их встреч покатился под откос. Медленно, страшно и неизбежно…

К столу принесли счёт. Оплатив его, Роман Андреевич принялся за кофе с малиной, пока Марина лакомилась фруктовым десертом и жмурилась от неприкрытого удовольствия.

И казалось, что сейчас вот-вот в дверь войдёт молодой человек, который сопровождал девушку сюда и вернёт её обратно, когда к столу мужчины и девушки подсели двое незнакомцев.

Женщина одним своим видом источала соблазн, ходящее воплощение голодного секса, алчного до жизни. Мужчина был… тем, кого даже самый недалёкий профан однозначно охарактеризовал бы как «убийца».

Этот мужчина сел слева от задрожавшей Маринки.

Женщина удобно обхватила за шею Романа Андреевича. Вроде невинно.

Но такая женщина… Любой, кто натыкался на неё взглядом, сглатывал и торопливо отводил глаза в сторону. Разрез алого платья на спине красотки уходил далеко ниже талии.

И словно этого ей было мало – декоративная цепочка, удерживающая платье на месте, цепочка с хрустальной блестящей капелькой скользила по загорелой спине и качалась там, где смыкались крепкие ягодицы. Белья на женщине не было вообще…

- Мы не знакомы, - Роман Андреевич попытался скинуть руки нахалки со своей шеи. – Не могли бы вы…

- Тише, котик, тише, - между пальцев женщины скользнуло что-то тоненькое, холодное, гладкое. Профессор не мог видеть то, что сейчас жадно присасывалось к его шее. Он видел только испуганно расширенные глазищи Марины и узкий тюбик пневматического шприца без иголки, присасывающийся сейчас к её шее.

Сознание поблекло, но не отключилось окончательно.

Профессор Дашко всё видел, всё слышал, но он не мог позвать на помощь, не мог самовольно пошевелить какой-то частью тела. Но самым страшным было то, что при всём при этом он послушной марионеткой выполнял абсолютно всё, что ему нашёптывала на ухо женщина. И тем, от чего волосы вставали дыбом, было то, что уводили из мексиканского ресторана не только его самого, но и его дочь!!!

Сознание милостиво оставило Романа Андреевича в микроавтобусе, сразу же после того, как туда уложили Марину и заботливо пристегнули, чтобы девушка никуда не делась.

И Роман Андреевич так и не понял, что именно он услышал в разговоре этих двоих…

- Не матерись. Ещё и на языке, который я не понимаю, - велел «убийца» «красотке».

- Надо было своевременно учить другие языки, - ничуть не обиделась на несколько странное требование напарница женщина. – А теперь, если не понимаешь, или молчи в тряпочку, или заведи себе симбионта-переводчика.

- Иди ты, - процедил сквозь зубы мужчина. – И вообще, ты же говорила, что эта стерва будет на месте!

- Ну, а её не было, - не смутилась красотка. – Ты помнишь хотя бы, кто она?

- Не нагнетай. Просто девка. Интуиция у неё точно от дьявола, а мозги как компьютер. Но тебя же послушать, она – идеал. Ты бы хоть, не знаю, в своих описаниях этой девицы придерживалась манеры реализма. Не думаешь, Пан, что это было бы лучше?

Названная «Пан», хотя точнее – Пантера, лениво пожала плечами:

- Если ты думаешь, что я её переоцениваю или каким бы то ни было образом перехваливаю, то ты не дятел, ты – жираф!

- Слышь, кошка драная! Я вообще-то тоже кошачий!

- Ага, слоупок, - засмеялась Пантера. – Не бери в голову, Манульчик. Но если ты хочешь не только найти, но и каким-то чудом схватить профессора Борисову, пока не поздно включай голову и запоминай. В моих словах нет ни капли преувеличения. Не расстанешься со своим «она определённо не такая крутая», она тебя и похоронит. Эта умеет, сможет и захочет.

- Кошка, - Манул взгромоздился на соседнее с водительским сидение, Пантера гибко устроилась за рулём. – А она чё и правда так опасна?

- Она хуже.

- И она твоя подруга же?

- Окстись, - Пантера смеющимся взглядом смерила напарника с головы до ног. – Не уверена, что такой недалёкий тип, как ты, сможет понять. Но на самом деле я просто её хочу.

- А ты чё… - глупо переспросил мужчина, - не по правильной стезе что ли пошла?

- Как посмотреть, как посмотреть, - Пантера плавно перевела рычаги скорости, настраивая свою любимую техническую игрушку. Туда, куда они направились, прыгнуть простым «джампом» было невозможно. – Может быть, моя стезя как раз и правильная. И вообще, Манул, не суй в это свой нос. Мне уже босс сообщил, что моя одержимость этой деткой может плохо окончиться, потому меня и не отправили за ней, а отправили тебя. Хотя, как по мне, для её поимки нужна очень хорошая наживка, но из тех, которые нельзя убить ненароком. Не хочу, чтобы по моей вине начался какой-нибудь добрый и милый апокалипсис.

- Что?! – ещё более озадачился Манул. - … Апокалипсис?

- Конец света, дурашка, - протянув руку, Пантера взъерошила ему волосы, одним взмахом руки полностью сломав облик убийцы и оставив очень пушистого, очень растерянного и ленивого котяру. – Когда дело заходит о близких, бывшая капитан Лонштейн может наделать таких бед!

- Но нам надо поймать… профессора Борисову!

- Я про неё и говорю. Вот в чём главное удобство двойной фамилии! В одном месте тебя знают, как профессора Борисову, в другом месте, как капитана Лонштейн, а то, что это один человек, знают только считанные единицы … из оставшихся в живых.

Окончание фразы было произнесено так мирно и так буднично, что Манул даже не осознал, что конкретно было сказано, а вот когда дошло… невольно мурашки прошлись по всей спине под Марш валькирий.

- Ну, если она так опасна, почему её до сих пор не убили?

- Потому что защищают её надёжнее, чем… - Пантера махнула рукой. – Слушай, мой тебе совет, не играйся с наживками и заложниками. Не надо. Не играйся с дальнобойным оружием – это не поможет. Не пытайся поймать её в ловушку джампа, она посмеётся, зато ты можешь оказаться в самом что ни на есть неприятном положении – например, где-нибудь посреди океана. Не расставайся никогда с маячками, которые посылают сигнал SOS, где бы ты ни был.

- Пан, - Манул потряс головой. – Не смеши меня. Ты описываешь какого-то монстра. Да её бы давно убили, если она настолько опасна!

- Не получалось. Старались очень. Но… когда преследователи из лучшей когорты убийц исчезают, а цель как ни в чём не бывало резвой козочкой прыгает по своим делам… Это страшно. Это пугает. А ещё нешуточно деморализует.

- Теперь столько не поживёт, теперь она не сотрудница русского патруля.

По губам Пантеры скользнула злющая усмешка.

- Дурашка ты мой. Эммануэль Лонштейн из тех женщин, кому очень идёт белый цвет. И если на службе она его старалась избегать, то теперь, когда она свободна как птица…

Если бы мог – мужчина попятился. Он очень хорошо понял, на что намекала напарница. «Похоронный» фирменный китель сотрудников патруля, в котором они выносили смертные приговоры, был кипельно-белого цвета…

- Нагнетаешь… - неуверенно пробормотал он.

- Как пожелаешь, - промурлыкала Пантера, запуская разогрев гравитационных двигателей.

Её микромодель Космо-R6, усовершенствованная и доведённая до ума лучшими техниками последнего десятилетия, могла многое: ездить по бездорожью, летать на магнитно-индукционной тяге примерно в паре десятков метров от земли и даже подниматься в стратосферу. Туда, где располагались станции для запуска микрошаттлов, чтобы доставить людей на орбиту – в исследовательские станции орбитального круга или же на орбитальную космическую станцию для совершения уже космического дальнего путешествия. На Луну – в научные корпуса, на Марс и Венеру – в исследовательские корпуса и даже на Глизессу (Глизе 667Сс) в созвездие Скорпиона – в корпус терраформирования.

Так далеко боевой двойке из известной кошачьей группы путешествовать было совсем-совсем не надо. Им надо было поближе.

Всего лишь на Луну.

Пленники проснуться не должны были.

Манул, боящийся одновременно высоты и темноты, сжался на своём сидении, повторяя громко методику разборки одного из лучевых пулемётов последней модели, которые поставили на вооружение в их отряд пару месяцев назад. И общий язык с которым нашёл пока только он.

Остальные члены отряда просто смотрели на «это», теряли дар речи, затем спадали с лица и аккуратно-аккуратно растворялись где-нибудь в тенетах базы шустрыми, хотя и прибитыми тараканами. Пулемёт нешуточно пугал своим весом, внешним видом и разрушительной мощью. Установи такой вниз – на одну из моделей гравилёта, с возможностью подключения внешних энергоёмких устройств, и одной такой боевой единицы будет достаточно, чтобы сравнять с поверхностью земли немалый город.

Если хватит энергии. Но, к счастью, поскольку развитие наземного и стратосферного транспорта было очень узким направлением, ни одна машина на текущий момент не могла выдать достаточное количество энергии, чтобы хватило на длительную работу этого пулемёта.

Эта модель была последним доводом королей.

Она хорошо работала в космосе, на тех станциях на плазменных реакторах энергии было предостаточно. Но сам пулемёт там был бесполезен.

На земле же он мог стать весомым поводом для побега. Если были под боком как минимум ещё парочка гравилетов. Пару – на то, чтобы запитать пулемёт, пару на то, чтобы сбежать.

Учёные говорили, что они обязательно всё исправят и придумают модель, которая не будет требовать такого количества энергозатрат. Но даже Манулу было очевидно, что новая модель даже отдалённо не будет сопоставима по мощности с текущей.

Впрочем, он не жаловался.

А длиннющая схема по разборке, сборке и, самое сложное, приведению к боеготовности и последующей наладке для выстрела – была именно тем, что нужно было, чтобы не думать, не думать, не смотреть по сторонам. Вокруг было слишком много страшного!!!

Пантера только раз бросила на него взгляд и постаралась спрятать улыбку в уголках губ. Сколько не предлагали они Манулу путешествовать в такие моменты в отключке, он никогда не соглашался. Ну, как же, он же кот! Он должен бояться воды (плавал, как дельфин), громких звуков (вообще не реагировал), собак (большего собачника среди всего «кошачьего» отряда отыскать было невозможно), но точно не высоты (кошки всегда приземляются на четыре лапы) и не темноты (кошки видят в темноте, так что её по сути для них не существуют).

После каждого такого вывода Манул делал вывод, что в кошачьем отряде он лишний, замыкался в себе и долго хандрил. Слова о том, что люди не кошки – на него абсолютно не действовали.

В кошачьем отряде он был не самым умным, не самым талантливым, не самым разносторонним. Зато он был талантливым убийцей, и интуиция у него была поистине звериная. Возможно, если бы вокруг не увеличивалась бы высота, если бы не приближалась всё быстрее и быстрее стратосфера, своей звериной сутью он бы уловил что что-то не так, но обстоятельства были куда сильнее Манула.

Пантера же не могла оторваться от управления. Поэтому никто из них не оборачивался назад – туда, где без сознания лежал профессор Дашко, и из-под немного приподнятых ресниц заложницы в спину похитителями смотрели абсолютно спокойные рыжие глаза…

Глава 9. Похитители, не выдвинувшие требования

Что-то было слышно. Едва-едва. Где-то в отдалении. Но нельзя было ни слов разобрать, ни понять хоть что-то. Любая попытка сосредоточиться на этих голосах приводила к тому, что в голове «взрывалась» сверхновая. Боль раскатывалась по всем нервным окончаниям и снова сворачивалась тугим пульсирующим клубком в районе затылка.

Больно…

И он нырял в это забытьё, как в пропасть. Там тоже было больно, но боль была спасительным покрывалом, укрывающим ото всего остального. От лишней информации, от памяти, от осознания. Боль была спасением от него самого, и он принимал её с распростёртыми объятиями.

В те краткие промежутки времени, когда он приходил в себя, он снова что-то слышал. Тело обманывалось странными ощущениями, которые он никогда ранее не испытывал. А в какой-то момент ему даже показалось, что он в невесомости!

Но мало ли что покажется, когда ты находишься между жизнью и чем-то ещё?

Он не знал того, где он, что он, кто он. Он знал только одно, с того момента, как это случилось, голосов больше не было. Но не было и понимания того, что «это», что случилось с ним? И почему это так кажется не таким важным, как то, что случилось с кем-то ещё?

Порой боль стихала, и ему казалось, что вот-вот он что-то вспомнит.

Он поднимался к поверхности собственного сознания, готовясь прийти в себя.

Но первым ощущением сразу же, как только он осознавал себя проснувшимся, была безумная жажда. Пересохшее горло царапал малейший поток воздуха, всё нутро подводило. И перед глазами навязчивой идеей маячил хрустальный водопад, разбрызгивающий вокруг искристую живительную влагу.

- Пить, - хрипел он, - пожалуйста…

И к нему снисходил ангел. У ангела были мягкие нежные ладошки и тихий-тихий голос. Этот ангел подхватывал его голову и помогал напиться. Воды много не было. Дашко казалось, что он успевал сделать только пару глотков, а ёмкость тут же отбирали, и говорили сверху укоризненно.

- Много нельзя. Надо немного подождать и можно будет выпить ещё.

Но вместо того, чтобы подождать немного, профессор возвращался в своё пограничное состояние между реальностью и бредом. Сознание снова погружалось в тиски несуществующего и застывало там, как скорпион в янтаре.

И с каждым разом перерывы становились всё больше и больше.

Сознание погружалось в глубины, и тихий голос «дядя Рома», отчаянно его зовущий, больше не достигал профессора Дашко.

Яркий холодный свет заливал прямоугольную комнату так, что не было ни одного неосвещённого пространства.

Капсула с медицинским оборудованием, спешно смонтированная у стены, пыталась удержать в своих силках утекающую жизнь профессора.

Роман Андреевич умирал. Не помогло и то, что место, где его держали, просматривалось двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

Чужих и посторонних в комнате просто не было!

И быть не могло.

Нет, конечно же, оставался джамп. Джамп штука такая, что кто угодно может сотворить что угодно. Но было два исключения. Первое исключение – специальные материалы, препятствующие джампу, а второе – космос.

И если первое ещё кое-как, но обойти было можно (те же русские физики-джамперы неоднократно доказывали, что если иметь на плечах светлую голову и извращённый ум, то очень даже можно), то вот второе – уже не обходилось в принципе.

Не существовало даже формулы для локального прыжка в космосе. А разработки последних трёх десятилетий только усугубляли ситуацию, показывая, что это невозможно. Просто невозможно.

Были умники, кто считал, что можно воспользоваться обычной формулой джампа, и эти умники даже пробовали привести свою теорию в практическую плоскость. В общем, обычно они не успевали даже попрощаться, а одним трупом в космосе становилось больше.

Профессор Дашко и его драгоценная «леди» - были пленниками, за которыми наблюдали неусыпно, но только глазки трёхмерных камер. Деться пленники никуда не могли, вообще никуда. Потому что вокруг был космос.

Возможно, в первый момент, если бы Роман Андреевич открыл глаза, ему бы показалось, что всё вокруг – это мистификация.

Страшная мистификация, но объяснимая.

Первыми, на что падал взгляд любого, кто оказывался в этой комнате, были иллюминаторы. А за толстыми и прозрачными линзами была видна… тёмная давящая масса пустоты.

Космос.

Конечно, мистификация. Кому надо отправлять обычного учёного куда-то в космос, да ещё и похищать его вот так – средь белого дня, да ещё и прихватывать с собой его … дочь. Словно бы собираются любой ценой что-то с него получить?!

Профессор Дашко легко мог бы сказать, что денег у него нет, знание государственных тайн и секретов тоже отсутствуют. И в плане ума любой из его учеников был бы куда ценнее.

А потому – это мог бы быть только розыгрыш. В конце концов, установки, которые позволяли в отдельно взятом помещении регулировать физические величины, были разработаны ещё семьдесят пять лет. Причём не просто только-только придуманы, а запущены в массовое производство. Кем только и для каких целей они не закупались. Военные, спортсмены, продавцы развлечений и многие-многие другие.

Ничего сложного было взять на вооружение такой аппарат и установить его где-то: и, пожалуйста, вот тебе эффект искажённых земных условий. Иллюминаторы – сложная и дорогая матрица для передачи изображений. Именно для того, чтобы передать именно такое изображение. По сути, ничего выдающегося.

Слишком дорого для простого развлечения, но мало ли…

Впрочем, Роман Андреевич не приходил в себя, а Марине всё казалось настоящим.

И комната эта пугающая, она совсем не была похожа на комнату для розыгрышей. Комната была большая, но холодная, подавляющая. И эти серые панели на стенах, отдающие металлическим холодным блеском. И эти маленькие светильники на потолке, светящие холодным светом.

Первое время Марина ещё осматривалась по сторонам, ещё пыталась понять, где дверь, где выход?! Но ни дверей, ни чего-то ещё в комнате не было.

Были иллюминаторы – и у стены перед ними два удобных и глубоких кресла.

У другой стены, и довольно далеко от медицинской капсулы с профессором, была ещё одна зона. Лёгкие и тоже металлические пластинки были убраны в сторону, открывая двухъярусную глубокую нишу. На верху – кровать и развлекательная панель. Внизу – маленький диванчик и небольшое рабочее место.

Там светильники были вмонтированы тёплые.

Именно там Марина проводила время.

Вначале пыталась что-то смотреть, потом тихо плакала. Потом лежала, глядя в никуда. Час за часом. День за днём.

Еда появлялась в комнате каждый раз после того, как она просыпалась или выходила из ванной. Откуда – непонятно.

Она пыталась подкараулить, в первые два, может быть, три дня. Потом ещё с неделю послушно ела то, что оставляли на подносе. А потом перестала есть.

Таяла как свечка, вместе с Роман Андреевичем…

И очень скоро стало понятно, что ещё немного, и хоронить придётся обоих: и профессора Дашко, и его такую трогательно-хрупкую, но поломанную дочь.

***

Рысь медленно расхаживал по собственному кабинету. Тринадцать шагов в одну сторону, тринадцать шагов в другую сторону.

Драная кошка, она же Пантера, которую Рысь с удовольствием бы прибил, но теперь уже точно нельзя было – его правая рука! – сидела на фальшивом подоконнике.

Остальные члены его группировки, малой элитной Кошачьей группы расселись по удобным креслам-мешкам.

Рысь скользил по ним взглядом, задумчивым и тяжёлым. Не каждый мог выдержать этот взгляд. Далеко не каждый. Слишком он был могильным. Даже у матёрых убийц и наёмников поджилки тряслись. У Пантеры не тряслись, потому и выбилась кошка драная в его правые руки. По праву выбилась, по праву. Но это совсем не значило, что его личное мнение о ней хоть в какой-то мере изменилось. Терпеть он её не мог, а она с недавних пор начала себя вести так, будто подобное проведение её забавляет.

Рысь злился, а сделать ничего не мог: ни с этой своей злобой иррациональной, ни с этой девахой ненормальной. Хотя что он, нормальных в его команде не было, и быть не могло. Они были наёмниками.

Когда-то все были идейными, потом старались сохранить свою жизнь и не себя в жизни близких, а хотя бы их самих. Но все надежды пошли прахом, ничего не получилось. Ни у одного.

И близкие были мертвы, и в глазах всего мира – они сами тоже были мертвы, а на деле запачкали в крови руки не по локоть, а по плечи.

Наёмники. Без чести, без совести. То, что у его группы было хоть какое-то подобие Кодекса, было заслугой Рыси и то, что привело всех этих людей именно в его группу. Но чем больше проходило лет, тем меньше от этого Кодекса оставалось.

Когда сегодня утром Рысь поймал себя на мысли, что ему хочется убить девчонку, сидящую в одной камере с профессором Дашко, он осознал, что всё, докатился. Он уже на самом дне, и выбраться наверх, обратно к свету уже не получится. Да и не очень хочется.

И не сказать, что Рысь был таким ярко выраженным злодеем. Совсем нет. Человеческое в нём осталось, вот только где-то очень, очень глубоко.

Если бы кто-то спросил, Рысь бы рассказал, где остались осколки его сердца, где впервые дала трещину душа. Но в его команде было непринято лезть в душу другим, особенно, когда не зовут. Рысь не звал.

- Итак, - обманчиво спокойно заговорил он, - скажите мне, команда. Какие у нас есть положительные результаты? Отрицательные мы потом обговорим отдельно, и, хочется верить, сегодня вы найдёте чем меня порадовать. Пантера?

Гибкая деваха потянулась, неприятно хрустнула суставами и отчиталась:

- Клиент хорошо представляет, где находится. Попыток побега не делал, попыток договориться тоже. Ощущение такое, что он знает об этом месте немного больше, чем мы все вместе взятые. Не дебоширит. Не подрывает устои. Не пытается выделиться.

- Идеал? - ехидно протянул Тигр.

Но Пантера и глазом не моргнула:

- Не то слово. Он уже даже в лаборатории обустраиваться начал! Не ждал никого, не спрашивал. Сам открыл, сам всё расставил, уже даже начал какие-то опыты ставить!

- Даже не выслушав требования? - удивился Рысь.

Пантера кивнула:

- На какой-то момент мне показалось, что он знает о том, что должен сделать, больше чем я.

- Непуганый мудак.

- Настоящий идеал, - захохотали остальные, - прям как одна девочка-мышка, за которой безуспешно охотится наша кошка.

- Не только я, ребятки, - ничуть не впечатлилась Пантера, - и потому она - Идеал. А этот так себе.

Рысь, которому надоели эти перепалки, легонько хлопнул по столу:

- Шать, кошаки драные. Девочка-мышка не та жертва, на которую можно замахнуться не думая.

- Скорее, она та «жертва», которая охотнику очень быстро укажет на место, и охотник уползёт туда подбитой дворнягой, - ухмылка прочертила красивое лицо очаровательного брюнета справа от Рыси, исказив его до неузнаваемости. Каракал ненавидел профессора Борисову и Эммануэль Лонштейн. А ещё он был одним из немногих, кто познакомился с оперативницей в пору её неспокойного отрочества и взросления. Проще говоря, в то время, когда была возможность убить эту «мышку».

- Профессором я займусь сам, - процедил Рысь неохотно. - Пока сделайте самое простое и очевидное - найдите её.

Пантера усмехнулась. Она могла бы сказать: «ну-ну, ищите ветра в поле», но злорадствовать было бы нехорошо, и женщина промолчала. Во избежание разных несуразностей и несчастных случаев на работе.

- Шеф, а как же гость из четвёртой?

- Я поговорю с ним лично. Сегодня же. Как и с девчонкой из четырнадцатой. Мы когда-то, очень давно, были знакомы. Освежу память о себе.

Остальные переглянулись, но никто не посмел задавать вопросы.

Дальнейшее совещание пошло по накатанной. И, по сути, если бы не профессор Борисова, можно было бы кошачью группу назвать идеальной.

Если бы только не было капитана Лонштейн...

... Рысь уходил из кабинета совещаний, мысленно планируя свой дальнейший распорядок.

Мелких дел было много, крупных два: пленник из камеры номер четыре и девушка...

Девушка Рыси была знакома. Мелодраматично было бы заявить, что знакома она ему была ещё в те дни, когда его звали просто Женя, а она была соседской девчонкой с двумя бантиками.

Но все было куда проще.

Они встретились, когда Рысь был на работе.

Появление джампа принесло и хорошее, и плохое. Например, количество похищений снизилось в разы, как и преступлений на сексуальной почве. Попробуй затащить жертву в кусты, если она может исчезнуть в любой момент.

Да, для джампа нужен векторизатор, но это для джампа правильного и направленного. Хаотический ненаправленный джамп был доступен практически любому (особенно, в ситуации, когда в организме человека выделялся адреналин в безумных количествах).

Отсюда вытекала ещё одна особенность преступлений: их теперь совершали или в специальных помещениях, или, куда как чаще, когда жертва не могла воспользоваться спасительным прыжком. Проще говоря, опаивали.

И вот когда жертва уже не могла никуда деться...

Дети вызубривали с детства, как технику безопасности, не брать ничего из рук незнакомых и малознакомых людей.

Рысь и его команду нанял богатый олигарх, потерявший от рук организованной группы вначале свою дочь, потом молодую вторую жену и невероятно любимую племянницу. Видео с тем, как мучили последнюю, прислали по почте.

Олигарх был растоптан морально, вымотан, но тяжелейшие утраты не сломали его. Мужчина нанял команду Рыси, чтобы они нашли и вырезали уродов. Умирать им предстояло, каждому, так же, как умирала племянница заказчика.

Марина была вовлечена в дело.

Вариантов было два: или она следующая жертва, или она наводчица.

Милосердия заказчика хватило только на пожелание убить девочку из милосердия, если она, невинная жертва, попадёт в руки убийц.

Рысь пообещал выполнить.

Пока наружка изучала всё, что можно в окружении Марины и жертв, аналитики провели сложнейшую работу по составлению психологических портретов всех жертв.

И почти сразу же стало понятно - Марина следующая жертва. Её выбрали, чтобы убить.

Нужно было понять, что делать в текущей ситуации. Аналитики давали слишком мало времени, и Рысь пошёл на сближение.

Он мог соблазнить девушку красиво, оставить ей на память чудесные воспоминания о прошедшем лете. Но Рысь был абсолютно не в её вкусе и действовал он с изяществом носорога.

Всё его поведение буквально впечатывало в Марину слова: «не приближайся, не влюбляйся, прочь».

Девушка не понимала, что от неё надо, почему Рысь ведёт себя так. Ей было больно, тяжело. Её, лучшую студентку факультета иностранных языков, буквально ломало рядом со странным заказчиком, заинтересованном в расшифровке текста на одном из старых языков, носителей которого в мире почти не осталось.

Рысь знал, что на расшифровку текста уйдёт не одна неделя. Благодаря тому, что работать девушка должна была на территории его, она была в безопасности.

Но...

Убийцы не находились.

Наружка не фиксировала ничего опасного.

А русский патруль джампа уже вышел на след преступников.

Кошачья группа начала спешить.

Марина отдалялась всё сильнее, семимильными шагами расшифровывая текст. Она старалась как можно реже встречаться с заказчиком и как можно быстрее закончить работу. Рысь позволил ей это, присматривал издалека и потому не справился с задачей. Не впервые он допускал ошибки, но вот так – не ошибался ещё ни разу. Марину демонстративно украли у него под носом. Из его дома!

А потом демонстративно вернули. Зарёванную, но не пострадавшую даже морально.

В месте, где её держали, Рысь нашёл разбитную деваху, занимающуюся тем, что должна была сделать его команда.

Она убивала уродов. По своим причинам.

Пантера. Бывшая военнослужащая. Её уволили из армии за немотивированную агрессию и слишком высокий уровень опасности.

- Не получилось «списать» по-тихому, - сообщила она Рыси, выбирая из его сейфа оружие себе по руке. - А поскольку они считали, что знаю я немного, предпочли плюнуть и забыть о моём существовании.

- Не трогай, пока не воняет? - хмыкнул Каракал тогда.

Пантера безмятежно на него посмотрела и кивнула.

Потом это спокойствие и кивок Рысь вспоминал долго. Уже тогда надо было понять, что эта девица не к лицу его команде. Но сделанного не воротишь.

Если бы мог, Рысь всё же вернул бы ту ночь. Заполошную, грязную, кровавую.

Пока его команда разбиралась с тем, кто остался, сам Рысь рубил хвосты, рубил по живому. Марина всё поняла, сильная смелая девочка даже не плакала.

Когда её вернули к нему в особняк, рыдала в захлёб. А когда он говорил, что всё было ложью, даже слезинки не уронила.

Сильная, смелая, глупая девочка.

Рысь не жалел ни тогда, ни потом, что та ночь с объяснениями закончилась горячим глинтвейном, подаренным ей кулоном из стреляной гильзы и пожеланием больше не влипать в неприятности.

Если бы тогда не её нежная наивность, если бы не кодекс чести самого Рыся, они были бы сейчас «бывшими любовниками», и работать было бы легче.

Или не было бы.

Глядя на новую повзрослевшую Марину, Рысь вдруг понял, нет, не было бы. С этой работы вообще может статься не получится.

И было кое-что ещё.

Кое-что от чего он отмахнулся в первый момент, но что сейчас отравляло ему жизнь. В ушах звучал насмешливый голос пленника из четвёртой камеры.

«Я думал вы ко мне придёте попозже, когда до вас окончательно дойдёт, что нужный вам пленник вот-вот умрёт, а вы не то что не знаете, что делать, вы понятия не имеете, кто его травит.

И знаете, что особенно смешно? Вы успели подумать на всех своих ребят, а на истинного виновника даже не подумали! Ну, не прелестная ли ситуация?»

Что в ней такого прелестного, Рысь не знал и знать не хотел. Его, прожжённого циника, коробила мысль о том, что убийцей профессора Дашко была его собственная дочь!

Пленник подкинул и ещё один момент, а вдруг Марина не совсем Марина? Стоит проверить.

И сейчас, глядя на девушку, безучастно смотрящую в потолок, он думал, что да, надо проверить. Обязательно. Потому что Марина, которую он знал, такой силой воли не обладала... И проверять должен пленник из четвёртой. Ему, как лицу незаинтересованному, можно было доверять.

Другим, даже собственной команде, Рысь доверять был не готов.

Доверял в ситуации, когда все и вся вокруг говорили о том, что среди его команды есть крот, есть предатель. Доверял, когда кто-то убивал одного за другим наёмников, и его ребят в том числе. Поворачивался к ним спиной, не думая ни о чём.

А тут единственная девушка – и все годы совместной работы пошли прахом.

И ведь не влюбился, ни тогда, ни сейчас. Возможно, в этом случае было бы не так обидно.

Марина оставалась для Рыси непредвиденным фактором риска. Опасным, надо сказать. И сейчас, если пленник был прав, она была не просто некоторым условием дополнительного риска. Она была тем кусочком, который мог полностью и бесповоротно разрушить всю мозаику.

Этого допустить было нельзя.

Вариантов дальнейших действий у Рыси было три. Первый вариант – забыть о планах, которые были связаны с профессором Дашко и избавиться от него и от девушки. Второй – временно отложить план, устранив источник угрозы в лице Марины, похоронив угрозу в окружающем космосе.

И третий – пока профессор приходит в себя, воспользоваться Мариной.

Не убивать её, поскольку она оставалась рычагом воздействия на профессора, но показать Марине насколько она ошиблась, вмешавшись в чужую игру.

Шанс на прощение у пленницы ещё оставался. Хотя кто-то, а Рысь предпочёл бы, чтобы девушка им не воспользовалась.

Потому что …

Потому что.

Он не обязан никому объяснять мотивы своих поступков. Даже себе.

А может быть, в особенности себе. Чтобы не пришлось вытаскивать на поверхность тот ворох чувств, которые ворочались недовольно в том месте, которое Рысь давно уже отказывал в праве называться сердцем.

Он не дошёл до камеры, ушёл из «рубки» наблюдения, полночи провёл в спортзале, выплёскивая тупую не рассуждающую злобу, полночи провёл в баре, напиваясь до состояния, когда не то что стоять – думать невозможно.

На утро, когда Марину привели на взятие материала для генетической экспертизы, Рысь не мог даже на экране сосредоточить взгляд.

Его вчерашняя миссия увенчалась успехом – надрался он до зелёных чёртиков.

Именно поэтому всё самое интересное прошло мимо него.

Марина плохо фиксировала реальность, ей было тяжело даже держать голову, но тем не менее она успела увидеть, каким диким и неприкрытым отчаянием вспыхнули глаза абсолютно незнакомого старичка, к которому её привели.

Отчаяние в тот день владело многими. И не только оно.

Леда Варга, глядя на документ, общая суть которого сводилась к обвинению в государственной измене, понимала, что её загнали на красные флажки и теперь, скорее всего, тихо-мирно расстреляют. Потому что влезла туда, где за мнимой мышиной вознёй на деле было столкновение поистине государственных интересов.

Смотрел на этот документ и глава русского патруля. По логике вещей Змею надлежало быть в отчаянии, как и тому, кто принёс ему приказ на обвинение. Но куда больше этого «Подколодного», по словам Эми, интересовало, кто объявил ему войну? И понимал ли этот кто-то, что после такого Змей просто сотрёт его с лица Земли? И ради разнообразия – далеко не физическими мерами устранения угрозы. Потому что здесь нужно было применять то, что очень редко показывалось из-под устрашающего облика.

Эми смеялась: «Мне нравится наблюдать за тем, как они тебя недооценивают», и старательно культировала позицию, что в их паре она – ум, а он – мускулы.

В приказе на оглашение обвинения в государственной измене была указана не только Варга, но и капитан Лонштейн.

И кому-то предстояло за это ответить.

А пока широким размашистым почерком глава русского патруля писал приказ о том, что его подчинённые должны найти и немедленно доставить капитана Лонштейн для предъявления ей обвинений.

И только капитан Лонштейн была абсолютно счастлива, осознав, что всё это время ошибалась! Всё началось совсем не с того, откуда она считала. Всё началось с другого. И это полностью меняло картину, ставило её с головы на ноги.

Но самым приятным было то, что теперь с этим можно было работать!

Глава 10. Местоположение не обнаружено

У Леды тряслись руки.

Мелкой неприятной дрожью, у неё никак не получалось удержать в руках кружку с горячим сладким чаем.

Приставленный к ней оперативник смотрел на неё с холодным фальшивым состраданием.

- Вам помочь, Леда?

- Д… да, пожалуйста, - смирилась Варга с тем, что у неё самой ничего не получится. И гордость в этом случае лучше было оставить подальше.

Хорошо иметь в подругах оперативницу русского патруля, пусть даже и бывшую, можно много чего узнать. За годы боевой службы Эммануэль рассказала многое. В том числе, как её, находящуюся под прикрытием, упихали однажды в военные застенки. А потом на этих самых же «психологах доморощенных» опыты ставила уже сама Лонштейн. Вот тогда Эми и рассказала о том, как проходит процедура профессиональной психологической ломки. Комбинация «плохой – хороший полицейский» была стара как мир, и использовалась как раз обычными полицейскими и, иногда, патрулём.

В военные застенки, как правило, всё-таки попадали люди куда более опасные и с крепкой психикой. На них эта комбинация не работала.

Поэтому её расширили, дополнили и создали некую колченогую структуру, которая имела взаимозаменяемые узлы внутри цепочки. Для особо «эпичных» гостей задействовали всю цепочку «архетипов», а для тех, кто попроще, хватало обычно трёх: Посредника, Палача и Солдафона. Последний был глух вообще ко всем словам, если было нужно – переходил на угрозы. Но никаких физических воздействий, просто угрозы, бюрократия и полное отсутствие желания идти на контакт. Палач был изощрённым психологом, его запускали всегда после Солдафона – в арсенале этого типажа были и уловки психологические, и возможность переходить на угрозы с физическим воздействием.

Очень редко всё начиналось с Посредника – сострадательного и милосердного посланника с поведением «мы вам поможем, только покайтесь».

Леда была готова каяться. В чём угодно.

Проблема была в том, что она рассказала всё, что знала, уже неоднократно. Но этого было мало. А теперь этот приказ.

- Дивитесь? – взгляд у Посредника был мягкий, спокойный.

Но Варга не обольщалась, она таких людей за годы работы насмотрелась. Мягкие, спокойные, опасные. Самые опасные из всех. Умные, разносторонние. Они хорошо понимали, когда надо надавить, когда надо отступить.

И такие умницы ценились на вес золота.

Везде, где бы то ни было.

Зато у них был один недостаток – идейность.

Вот если перед Ледой сейчас был идейный военный, который ознакомился с приказом и считал, что, если заключённая действительно виновата в каждом пункте, там указанном, ей несдобровать. Ещё и надеяться не на кого!

Когда за ней пришли, Варга как раз звонила Эми. На номер экстренного дозвона, когда ситуация уже всё – пахнет жареным и надо срочно что-то делать.

Подруга брала этот телефон в любое время дня и ночи, потому что номер этот знали считаные единицы, и почти каждому из них Эммануэль была готова помочь, не откладывая дело в долгий ящик.

Но вместо голоса подруги, Варга услышала автоответчик.

«Если вы набрали этот номер, значит у вас проблема.

Раз у вас проблема – значит, вы должны следовать моим инструкциям.

Итак. Первое. Каким бы надёжным ни казалось ваше убежище, немедленно переместитесь. Для начала на Красную площадь.

Дальнейшие инструкции будут…»

Леда не прыгнула мгновенно, как услышала этот кусочек сообщения.

Надо было прыгнуть.

Но первое мгновение, когда она ещё могла, она упустила, решив, что её тайное логово всё-таки достаточно безопасное.

Второго шанса у неё уже не было.

Полнейшая тишина ударила по ушам. Из носа хлынула кровь. А следом и сама Леда упала на колени.

Искажение. Военная разработка, которая позволяла не просто в одно мгновение пресечь использование джампа на какой-то территории, но ещё и препятствовала что-либо сделать тем, кто находился внутри.

Первая атака – вмешивалась в гравитационную силу.

Вторая атака – была свето-шумовой, полностью дезориентируя условного противника.

Третья атака… после неё не выживали.

Второй атаки к счастью Леды не последовало, но ей хватило и одной. Когда её нашли, Варга скрутилась клубочком в ванне, в холодной воде. И на коже Варги были лёгкие ожоги.

Потом её осматривал врач, сокрушался и изумлялся, на кого-то ругался. В голове Леды был шум, она практически не воспринимала действительность. Слишком неожиданной была атака.

Она пришла в себя уже в маленькой каморке за решёткой, под прицелом сразу трёх камер.

Рядом никого не было. Но где-то спустя пятнадцать минут появился молодой человек в форме, который предельно вежливо препроводил Варгу в комнату для допроса. Там сцепили ноги, сцепили руки и вежливо, вот этот самый Посредник, объявил, что ей предъявляется обвинение в государственной измене.

Это было три дня назад.

Потом семьдесят два часа Леда отвечала на вопросы.

И снова.

И снова.

И снова.

Пока она не устала и не замолчала окончательно.

Тогда снова появился Посредник.

К этому моменту Варге даже предоставили плед.

И Посредник принёс собой крепкий сладкий чай.

- Леда, - позвал мужчина. – Вы понимаете, почему вы здесь?

Варга медленно кивнула.

Реальность уплывала.

- А я вот не понимаю, - улыбнулся Посредник. – Но это уже не моё дело. Спите, Леда. Просто спите.

- Спа…ть?

- Скажем так, - мужчина наклонился к оседающей женщине, придержал её за шею, не давая упасть лицом в стол. – Есть люди, которым я обязан. Вы выполнили свою миссию, теперь утаить такое шило в мешке не получится. Очень жаль, что вы не послушались свою подругу и не прыгнули сразу, но раз уж так вышло, как вышло, будем пытаться извлечь выгоду из ситуации. Спите, Леда. Этот кошмар для вас пока закончен…

Когда Варга уснула, Посредник вскинул женщину на плечо и равнодушно с ней переместился прочь. Жаль, что пришлось покидать миссию так рано и вот так, но жизнь Леди Дракулы была сейчас куда важнее.

Ещё более жалко было то, что ему предстояло теперь до конца миссии – находиться рядом с этой маленькой мисс и её охранять.

Посреднику не нравилось подобное задание, и будь его воля, он бы послал заказчика куда больше… Поучаствовал бы в том, что обещало нагрянуть, от души.

Но если бы этим заказчиком был хоть кто-то другой…

***

Писк. Мерзкий, противный писк над ухом Марины привёл её в чувство.

Она упала…

Да, упала. Там, где этот милый старичок брал у неё «генетические образцы» и что-то ещё делал. Марина не помнила.

Мерзкий писк почему-то держал в сознании.

И тело медленно-медленно возвращалось к жизни.

Рядом был кто-то.

Но увидеть кто именно у девушки не получилось. Она обессиленно закрыла глаза и уснула, сразу же после того, как этот кто-то увеличил содержание снотворного в капельнице.

Второй подход был удачнее.

Марина открыла глаза. Писка над ухом не было. И капельницы в руке – тоже.

Она лежала на кровати, над головой был виден обычный стандартный потолок. И обычное окно сбоку. За толстым пластиком шумели деревья и доносилась распевка птиц. Придерживаясь рукой, Марина вначале села. Потом спустила босые ноги. В первый момент показалось, что что-то не так. Но тут же ощущение прошло.

Под ногами был мягкий-мягкий коврик. Чуть в стороне была дверь, немного приоткрытая, и за ней был виден санузел. На спинке кровати висел мягкий халат и тонкая сорочка, точный близнец той, что сейчас был на Марине.

Встав с кровати, девушка пошатнулась, схватилась за прикроватный столик. Но ничего не изменилось, дверь не распахнулась, никто не появился, чтобы уложить её обратно. И шаг за шагом, медленно, Марина двинулась в туалет.

А когда вышла, посвежевшая и умывшаяся, в комнате уже был гость. С подарком, на сервировочном столике стояла глубокая бульонница, и чудесный запах куриного бульона буквально пронизывал воздух.

- Твой любимый, - ровно сказал Рысь, - с сухариками. Можно было продолжать кормить тебя внутривенно, но пока достаточно того, что ты снова в сознании.

- Я…

- Ты на Земле, - продолжил мужчина, устанавливая переносной столик на кровать и усаживаясь на стул. – Были некоторые сложности с тем, чтобы вернуть тебя обратно, но это получилось.

- А дядя Рома? – тихо спросила Марина, шажочек за шажочком двигаясь к кровати.

По спине Рыси стегнуло холодом, он повернулся к девушке всем телом, резким рывком разбуженного медведя и затих, не понимая. Марина стояла у стены, бледная-бледная.

- Он остался. Мои медики будут разбираться с тем, что ты, ведьма, с ним сотворила! – спокойный голос Рыси сорвался на резкий рык. – Он был столь важен!

Марина пожала плечами, всё так же стоя у стены и не открывая глаза.

- Дядя был важен и для меня.

- Потому ты его убила!

- Не совсем. Он ещё жив.

- Ещё?!

Девушка кивнула и возобновила своё осторожное передвижение по стеночке, ближе и ближе к кровати.

Рысь приподнял столик, позволяя Марине забраться под одеяло. И только стыдливо прикрывшись, она потянулась к бульоннице. Не отреагировав по сути на вопрос того, кто, вне всяких сомнений, был её похитителем.

Рысь позволил ей спокойно поесть, абсолютно равнодушно выставил столик за дверь и вернулся обратно.

От злости горели даже кончики пальцев.

- На чём мы остановились? – предельно вежливо улыбнулась Марина. – Если вам снова понадобились мои услуги, вам совсем не обязательно были прибегать к такому методу… взаимодействия и найма.

- Я собираюсь вас нанять, Марина, - Рысь заставил себя успокоиться. Как эта девица могла выводить его из себя всего лишь вежливыми словами?! Раньше у неё таких навыков не было… Раньше она бы уже испуганно плакала, забившись в угол.

- Я не принимаю ваше деловое предложение, - мгновенно отозвалась девушка.

- Это не предложение. Это моя воля, Марина. Условия нашего с вами дальнейшего сотрудничества следующие: вы остаётесь в этой комнате, сопровождаете мою команду на задания, какими бы они ни были. Напоминаю, что мы наёмники, а это значит, что вы очень быстро станете преступницей. Для того, чтобы обеспечить вашу безопасность и спокойствие моё – вы получите ошейник с взрывчаткой. Конечно, не эстетично, возможно, даже не очень красиво, но зато очень эффективно. Это всё был первый вариант. Второй вариант куда проще. Камера. Мокрая камера. Солома, вместо подстилки. Ведро вместо туалета. Пара камер наблюдения. А! И ещё крысы, как же я забыл.

Марина помолчала, отвела взгляд.

Противно.

Противно и от предсказанной картинки.

Противно и от равнодушия в голосе похитителя.

Противно и от того, что он здесь и она здесь.

В камеру? … Бессмысленно.

То, что начинается так грязно, не закончится хорошо и светло. Будет хуже. Будет больнее.

Но стать преступницей?!

- Я не хочу стать убийцей, - пробормотала Марина, спрятав лицо в ладонях.

- Не станешь. Если повезёт, немного разбоя, грабежей. Пара участий в незаконном освобождении. Не знаю… - Рысь ухмыльнулся. – Никаких изнасилований. Никаких убийств. Минимум грязи. Насколько это возможно на настолько грязной работе.

- Не успокаивает. И не утешает.

Мужчина зло кивнул. Он не собирался ни утешать, ни успокаивать. Зато собирался запугать и показать Марине, что отныне руки этой малышки будут запачканы в крови по локоть. Именно это было в планах Рыси – не сломать, но унизить, показать, что мир, на который такие чистенькие девочки смотрят свысока, могут запачкать любого и любую. Даже таких чистеньких.

Или, может быть, особенно таких чистеньких.

Марина смотрела молча.

Не демонстрируя никаких чувств.

И от этого становилось ещё более неприятно. От себя самого.

- Итак, - Рысь чуть откинулся, скрестил на груди руки, закрываясь и от неё, и от себя тоже. – Начнём мы с самого простого. Через пару дней у нас небольшое ограбление. Водить машину, к сожалению, ты не умеешь. Если бы умела, сидела бы за рулём дублирующей машины. Но в наше коварное время единицы умеют водить. Продолжим. Там есть сейфы, много сейфов, очень много сейфов. Будешь чернорабочей силой, открывать ячейки и убирать их содержимое в сумки. Всё понятно?

- Если я сбегу? – спросила тихо Марина.

- У тебя не получится. Даже если забыть об ошейнике, к тебе будет приставлена моя правая рука. Ты, конечно, можешь попробовать. Но я дам ей право тебя наказывать, а она у нас … - «кошка драная» Рысь проглотил, сказал другое, - по девочкам. Так что, если она вдруг решит с тобой позабавиться, ты должна понимать, что защищать я тебя не буду. Осознала?

- А если она решит позабавиться со мной… если я ничего не сделаю?

- То это будут исключительно твои проблемы.

- Но я…

- Ты не можешь пожаловаться. Да и надо сказать, что я не захочу тебе помогать, понимаешь? Ты чистенькая девочка, совсем из другого мира. А я хочу тебе показать, что бывает в том мире, где ты никогда не бывала. Ясно тебе?

Рысь улыбался, а на душе было погано.

Взгляд чистой невинной девочки гас, тух изнутри.

- Зачем всё это?

- Ты же не расскажешь, чем опоила «дядю Рому»?

Марина вскинула на мужчину глаза:

- А если скажу?

- Тогда ты сразу же получишь свободу. Ограниченную. Никаких выездов. Удобная комната, всё, что пожелаешь – сразу к твоим услугам. Ты просто будешь «показной заложницей», чтобы он понимал, что ты – у нас.

- А с ним? Что будет с ним, когда он придёт в себя?

- Ничего плохого. Уж поверь…те, Марина, у меня нет в планах навредить ему.

«Зато есть кому-то другому?» - опасные слова девушка проглотила, закусила губу, сильно-сильно, чтобы не закричать и не заплакать. Она могла бы сказать, что она не скажет. Ни за что не скажет, что с профессором Дашко. Потому что она сама не знала! То, что она применила, это было тем, что однажды дал ей сам дядя Рома, с просьбой применить, когда… «наступит день».

Марина не понимала, что за день! Она не хотела этого понимать!

Ей вообще хотелось держаться подальше от этого дела.

Щеки щипало, в глаза словно песка насыпали, но она заставляла, заставляла себя смотреть и не отводить глаза. Заставить этого страшного мужчину отвести глаза первым не получится, но она хотя бы не даст себе заплакать.

Потому что сильные девочки не плачут, а дядя Рома всегда называл её сильной девочкой и его личной певчей птичкой.

***

Русский патруль стоял на ушах, на ногах, на рогах и ещё немного на хвостах. Русский патруль был в бешенстве.

«Добрый» и «великодушный» Змей был единственным, кто получал от происходящего какое-то извращённое удовольствие.

Ощущение было такое, что он всегда сидел в этом кабинете – вальяжный, холодный и хладнокровный. У тех, кто приходил в гости в патруль, как-то очень быстро стёрлось из памяти, что в самом большом кабинете, может сидеть не уютный и добродушный Котик, а вот эта – чешуйчатая гадина.

Господа проверяющие и нагрянувшие готовы были плакать от счастья. Они хорошо помнили, как на любые запросы реагировал Котик, и теперь были счастливы, встретив на посту начальника русского патруля здравомыслящего человека, который шёл им навстречу!

Змей отвечал на вопросы, терпеливо, раз за разом. Предоставлял всё, что от него хотели, послушно и можно даже сказать почти угодливо. И абсолютно не возражал, даже когда нагрянувшие захотели пообщаться с капитаном Лонштейн.

Просто потянулся и сообщил:

- Правда, одно маленькое «но», я абсолютно не возражаю против вашего разговора. Более того, я уже отдал приказ всему русскому патрулю искать капитана. Но должен вам заметить, что, видимо, конкретно до вашего отдела очень долго доходят новости. Капитан Лонштейн больше не работает на русский патруль. В голове у многих не укладывается, как это возможно. Очень многие, к тому же, считали, что у капитана настоящий талант к этой работе, но после всего, что случилось в деле с прокитайской Триадой, даже такие нервы, как у капитана, не выдержали всего и вся. И, к глубочайшему моему сожалению, она нас покинула.

- Подождите, - женщина из числа проверяющих удивлённо пожала плечами. – Но капитан Лонштейн – она же! Она же.

- Нет, уже нет. Я понимаю вас, Ирина Петровна. Но тем не менее, ситуация складывается вот так.

- Нам нужно поговорить с вашими сотрудниками! – на повышенных тонах начал тот, кто управлял всеми гостями. – Вы должны пойти…

Змей перебил:

- Конечно. Я выделю для вас переговорку и попрошу свою секретаршу принести вам туда чай, кофе, печенье, бутерброды и по одному буду направлять туда сотрудников. Поскольку всё же вы хотите поговорить с моими сотрудниками, то я, с вашего позволения, присутствовать на встречах не буду. Тем более, что это не допрос, а всего лишь ваши попытки найти ответы на интересующие вас вопросы.

Вся ярость мужчины, чуть ли не плюющегося слюной, захлебнулась в начале.

Змей довольно щурил глаза и выглядел…

Странно выглядел.

Словно здесь он был хозяином положения.

Ощущение это стало только сильнее, после того, как один за другим к проверяющим стали заходить сотрудники.

Женщина… от женщины с нечеловеческой красотой мурашки побежали у всех и каждого. А как один из прибывших умудрился ей сболтнуть лишнее?! Да, они всего лишь искали капитана Лонштейн, даже не для того, чтобы сразу и немедленно предъявить ей обвинения, а чтобы понять, не стоит ли убить эту детку до того, как заговорит ещё и она?!

Но вот так, выболтать это?!

К счастью, женщина была прекрасна, но определённо абсолютно недалёкая, она не поняла, что именно услышала!

Потом был какой-то тип с ужасным акцентом. Он говорил, в спешке захлёбываясь русскими словами, и переходя то на один, то на другой язык. Большую часть его тирады вообще понять было невозможно.

Потом был парень, от которого женская часть прибывшего «десанта» выпала в осадок. От его глаз и улыбок, расточаемых им активно.

Вот этот парень совершенно нечаянно объяснил то, что мучило гостей больше всего.

- Как я понимал, где находится капитан? – переспросил он один из череды вопросов. – Да никак. Если она была не на связи, то это изначально было обречено на поражение. Невозможно было определить местоположение капитана, если она этого не желала.

- Подождите, а как же… векторизаторы?! На капитана зарегистрировано сразу три! Это её рабочая модель и две домашних! Это же очевидно, что есть специальные рабочие трекеры, через которые можно…

- Вы не в курсе? – Крок медленно потянулся, источая флюиды соблазнения, азарта и охоты. – Про…клятые русские – одни из тех, кто во всём мире известны, как аномальные джамперы. Среди них чаще всего встречаются уникальные мастера, которые способны прыгнуть без векторизатора. Капитан Лонштейн – именно из таких. Ей не нужен векторизатор, чтобы переместиться на некоторое расстояние. Правда, насколько мне известно, оно несколько ограничено… разумными пределами.

Гости переглянулись.

Чего они не знали, так это того, что переговорка, которая была им выдана, была оборудована по последнему слову шпионской технологии. Количество камер, микрофонов, записывающих каждый звук и каждое движение – было невероятным. Всё, что происходило сейчас в комнате, писалось с двенадцати точек, чтобы впоследствии можно было провести полный анализ: слов, звуков, даже мимики.

Змей, закинув ноги на стол, смотрел довольно на Крока:

- Отлично получилось.

- Спасибо, - просиял парень. Похвала конкретно Змея для него была не просто важна, но и приятна. – Я ведь правильно понял, что они не в курсе, что у капитана Лонштейн есть другое? Более известное в научных кругах имя?

- Именно. Те, для кого это не является тайной, легко бы осознали, что речь идёт не о «проклятых русских», а о твоей попытке сказать «профессор Борисова». Но они не догадались. И это нам на руку.

- На руку? Но почему?!

- Потому что, - Змей улыбнулся, и от этой улыбки у Крока, военного снайпера, уже успевшего побывать не в одной передряге, предательски ослабели колени. – Это сокращает количество подозреваемых, которые устроили нам такое времяпрепровождение. Отрядить русский патруль ловить капитана Лонштейн! Как будто мне заняться больше нечем, как хоронить своих ребят. Крок.

- Д… да?

- Не делай глупостей. Я полагаю, что в отличие от других, твоей въедливости будет достаточно, чтобы попытаться выйти на след капитана. Но не делай этого. Не выходи за рамки обычных предписанных в таких случаях процедурах.

- Почему?

- Потому что Эммануэль не будет сдерживаться.

- А вы?

- Я буду единственным, кто будет искать её в полную силу.

- А она? Вы знаете, где сейчас капитан?

- Нет, Крок. И на текущий момент — это то, что заставляет меня беспокоиться. Капитан не пропала бы вот так, на ровном месте. Её надо найти, пока не стало слишком поздно.

- Но почему бы тогда не позволить русскому патрулю найти её?

Змей помолчал.

Потом встал со своего кресла, перешёл к окну, разглядывая что-то.

- Боюсь, что это даже не я, этого она не позволит. А при попытке настаивать, а значит найти её – как бы капитан не пошла в разнос. Ты слишком юн, Крок, более того, ты не общался с капитаном так, как Фея, Карыч, Русалка и, наконец, Мерцающий. Посмотри на них. Готовы они её искать?

- Я бы сказал, что они испуганы, - подметил парень. – Не делают вид, но испуганы на самом деле. Я так и не понял почему.

- Потому что у капитана Лонштейн развязаны руки. И теперь, когда её больше не связывают по рукам и ногам закон, дисциплина и порядок, что она натворит известно лишь… да никому не известно! Сама капитан – угроза, от которой я предпочту уберечь всех вас.

Крок кивнул и исчез, у него было чем заняться и без того, чтобы думать о судьбе капитана Лонштейн. Хотя бы в этот момент.

В голове вертелся тяжеловесный вывод всех последних отчётов: «Местоположение капитана Лонштейн не обнаружено».

Где сейчас находилась капитан и чем занималась – было тайной для многих, даже для тех, кто мечтал её найти, для кого это было вопросом жизни и смерти и тех, для кого это было вопросом сытого и комфортного выживания.

И если первые алкали помощи Эммануэль, то вторые горели желанием её убить…

Глава 11. Досадная помеха

Марина сидела у бассейна в глубоком шезлонге, низко надвинув на лицо шляпу с широкими полами. Ей уже сообщили, что через пару часов кошачья компания отправляется на «грязное» дело. И вся фигура девушки выражала бесконечное отчаяние.

Позади был достаточно неприятный медицинский осмотр. И каким-то чудом этот самый осмотр был пережит. Более того, Рысь, не решившийся довериться своим старым врачам, решил, что надо врачей менять, и не нашёл ничего лучшего, как забрать с собой на Землю пленника из четвёртой камеры.

Кошачья команда, пройдя через осмотр, одновременно ругалась и шипела по-кошачьи, требуя вернуть прежних, потому что этот!!!

Рысь, получив в числе прочих список проблем со здоровьем, а также направлений, что и как лечить, начал задумываться о том, что может лучше возможный предатель, чем этот самый пленник.

Марине досталось сильнее всего. Медицинский осмотр она проходила в компании с двумя наёмниками, и если одной из них была Пантера, то вторым – сам Рысь. Из одежды на пленнице осталась только скромная маечка и полупрозрачное бельишко.

И липкие взгляды обоих, в своей природе изначально фальшивые, доводили скромную девочку буквально до слёз.

Анализы крови, анализы генетического материала, полное сканирование. И выволоченная на поверхность история с узелками Полише.

На эти странные образования на снимках обратил внимание Рысь, и тут же потребовал объяснений. Пленник из четвёртой вначале нахмурился, потом объяснил:

- Уникальность. Как правило, те, у кого есть эти узелки, имеют некоторый уникальный джамп. Например, вы же работали одновременно с Карычем, ведь правда?

Рысь застыл, а пленник продолжил:

- Вот у него эта уникальность проявляется в том, что он может прыгать в воздухе. Например, тот же профессор Дашко, за которым вы так активно охотились, имеет временные проявления. А поскольку девушка – его дочь, то, соответственно, в потенциале, она могла бы также иметь какой-то уникальный джамп. Далеко не обязательно временной.

- Могла бы? – выделил Рысь главное, раздевая Марину взглядом. Только не до голого тела, а до костей и мышц, словно в попытке увидеть, какой же именно джамп в её силах.

- Могла бы. Видимо, дело в дурной наследственности, - пленник пожал плечами. – Эти узелки – лишь одно из побочных проявлений, но никак не причина их возникновения. Так что, могу вас заверить, что с этой девушкой они сыграли дурную шутку, приведя к тому, что она в принципе не способна к джампу без векторизатора. А с ним – только на минимально возможные расстояния. Видите, как располагаются узелки? Например, если вы взглянете на мою нейронную цепь, то вы увидите, что эти узелки не повторяются, не дублируют друг друга и не перехватывают сигналы. А вот у девушки, присмотритесь, можно заметить физиологические деформации. Некоторые сигналы просто не проходят от точки возникновения импульса переноса, что и приводит к тому, что джамп не может быть осуществим.

- Это может быть исправлено?

Пленник задумался, действительно, серьёзно, а потом отрицательно покачал головой.

- Возможно, лет через двести-триста, когда природа джампа перестанет быть такой загадкой… Но на текущий момент мы только имеем инструмент, о природе которого ничего не знаем, как бы это ни было обидно и порой опасно.

Рысь кивнул и промолчал. Пантера смотрела на Марину прищуренным взглядом, в глазах наёмницы стояло что-то очень опасное и настороженное. Интуиция «драной кошки» шептала, что что-то с этой девкой не так. Но «не так» из того разряда, от которого надо было держаться подальше. От этой девчонки – надо было держаться подальше!

Пантера, понимая всю неадекватность собственной оценки пленницы, предпочитала держать свои размышления при себе. Во избежание чего бы то ни было. А заодно она предпочла не сводить взгляда с этой странной и непонятной девчонки.

Страх.

Едва уловимой липкой струйкой пота катился между лопаток.

Она была неправильной, эта пленница. Выросла в другой семье, решила, что может общаться с родным отцом, встречалась с ним время от времени, и не было похоже, что ей это нравилось. Наружка ходила за профессором Дашко не так уж и много, но, перед тем, как был отдан приказ, что он – следующая цель разработки, был проведён долгий и полноценный анализ, в числе которого и выяснилось всё про его дочь, про их встречи, про её ложь. Она говорила, что ей куда-то надо, когда никуда ей было не надо. Она возвращалась домой, а на следующий день – всегда была заплаканная.

Не такая уж она и упрямая, и несгибаемая.

Марина-то…

На последний этап исследования должно было уйти больше времени, поэтому Рысь и Пантера покинули кабинет. Деться пленникам было некуда… Что той, что проходила анализы, что тому, кто их брал.

И отчасти Рыси портило настроение то, что в лабораторном помещении не велась запись: ни аудио, ни видео. Но только отчасти.

Техника для геномных анализов была не совершенна и на точность её показаний, могли повлиять помехи от любого оборудования сложнее табуретки. Так что, если в лаборатории был кто-то, за кем нужно было присмотреть, в помещении оставался кто-то из сотрудников.

Пленник из четвёртой камеры вздохнул, повернулся к мониторам, разглядывая данные на них с преувеличенным интересом. Спросил негромко:

- Ну, что, Марина, вы проходили такое полноценное обследование ранее?

Ответ звучал в некоторой степени неуверенно:

- Н… нет. Наверное. А может и да. Вам виднее, не так ли?

Хозяин кабинета медленно повернулся. Очень медленно, каждый миг для него словно тянулся вечность. Но нет, он не ослышался... И голос знакомым ему не показался. И с лица девочки-Марины на него смотрели другие, ясные рыжие глаза.

- Ангелочек... - растерянно сказал мужчина.

И в ответ «Марина» расцвела в чудесной улыбке:

- Увидеть здесь меня - было последнее, что вы ожидали, да, Вячеслав Андреевич?

Сухонький старичок только покачал головой. Его старое сердце билось тяжело и с перебоями, а то, что здесь была эта девочка могло значить многое. Столь многое, что могущественный Сатана растерялся...

- Вы не предрекали моё появление здесь. Зато безумно испугались, когда увидели Марину. Пора бы карты на стол, а?

Сатана молчал, задумчиво и внимательно смотрел на Эммануэль. У него было множество вариантов того, как поступить, а сама ситуация могла заиграть невероятным количеством событий. Всё в зависимости от того, как поступит он, что он сделает.

- Ангелочек...

- Я в курсе, сейчас не время для такого разговора. И уж тем более не время для него. Но хотелось бы получить ответы на вопросы именно сейчас, пока они ещё актуальны.

Сатана неожиданно хмыкнул:

- Вот уж меньше всего, Ангелочек, я думал, что могу обрести союзника в твоём лице.

Эми насторожилась. Настоящее время? Сатана всегда предельно аккуратно строил фразы. Ему, ценителю мистификаций, как никому другому была известна цена слов, интонаций и правильно расставленных акцентов. И тем не менее...

Обрести. Не вопрос, а уже утверждённое и случившееся событие.

То есть то, что Эми подменила собой Марину неожиданно сделало её саму союзницей Сатаны!

Кто бы только мог подумать!

Какие повороты на жизненном пути...

- И всё же?

- Я найду возможность безопасно с тобой поговорить, Ангелочек. Главное - не применяй джамп, пока на тебе этот ошейник, он тебя убьёт.

- Имплантирован настолько глубоко? - уточнила быстро Эми.

- Сам каркас нет. Внутри вживлены струны, и при попытке перемещения, не имея на то допуска, последует болевой шок и сработает тревога. Второго предупреждения уже не будет - смерть.

Эммануэль кивнула и вдруг закрыла глаза, ничком устроившись на больничной кушетке.

В дверь влетела разъярённой фурией Пантера, аккурат в момент открытия двери закончив фразу:

- Глаз с неё не спущу! Понадобится в душ ходить буду, а свою аномальную мягкость прибереги до другой ситуации! Ибо от такого тебя становится и мерзко, и противно!

Вячеслав Андреевич только головой покачал:

- Голубушка, где вы потеряли бахилы? И самое главное, зачем вы врываетесь в кабинет с такой скоростью, словно здесь совсем другое заведение?

- Другое? - растерялась Пантера.

- Голубушка, вы бежали с такой скоростью, словно опаздывали в туалет. Я на оперативников насмотрелся. Они проведут в поле неимоверное количество времени, а потом бегут. Жрать... И не только жрать.

И циничная наёмница на этом моменте побелела.

Сатана хмыкнул, нацепил на нос тоненькое-тоненькое пенсне и повернулся к столу. На монитор были выведены результаты исследований.

Рысь поставил задачу убедиться, что заложница не умрёт от неожиданного инсульта или инфаркта. Когда они её потащат на «грязное дело». Впрочем, теперь, когда Вячеслав Андреевич знал точно, кто именно девушка-пленница...

Он был уверен, что теперь всё будет в порядке.

- Можете забирать, - решительно сообщил он вторженке. - Все результаты я сейчас обобщу и сообщу Евгению Павловичу дополнительно.

Пантера кивнула. Взяв себя в руки, она даже смогла сдерживать силу, когда поднимала девчонку с медицинской кушетки.

- Пошли, - велела она неласково. И уже в дверях, не удержалась, сплюнула: - тоже мне, голубушку нашёл.

Сатана улыбался вслед выходящей наёмнице, а внутри всё покрывалось коркой льда.

Из лаборатории выходила... Марина...

***

Немногим позднее, пока Марина тряслась от ужаса перед грядущим, Рысь пытался заткнуть уши или придумать, куда засунуть досужую помощницу. Говорить о том, что эта дилетантка на грядущем задании может и будет полезнее всех остальных вместе взятых, он не хотел. Вот просто не хотел.

С другой стороны, у Пантеры была звериная интуиция. Она была у всех ребят в его команде, но в Пантере это чувствовалось особенно ярко.

- Ты совершенно напрасно считаешь, Жень, что я оставлю тебя в покое. Пока не получу вменяемый ответ, я отсюда ни ногой!

- Бесишь, - процедил Рысь сквозь зубы. - Ну, кто может нам перейти дорогу? Кто вообще может нас вычислить?

- Да я тебе вот уже битых полчаса об этом говорю прямым текстом! Эммануэль Лонштейн!

- Она больше не сотрудник русского патруля.

- Я тебя уверяю, нас это не спасёт! Она невесть почему была заинтересована в профессоре Дашко. Настолько заинтересована, что вместо того, чтобы дождаться, когда он придёт на пары в университет, сама явилась в Меко.

- Что? - Рысь нахмурился. Пантера присылала ему отчёты по завершившейся операции в Меко, писала она и про Лонштейн. Но сам лидер наёмников так эти отчёты полноценно и не прочитал. Его начинало корёжить от одного имени этой девки.

Разом начинали болеть все зубы, когда он понимал, что прошёл мимо той стервы, которая уже успела перейти ему дорогу! И не узнал её.

Чувство острого разочарования и недовольства собой смешивалось с острой злобой и внутренней уверенностью в том, что в следующий раз он её убьёт. Обязательно.

- У неё больше за спиной нет поддержки русского патруля, а сама по себе она не опасна.

- Ты не прочитал мой отчёт, - поняла Пантера. Встала, отошла к окну и толкнула створку, пуская в комнату прохладный ветер.

Нервно покрутив в пальцах именной портсигар с выгравированной пантерой, она повернулась.

- Да не нужен ей патруль никогда был, Жень. Это она для него представляла ценность, а для самой Эми он всегда был раздражающим её тормозом.

- Как это?

- Легко. В патруль она попала по протекции. И все считали, что гениальная девочка проиграет в живые игрушки и вернётся в науку. А она совместила. Патруль давал ей многое.

- В первую очередь защиту, - хмыкнул Рысь.

- В первую очередь возможность быть опасной для других, а не для себя, - не поддержала Пантера глупой шутки.

- Значит, она адреналиновый маньяк, - сделал мужчина очередной поспешный и неправильный вывод.

Взгляд Пантеры преисполнился снисходительной усталостью, только глубокая складка у губ выдавала насколько на самом деле она раздражена.

И Рысь смог взять себя в руки:

- Что ты пытаешься сказать?

- Теперь, когда она не в патруле, это у НАС нет его защиты. И если она была заинтересована в профессоре Дашко не по рабочим причинам, а личным - она придёт. К нам. И вряд ли придёт только с его именем.

Рысь оскалился.

- Пусть приходит. Именем дурной девчонки меня не запугать!

Так и не закурив, Пантера покачала головой и вышла из кабинета начальника. Начальник изволил заниматься самодурством. Пусть занимается, пусть его.

Наёмница и сама может подстраховаться, потому что если она права, то Эми придёт. И пусть её имени на то, чтобы запугать группу наёмников недостаточно, она сама - это уже другой разговор...

Эммануэль Лонштейн в боевом настроении - это та сила, с которой, вполне возможно, придётся посчитаться даже Рыси, к худу это или к добру...

Рысь об этом не знал, не думал, да и знать не хотел.

Рысь хотел, чтобы его команда погрузилась в очаровательный грузовичок и двинулась на задание. Немного крови, пару десятков убийств, и светлая голова девочки-лингвистки. Было то, о чём наёмники не знали.

Это без остальных вполне можно было обойтись на этом задании! А без девочки – нет! Нельзя.

Уже позднее выяснилось, что выполнение заказа пошло не по привычным монорельсам. И это было первым неприятным сюрпризом.

Заказ подразумевал, что группа наёмников зайдёт в огромный особняк. Кому не повезёт встретиться на пути, те будут убиты, свидетели были никому не нужны.

Затем группа должна была подняться в кабинет бывшего хозяина дома, некоторое время назад почившего в бозе, вскрыть сейф, вытащить из сейфа некий предмет и доставить его заказчику.

Идеальный вариант, если удастся вскрыть сейф так, чтобы не было заметно, что он вскрыт незаконными способами. (К тому же заказчик уверял, что сейф можно только открыть, но не вскрыть).

Рысь считал, что любую защиту можно обойти – идеальной не бывает. Но тем не менее, оставлял шанс на то, что ему сказали правду. И что сейф действительно смонтирован, как любимая мечта любого с незаконно нажитыми миллиардами, которые нельзя хранить легально. То есть так, что открыть можно только легитимно. И никак иначе.

Но ведь идеального в мире не бывает!

Особенно в мире, где есть джамп.

Вот только не стоило забывать главное! Что джамп – это ещё не всё, что существует в мире, а его эпоха – далеко не первая и далеко не последняя веха в истории человеческой цивилизации.

Механический сейф с буквенным кодом был раритетом, из эпохи ушедшей, в новой эпохе – он был совершенно уникальной игрушкой, даром, что собран он был явно на коленке. Но ведь работал!

И это вызывало восхищение, пополам с зубодробительной злостью.

Обшитый пластинками, размером точно с комнату, что превышало в несколько раз грузоподъёмность самого талантливого джампера в команде, он просто стоял. А прибывшая команда просто на него смотрела.

Не распилить, не украсть целиком, не взломать, не зная кода. Перебирать слова наобум было невозможно, по ряду причин.

Как следует, покопавшись в личном деле заказчика, Рысь уже даже не удивился, получив ответ, что тот, кто смонтировал и установил этого монстра, только прикидывающегося приличным сейфом, был русским.

- Голь на выдумки хитра, - посочувствовал Рыси женский голос. - Правда? Пока работала, на этом не только шишки набивала, но ещё и училась. Правда, вот с таким ещё ни разу не сталкивалась.

Команда наёмников ощетинилась оружием, готовая палить во все стороны. И только Пантера даже не потянулась к своему оружию, узнав голос. В глазах женщины мелькнуло сначала неверие, а затем едва сдерживаемая радость.

- Не стоит, - весело сообщил всё тот же голос, и в кабинете появилась сама говорящая, замечательно знакомая всей команде, ибо по фотографиям неуловимую Эммануэль Лонштейн успели возненавидеть даже те, кто не принимал участие в её поиске.

Рысь, так же, как и Пантера, вытаскивать своё оружие не спешил. У него была своя причина.

Гостья была вооружена, и пока стволы наёмников были направлены на неё, оружие самой Эммануэль было направлено в стол.

Для не понимающих вызывало смех, для Рыси - нешуточную опаску. Его, конечно, предупреждали, что мисс Лонштейн не та, кем он её считает. Но не до такой же степени!

- Почему не стоит? - спросил кто-то из наёмников. - Кэп, можно я её грохну?

- Даром, что не попадёшь, попробовать можешь, - великодушно разрешила Эми, - но не стоит забывать, что я выстрелю в тот же самый момент. И уверяю вас, моя пуля попадёт в точку назначения куда быстрее. Рысь, попробуешь?

- Что тебе нужно?

- Ничего особенного. Я просто хочу договориться. Я уйду, не буду чинить здесь и сейчас препятствий, более того, я даже не буду вызывать патруль.

- А взамен?

- Я хочу профессора Дашко, - обворожительно улыбнулась девушка. - Правда, ничего особенного?

Рысь молчал, Пантера стояла за его плечом, насторожившись, напружинившись, как перед прыжком. И только ему были слышны её слова:

- Не упирайся, иначе будет хуже.

Рысь услышал, но проигнорировал подсказку.

- С чего ты взяла, что у нас есть кто-то, как ты сказала... Профессор? А дальше?

- Дашко, - улыбка на лице Эми была словно приклеена. Глаза оставались пустыми и холодными, но этот контраст видела сейчас только Пантера.

- В наших рядах нет такого человека.

- Естественно, откуда бы ему там быть? Профессор в состоянии овоща сейчас на одной из ваших баз. А мне его мозги нужны в целости и сохранности. Исключительно по личному вопросу.

Тревожный звонок звучал и звучал, но только для Пантеры, Рысь ещё не понял, он ещё готов был стоять на своём до конца.

Щелчок взведённого курка стал первым для него ощутимым показателем того, что помеха не шутит, более того, помехи здесь и сейчас скорее они. Восприятие ситуации в таком ключе было очень неприятным и даже, что скрывать, болезненным для самолюбия.

Наёмники привыкли выполнять заказы, разрушать чужие жизни, судьбы, то, что составляло для других смысл существования. Но ощущать досадной мелкой помехой себя? Это было впервые.

- Вызывай, - предложил Рысь, - нас пожурят, мы в очередной раз получим пару штрафов и на этом всё закончится, а к тебе придёт сотрудник в белом похоронном кителе. С другой стороны, если хочешь сменить сторону...

- Условно, - перебила Эммануэль, - условный срок и штраф за сорок семь эпизодов похищения только за последние четыре года? Серьёзно? И это я говорю только о том, на что я успела собрать пакет улик и доказательств. Сам по себе, Рысь, ты может и умён, и хорош. Но не идеален. И ребята твои тоже не идеальны. И прикрывающие вас, и заметающие следы - они все не идеальны, представляешь?

Рысь сглотнул.

Достойный противник. Перед ним впервые за очень долгие годы был достойный противник, а он сам расслабился за годы безнаказанности и форму отчасти потерял.

И сейчас это отчасти могло стать краеугольным камнем его проигрыша.

Шевельнув пальцем, приказав команде удалиться прыжком, Рысь приготовился тактически отступить следом.

Но ничего не произошло.

- Как разочаровывающе, - вздохнула Эми. - Всего лишь побег, и это после всех громких и пафосных слов? Нет, я все понимаю, играть на своём поле по чужим правилам мало приятного. Но я вас не отпускала.

Разрешение на это кошачьим не надо было, но некто... и этот некто сверкал насмешливо глазами со стола, позаботился о том, чтобы добыча, попавшая в капкан, не смогла сбежать.

- Заказ был твой? - спросил Рысь, махнув рукой своей команде, с требованием опустить оружие.

- Обижаешь, - легко подхватила дружескую манеру разговора Эммануэль. - Я просто просчитала, где вы будете и что делать.

- Сегодня?

- Ммм, не совсем... - Эми очаровательно улыбнулась. - В принципе, в количестве достаточном для того, чтобы путём вмешательства в ваши дела вернуть всех похищенных за последние полтора года. Ну, естественно, тех, кто ещё жив.

«Тринадцать человек? Все дела, которые сейчас в работе у кошачьих? Быть того не может!»

- Это вызывает... уважение, - осторожно сказал Рысь.

Эми усмехнулась:

- Скорее, это нервирует и пугает, а ещё возвращает к вопросу о том, сколько среди твоих ребят крыс. Правда? Не буду томить, ноль.

- Ты не може...

- Рекомендую быть крайне осторожным в вопросах того, что я могу, а что - нет. Это уже оценили те, кто со мной столкнулся на узкой дорожке...

- И выжил после этого, - подсказала Пантера.

Эммануэль премило улыбнулась, смягчая ощущение от сказанного, но опровергать не стала. Это было правдой в удобной для Эми степени.

- То есть ты хочешь спасти всех похищенных? - начал осторожно прощупывать почву Рысь, на что получил совершенно логичный вопрос:

- На фига?! Я же говорю, у меня в этом деле личный интерес. Личный! Остальных пусть спасают или другие заинтересованные, или соответствующие ответственные органы. Мне нужен только профессор Дашко.

- И если ты его получишь?

- Радостно убегу, теряя тапки!

- А если нет? Если мы его не отдадим?

- То я не менее благополучно начну портить жизнь. Всем вам.

Пантера дрогнула, Рысь бросил на неё острый взгляд. Помнится, был период, когда его наёмница бегала за офицером русского патруля. И было там время, когда складывалось ощущение, что рог изобилия из неприятностей разверзся над головой Пантеры.

- Она знает, - подтвердила безмятежно Эми.

- Было дело... - пробормотала Пантера.

Остальные члены кошачьей группы переглянулись. Капитан что-то знал, потому и терпел выходки белобрысой нахалки. Но если бы была возможность! Каждый успел бы выстрелить, превратив девчонку в решето!

- Тебе нужен профессор Дашко, и, получив его, ты исчезаешь с нашего пути?

- Естественно. До того момента, как кто-то из вас не перейдёт мне дорожку. Можете не волноваться, в этом случае я буду применять меры воздействия исключительно по отношению к тому, кто будет иметь глупость это сделать. И не обессудьте, продолжите охоту за мной, и я начну отстрел. Лицензия на уменьшение поголовья идиотов у меня сохранилась.

Вот на это Рысь говорить: «ты не сможешь» - не стал.

Он помнил демонстрацию девчонки в Меко, и в отличие от своей команды понимал, что даже находясь под мощным полем антиджампа, эта... успеет и выстрелить, и скрыться.

- Когда ты хочешь получить профессора?

- Сейчас.

- Тогда... Как?

- Пусть кто-то выйдет за пределы этой комнаты... Пусть это будет Пантера, пожалуй. Мне нравится ваша команда, и убивать кого-то только потому, что твои ребята ещё маленькие и далеко не всегда могут верно оценить угрозу, я не хочу. Пантера знает, а потому делать глупости не будет.

- Пантера?

- Я поняла. Но я всё же женщина, я не дотащу профессора сюда на каталке.

- И не надо. Я дам разовый векторизатор с введёнными координатами. Запаса дальности хватит, чтобы прыгнуть на базу, затем с профессором по этим координатам, и вернуться сюда. А мы подождём. Более того, я даже поменяю местоположение, и не буду мешать вашему переводчику работать.

Рысь хмыкнул.

Вот стервочка! Так легко и незамысловато продемонстрировать, что она действительно понимает, что они здесь делают! Мужчина даже поймал себя на мысли, что эта девица ему нравится!

- Договорились. Пантера.

Поймав брошенную коробочку, женщина двинулась к дверям. Абсолютно равнодушно Эми спрыгнула со стола, так же равнодушно продемонстрировала, что там установлена взрывчатка, и привела таймер в действие. А потом совершенно непринуждённо ушла джампом в удобное кресло в углу кабинета, чтобы расставить все точки над и.

Демонстрация разницы в умениях, знаниях, силе и, самое главное, выдержке.

Глава 12. Игра в задачки

Рысь уже не обратил на этот демарш внимания. Подведя Марину к маленькому экранчику, вмонтированному в стол, он начал объяснять ей задачу. А у самого мурашки бегали по спине. Ещё минуту назад текст на экране был совсем другой!

Всё могло пойти прахом, не появись на задании Эммануэль Лонштейн...

Марина слушала своего похитителя в состоянии близком к панике. Восемь языков?! На каждом четыре строчки, и это что-то вроде загадки, которую нужно разгадать. И на все про все не больше часа? Потому что потом все загадки сменятся?! А если разгадать что-то неправильно, то всё содержимое сейфа сгорит разом?!

И этот страшный мужчина хочет, чтобы Марина взяла на себя такую ответственность?!

Можно быть, попросить о помощи?

Бросив взгляд в угол из-под ресниц, Марина съёжилась. Мисс Эммануэль Лонштейн сидела в кресле, жевала яблоко и во что-то играла с хулиганской усмешкой на карманной приставке...

Выбора не было. Был страх, а ещё можно было воспринять ситуацию, как работу, просто в авральных условиях, и со строгим цейтнотом.

Языки...

Марина бегло пролистала текст на экранчике. Все как один из умирающих, и все, как один, в её багаже имелись.

- Помогать разгадывать будете все, - велела она, - электронную доску мне. Большую.

Наёмники переглянулись. Доску? Большую?! Где же они такое возьмут?

И что эта пленница так неожиданно осмелела?!

- За шторой посмотрите, - донеслась подсказка из угла.

Марина сама заглянула за огромную бархатную штору, вытащила оттуда доску и потащила к столу, уже тихо проговаривая про себя слова.

Расписав и расчертив что-то понятное ей одной, она быстро прочитала:

- Рифму подбирать не буду, поэтому как есть, и не жалуйтесь. Я есть в грохоте разбивающейся воды. Я есть там, где колосится зерно. Я есть в фигуре из верёвки и мыла. Я есть в серебряной горечи.

- Чего? - выразил всеобщее удивление Рысь.

Марина хладнокровно пожала плечами, пытаясь понять, о чём говорится в загадке. Что есть в настолько разных определениях? Что вообще в них может быть общего?!

Самое простое - фигура из верёвки и мыла. Это петля. Зерно колосится в полях. Серебряная горечь? Что-то горькое и серебряное...

- Может горькое и серебряное - это полынная водка? Ну, это, абсент?

- Тогда уж сама полынь... - пробормотала Марина. - Петля, поле, полынь... Грохот разбивающейся воды? Вода разбивается... Дождь... Капля. Но это не грохот.

- Водопад, - снова донеслась любезная подсказка со стороны.

Но легче не стало. Что может быть общего у водопада, поля, полыни и петли?!

Наёмники переглядывались.

- Вода? – неуверенно предположил кто-то из мужчин. – Она есть в водопаде и в полях.

- В петле тоже?

- А в петле обрывается жизнь, - подалась вперёд Сервал. – Так может жизнь и есть?

- Н… нет… - пробормотала Марина, даже не замечая, как остро на неё сейчас смотрят остальные.

Дело было в другом. Сама формулировка тоже была подсказкой... «Я есть»... Именно «я». И ключ к сейфу был буквенным...

- Это «п», - наконец, ухватила девушка ответ. - Буква «п»!

Склад ума у невольной соучастницы группы наёмников был насквозь гуманитарный, разгадывать такую форму языковых шарад было на удивление интересно и увлекательно, немудрено, что она втянулась.

То, что буквы выдавались не по порядку, интерес только подогревало. Случайный набор букв не мог использоваться в качестве ключа.

А в конце всех строк имелся и проверочный ключ. Букву-ответ надо было поставить на место пропуска, чтобы получилось в итоге не только осмысленно «слово», но и вся фраза целиком.

Вторая зашифрованная буква нашлась легко.

То, что есть в пустопорожних словах, то, что есть там, где живёт сердце. То, что есть в любимой забаве детей, и, наконец, последней строкой была птица – целитель леса, часто сравниваемая с малоадекватными лицами. В итоге: домыслы, дом, загадка и дятел. И буква «д».

Третью шараду пришлось разгадывать чуть ли не по шагам, чтобы получить арбалет, вампира, свадьбу и распятье. Пока наёмники зубоскалили о вампирской свадьбе под прицелом арбалета и под угрозой распятья, Марина выписала букву «а».

С «р» было сложнее. Легко расшифровалось первое слово из четырёх – ресница. Роман потребовал мысленных усилий от половины компании. Дракон так вообще поставил всех в тупик. Слово «каракатица» - было подсказкой из угла, где окопалась всеми забытая нахалка.

«Е» в слове встречалось дважды. Но каждое «е» было честно описано своим наборов слов.

Стриптиз, кортик, косметика, балет – дали «т».

Но последняя буква не складывалась вообще!

- Мера измерений подводных приключений, - снова прочитала с самого начала нервничающая Марина. Уходило время, нужно было поспешить. И уже почти все буквы были собраны, но без последней можно было вообще ничего не получить. Тем более, было и у неё какое-то слабое ощущение подвоха. Контрольное слово на текущий момент складывалось во что-то… двузначное и двусмысленное. – Что это может быть? Подводные приключения? С учётом того, что джамп напрочь пресёк все «путешествия», это может быть что-то из более раннего периода? До джампа?

- Или ещё раньше? – снова донеслась мягкая подсказка из угла. – Как насчёт «лье»? Это из книги, и именно про приключения.

- Хорошо. Дальше. Меткое определение человека, мешающего благородному разбойничьему промыслу на морях.

- Если идти по частям, то кто разбойники на морях? – спросила сама себя Марина.

- Пираты, - подсказали наёмники чуть ли не хором.

И тут же Рысь сформулировал ответ:

- Каналья.

В висок мужчины ткнулась боль. Так любил ругаться один хороший друг. Очень хороший друг, давно, к сожалению, павший на поле, которое так и не стало полем его славы.

Он безумно любил арбалеты, предпочитал их куда больше, чем всё остальное…

А потом повесился… потому что не выдержал боли…

Почему-то Рыси стало зябко.

- В одних случаях на этом всё заканчивается, в других с этого начинаются проблемы…

- Алтарь или свадьба? – предложила весело женщина-наёмница.

- Тогда уж постель, - грубовато отреагировал Манул, и наёмники снова захохотали.

- Место, где продают низменную часть мечты о счастье? - спросила Марина, найдя взглядом Рысь.

Мужчина молчал, потом едва уловимо склонил голову:

- Бордель.

- Общая в них есть буква… - Марина уткнулась в получившееся. – Но это и «л», и «ь»… А в итоге… нет, не просто одна, тут сразу обе! Если выбрать алтарь или свадьба – то будет только мягкий знак, и проверочная фраза не получается. Но если «ль»… то всё складывается!

- Какое слово? – потребовал Рысь ответ.

П. Д. А. Р. Е. Е. Т. ЛЬ.

Почему-то Марина очень легко и быстро поняла, какой ответ правильный. Точно так же поняла она и то, что выдавить из себя это слово у неё не получится. Даже через силу.

Потому что было страшно. Вот так, на ровном месте, само по себе и очень-очень-очень.

- Талантливо запугали, - усмехнулась Эми, поднимаясь с места и с лёгкостью перетягивая на себя абсолютно весь фокус внимания. – Надо взять что ли у вас пару-тройку уроков мастерства. Тем не менее, раз запуганный крольчонок-переводчик не в силах ответить страшной клыкастой … Я могу вам сообщить, что за слово-ответ надо вводить. Готовы? Вводите. Предатель. Ничего сложного, правда ж?

Рысь практически почернел, а Эммануэль независимо продолжила:

- Хорошая у меня загадка получилась, да? И рекомендую поспешить. У вас всего две минуты на то, чтобы ввести код. Иначе придётся всё начинать заново, а в оригинале – совсем не такие простые шарады, как разгадывали вы.

Рысь, задеревенев, двинулся к сейфу. А когда он повернулся на испуганный вскрик за спиной, нахальной девчонки в комнате уже не было, зато на пороге стояла совершенно довольная Пантера.

- Она? …

- Ушла, естественно. Нам тоже пора отправляться?

- Да, да, - Рысь вытащил из сейфа маленькую коробочку, смахнул её в сумку, затем с внутренним раздражением и нежеланием это делать, закинул во внутренний пакет куртки пакет документов с ехидной подписью «Для Рыси».

То, что их легко и естественно «сделали», было уже очевидно абсолютно всем.

И Рысь не хотел знать, что именно в приготовленном пакете. Но было отчего-то ощущение, что он уже знает ответ, что именно он увидит внутри.

Напоминание из далёкого прошлого, болезненного.

Наёмники не спешили праздновать успешное завершение работы, некий подъём соседствовал со злым раздражением. Но общее ощущение не отпускало, а потом к раздражению примешалась ещё и злоба на девчонку-переводчицу.

Вот только нервы Марины сдали, она настолько переволновалась, что вначале последовал нервный срыв, а вслед за ним – девушка потеряла сознание. Общее состояние вызвало тревогу не только у приставленных к ней охранников, но даже и у Рыси. Закончилась история тем, что девушка была помещена под наблюдение врача.

Для охраны Рысь приставил сразу двух своих вышибал, а когда Марину переместили в медицинскую капсулу, оба наёмника покинули медкабинет, здраво рассудив, что никуда от них ни пленница, ни врач не денутся. Конечно, они были правы. Были бы. В случае, если у них был бы нормальный доктор и нормальная пациентка.

Но стоило за наёмниками закрыться двери, как Марина исчезла. А когда Сатана повернулся, за спиной его ждала Эммануэль Лонштейн.

***

На то, чтобы закончить с непосредственными делами, много времени не ушло. Рысь даже успел выпить чашку кофе, прежде чем отправиться к заказчику. Пакет во внутреннем кармане жёг грудь. Любопытством то болезненное чувство, которое сейчас владело мужчиной, назвать было нельзя. Хотя отчасти что-то от настороженного интереса там было.

Вытащив посылку, Рысь смотрел на конверт и не знал, чего в нём больше: желания открыть или желания выбросить этот пакет и не изучать его содержимое. Единственная причина, которая пока удерживала его от этого поступка, была тревога.

Пока наёмники были преисполнены разочарования, Пантера выглядела, как кошка, съевшая в отсутствие хозяина жбан свежих сливок. Она была настолько довольна, что Рысь (невольно и сам того не желая) вызвал её на откровенный разговор.

- Урвала пару приятных минут? - спросил он и получил совершенно неожиданный ответ:

- Вкусный торт с самым лучшим кофе считается? Ещё горячим, но уже не обжигающим, с горкой взбитых сливок и мелкой россыпью орехов… - она облизнулась и засмеялась, не найдя понимания в глазах главы группы. – Рысь, что бы я ни говорила, в романтическом отношении рассматривать капитана Эммануэль Лонштейн я не буду. Жить очень хочется, знаешь ли. А человек, который заявил на неё свои права, за попытки стать реальным конкурентом один раз предупредит, а на второй виртуозно скрутит шею.

- Но ты же всегда...

- Веду себя так, словно влюблена? Я могу сколько угодно придумывать сказки о Эммануэль, но мои «чувства» к ней – это охотничий азарт. На ней я учусь... быть ещё лучше. Я знаю, что я её не поймаю. Не догоню. И вообще... Но пытаться мне никто не мешает, я пытаюсь и пытаюсь. Такие вот мелочи... Вроде того же торта - это своеобразный способ для неё выразить своё мне одобрение. Похвала, если хочешь.

Рысь молчал, сдерживаясь из последних сил. Определённая мистификация имени капитана Лонштейн ему надоела уже хуже горькой редьки... И слова Пантеры спокойствия не добавляли:

- Самое простое, что может сделать человек, попавший в сферу её интересов - сделать то, что от него хотят, с первого раза. Это позволит и гордость сохранить и какие-то приятные мелочи или не мелочи получить в ответ. В противном случае всё равно сделаешь то, что ей нужно, просто потеряешь спокойствие, активы, душу, лицо...

Рысь не хотел верить в эти слова, но мало ли?

Вот он и маялся, никак не в силах вскрыть конверт.

Там внутри не прощупывалось ничего опасного или подозрительного. Тонкая пластинка… электронная папка, возможно что-то из одноразовых инфоносителей последнего поколения. Ничего крупного, что могло бы вызвать нежелательные последствия.

Но всё же…

Взрезав край конверта остро наточенным керамбитом, Рысь перевернул конверт над столом и нешуточно удивился. Бумажные глянцевые фотографии?! Он думал, уже нет мест, где могли бы сделать такую редкость. Это удел прошлого, которое сохранилось лишь в музеях и коллекциях некоторых чудаков.

А тут три фотографии.

Именно три?

Взяв в руки первую, Рысь ощутил где-то глубоко в душе всплеск звериной тоски и тут же заглушил его усилием воли. Но заглушить боль до конца не получилось, никогда не получалось.

Погладив подушечкой большого пальца лицо на фотографии, Рысь криво усмехнулся. И сейчас ему не было дела до того, что кто-то может его увидеть.

Всё равно никто не сможет этим воспользоваться. Этими знаниями.

На второй фотографии была изображена причина. Тоска в груди стихла, вместо этого с головы до ног мужчину пронзила боль.

Гроб…

И вокруг знакомые наёмники в армейской форме. Тогда похоронили Рысь. Настоящую Рысь, которую тот, кто подхватил имя, словно выпавшее знамя, не смог защитить…

На всех фотографиях стояла дата…

Третья фотография, которую мужчина только взял в руки, выпала на стол и застыла, упёршись в набор со специями. Невероятно красивая … не девушка – женщина. Живая… Она выглядела так, как могла выглядеть взрослая истинная Рысь, если бы не умерла… Проблема была только в том, что неизвестный фотограф крайне удачно поймал кадр. На мочке женщины была видна невероятно искусная татуировка…

Фотографию он перевернул, чтобы только скрыть вот это, улыбающееся счастливое лицо женщины, которую он столько времени считал мёртвой…

А там… рукописный почерк.

Несколько строчек – фамилия, имя и отчество, под которым Рысь похоронили, дата рождения и дата смерти.

Ниже номер и записка: «Захочешь поговорить со мной, набери». И подпись Эммануэль Лонштейн, подпись, которую Рысь не мог забыть. Именно её подпись стояла на документе, который подписал приговор женщине, которую так беззаветно и так преданно любил мужчина, ставший ныне главой кошачьей группы…

***

Медицинская капсула не пискнула, а все прикреплённые датчики, все отчёты – продолжали поставлять корректные и очень правдивые данные.

Но пациентки в капсуле медицинской не было, да и различные камеры, которые регистрировали обстановку внутри лаборатории, явно не зафиксировали ничего действительно выбивающегося из рамок обыденности.

То, что эта девушка здесь – было лучшим подтверждением этого.

- Не ждали?

- Нет, Ангелочек, - легко признался Сатана. - А куда…

- В безопасность. Её ждёт массаж, ванна с пушистой пеной, немного вина, горячий ужин. По сути ничего особенного, но силы поддержит.

- А… На ско…

- Нет, ненадолго. Но это только пока. Я сделаю так, что Рысь сам предложит мне обмен. Правда, не сразу именно Марину. Так будет безопаснее, в первую очередь для неё. Кто она? На дочь не тянет, слишком молода. Для правнучки я бы сказала, что слишком взрослая. Получается, внучка.

- Да, угадала. Она – моя внучка, - Сатана хмыкнул, отложил в сторону электронную папку, взглянул на гостью. Гостья была спокойна, рассудительна и прекрасна.

Ровный цвет лица, домашняя аккуратная одежда. И не скажешь, что на неё охотятся сейчас все желающие по самому страшному обвинению, которое только может быть предъявлено оперативнику, неважно действующему или нет.

Не сказать, что она – выбита из колеи. Скорее можно сказать, что она не просто ощущает себя хозяйкой положения, она и есть хозяйка положения.

Те, кто позволили ей уволиться, сделали большую ошибку. Очень большую.

- Почему именно команда Рыси? – спросил мужчина, перейдя к большому кофеварочному аппарату и заказывая два латте. Сам он его не очень любил, но хорошо помнил, что Ангелочек любила именно его.

- Что команда Рыси?

- Ты могла с любой командой найти общий язык, а сейчас ты явно хочешь их. Никого кроме них.

- Они мне могут быть крайне полезны. Я готова им заплатить. Но мне нужно, чтобы к сотрудничеству они пришли добровольно. Я слишком много хочу?

- Не думаю, Ангелочек, что это слишком много, - Вячеслав Андреевич сел к столу, выдвинул ящик стола и вытащил самые любимые печеньки девушки, поставил на стол к кофе и замер. Пока он всего на пару мгновений отвлёкся, она успела вылить кофе из его чашки и делала чёрный, без сахара, экстракрепкий. Такой, какой он любил, но такой, какой он никогда не пил в патруле. Такой кофе не подходил образу доброго дедушки. Справившись со своими чувствами, хотя и неприятный холодок пробежал по спине, Сатана продолжил: – ты у нас девушка обаятельная, справишься.

Эми задумчиво пожала плечами:

- Не знаю, не знаю. Но сейчас меня это не очень волнует. Вернёмся к нашим маринам?

- Обязательно. Я расскажу всё, что ты посчитаешь нужным узнать. Только если возможно… скажи, как ты поняла, Ангелочек? Ты – была самым опасным противником, потому я смотрел за тобой… внимательнее, чем на кого-либо ещё. Ты не бродила в потёмках, ты вычищала всё, что попадало тебе в руки. Ты сокращала имена, вычёркивая одно за другим, выкидывая, не раздумывая, куколок и тех, кто работал на меня, сам того не подозревая. Но даже ты – была далека. Хотя, что я. Особенно ты. Другие были не более, чем досадными статистами. Они ни разу не подобрались близко. Они ни разу не пытались это сделать. Ты единственная раз за разом упрямо отрицала факт того, что я мёртв. Ты раз за разом верила в то, что я жив. И искала мои следы. Самое в этом страшное ведь в этом то, что не просто искала. Находила! Я уже уверовал в то, что ты – сдашься. Что ты – перестанешь меня искать.

- Вы не видели меня в своём будущем?

- Не видел. Ни разу, Ангелочек. Тем неожиданнее и интереснее оказалось то, что ты – взяла мой след, а потом так легко и непринуждённо разгадала величайшую тайну Сатаны.

- То, что никакой он не Сатана, а на деле любящий дедушка? – хмыкнула Эммануэль. – Правда, далеко не любящий отец.

- Расписываюсь в своём изумлении и бессилии, - развёл руки Вячеслав Андреевич. – Но так ты ещё больше раззадорила моё любопытство, Ангелочек. Итак?

- Если честно, в какой-то момент я поняла, что готова сдаться, что у меня не получается, ответ не складывается воедино, - Эми сделала глоток кофе, зажмурилась. – Я собирала информацию, она стекалась ко мне терабайтами. Я анализировала, анализировала, но чем больше погружалась во всё это, тем больше я понимала, что у меня единого цельного образа не выходит. Так же, как и с Власовым. Есть личность А, есть личность Б – но не единая цельная личность.

- Почему ты не подумала про актёрство, Ангелочек? Хотя… что я. О нём ты тоже подумала.

- Чуть ли не в первую очередь, - согласилась Эммануэль. – Но я отказалась от этой идеи.

- И как быстро?

- Примерно через пятнадцать минут после того, как эта идея пришла мне в голову.

- Но почему?! – опешил Сатана, искренне ожидавший услышать несколько больший срок.

- Слишком хорошо для бездарного актёришки. Слишком плохо для хотя бы посредственного актёра. Тогда я решила, что может быть, я не права? И людей двое? Тот, которого все знают, как Сатана и тот, который… на деле им не является. Подражатель? Или, может быть, семейный подряд и очень похожие люди? Кто-то, кто прячется за спиной Сатаны, как он всегда прятался за другими большими организациями? Но нет. От этой идеи, как ни смешно, я тоже отказалась.

- Почему на этот раз?

- Пусть это останется моей маленькой тайной?

- Таинственная женская логика? – снисходительно кивнул девушке Вячеслав Андреевич.

- И она тоже. Но в большей степени кое-что другое. Отличное от того, что обычно приписывают мне. Впрочем, полагаю, это неважно.

- Да. Что было дальше? Ты отказалась от идеи, что это актёр или мистификация. А потом? – захватил рассказ Сатану невольно.

- У меня есть дурная привычка. Если у меня что-то не получается, я начинаю с самого начала. И чем тягостнее ощущение, что ничего не получается, тем больше зазор до «начала». Так случилось и в этот раз. Если из личности А, при примерке событийной и эмоциональной модели получается личность Б, значит, очевидно, я ошиблась или при составлении портрета личности А или при составлении моделей. Я начала с того, что переделала модели. Вроде как в них было проще ошибиться. Мне так казалось. Но модель отличалась несильно и напрашивался вывод, что я ошиблась в самом начале. При составлении портрета личности. Я взяла в качестве основной гипотезы вывод, что я действительно ошиблась. И начала думать почему. И нашла неожиданный и обидный для себя ответ. Я сама попала в ту же ловушку, что и все остальные! Сатана да Сатана. Я настолько привыкла к этому, столько времени слышала слишком много всего мистического, что невольно попала под очарование этого имени. Я читала отчёты по проведению той спасательной операции, знаю о последствиях… Рюичи мне много чего рассказал. В какой-то момент, осознавая, как много для меня сделал прадедушка, я вдруг поняла, что… то, что вы Сатана - не значит, что вы лишены человеческих пороков и слабостей.

Вячеслав Андреевич кивнул, и Эми продолжила:

- Я осознала, что ничего не знаю о вашем настоящем прошлом. И начала искать. Я даже патруль покинула, чтобы не навлечь ни на кого своими поисками беду. И я нашла. Но сначала не то, что искала. Я нашла ваши работы. Я нашла научную сферу, в которой вы, а не кто-то другой, были царём и богом. Но тогда что вы делаете в джампе?! Зачем – та сфера, которую вы ненавидите? Есть причина. Живая причина… И я продолжила поиски. Временной джамп – редкое явление. Я искала профессора Дашко, чтобы узнать о вас и о этой уникальнейшей ветви джампа. Но нашла другое. Историю его жены. У которой тоже был временной джамп. Как и у вас. Но женщина - мертва. А вот у Романа Андреевича есть ребёнок. Жена родила его очень-очень-очень поздно. Из-за редкого генетического заболевания она не могла иметь детей естественным путём. Но невероятно хотела. В её семье было не очень много денег, они появились потом. После гибели отца женщины, словно некто разменял жизнь на деньги. Не душу, конечно. Тогда я подумала, надо же - «Дар сатаны». И словно толкнул кто в бок. Вот оно, смотри же. Вот он ответ! Вы пошли на сделку со своей совестью, Владислав Андреевич, чтобы найти для дочери деньги, а потом исправно работали на теневых владельцев мира сего, отрабатывая новые и новые деньги. Чтобы вначале комплекс операций прошёл успешно, а потом закончилась благополучно ужасно тяжёлая беременность. Ваша дочь знала, что рождение ребёнка станет… жизнью за жизнь. Она готовилась к великому чуду и в то же время знала, что проживёт не так долго. Я права?

- Да, - Сатана сгорбился. - Да, мой ангелочек. Ты права. Моя Лера… была гордой, умной девочкой. Но гордой. Гордыня её и сгубила. Потому что она выбрала в мужья человека, у которого тоже был временной джамп. И… поставила слишком много на карту. Марина…

- Я помогу. Хозяйка временного джампа.

Сатана кивнул.

- Ты хорошо представляешь себе мой джамп, ангелочек?

- Было очень сложно в нем разобраться. Но… думаю, да. Вы видите возможные варианты развития событий. И в реальности аккуратными точечными воздействиями можете делать свершившимися именно те варианты, которые вам выгоднее всего.

- Ключевой момент «в реальности». Я не собирался развивать свой дар, талант, джамп, называй, как хочешь. Я ничего не собирался с ним делать. Но в какой-то момент пришло видение. Я видел свою счастливую дочь, ставшую матерью. И спустя мгновение – смерть Леры и Марины. Я не хотел этого, не желал этого. Лера так старалась, так страдала… но потом мне пришлось выбирать: жизнь Марины или гробы обеих. Я выбрал жизнь внучки, и тем самым обрёк себя на череду бесконечных поражений. На протяжении … многих, очень многих видений я видел одно и то же. Медицинский комплекс, точнейшая, самая лучшая аппаратура из возможных, и голова моей внучки, только голова, подсоединённая к ней…

Глава 13. Об обстоятельствах замолвите слово…

Эми слишком долго занималась разработкой Сатаны, она уже представляла себе, что именно он может, как он думает, как мыслит. Какими путями идут его мысли, что из чего складывается и во что переходит. Найденная внучка многое поставила на свои места, а всё сказанное окончательно сложило паззл его личности. Для Эммануэль словно закрылся один профайл и открылся второй.

О! Ей не надо было объяснять, что Сатана считает себя виновным в смерти дочери. Ей не надо было объяснять, что Сатана безумно обожал свою внучку.

И раз за разом видел, как она гибнет. Раз за разом пытался предотвратить её смерть, снова ошибался и снова терпел поражение.

Такое кого угодно сломать может, а Сатана не сломался. Наверное, за это можно было его уважать. Но это не отменяло того, что он был преступником. Что в попытках выполнить мечту своей дочери и спасти жизнь внучке – он столько натворил, сколько у другого и за десятки жизней не получится.

Да, Эммануэль хорошо знала, в мире не бывает только чёрного и белого, мир весь соткан из полутонов. И начиная выпячивать на первую позицию своё «я», свою мораль и своё право решать и делать выводы, можно пропустить многое. Проще было выяснить всё из первых рук.

- Только голова? – повторила Эми задумчиво.

- Только голова, Ангелочек. Больше ничего. Раз за разом я видел, как они выбрасывают её тело, словно оно – не имеет ценности. И запирают душу и разум в стеклянной коробке. Я не святой, - невольно озвучил мысли Эми вслух мужчина. – Совсем нет. Я многое сотворил, многое разрушил, многих искалечил. И оправдываться тем, что это ради светлого будущего – было бы глупо. Я всё делал ради жизни своей внучки. И более ничего меня не интересовало.

- Почему такое могло с ней произойти, - спросила Эммануэль. – Это же вы выяснили?

- Не сразу. Очень не сразу… я догадывался, что дело в уникальности. Но… что именно может быть таким уникальным, что оставляют только голову? … Я сходил с ума, Ангелочек, - на полном серьёзе сказал Владислав Андреевич. – Кидался из крайности в крайность. Ни о чём не думал, я как сумасшедший ввязывался в одну авантюру за другой.

- Триада была такой же авантюрой?

- Сначала это было способом заработать деньги для Леры. Мне нужны были деньги, поэтому… я не смог принести Дракону эту плату. Но я и не собирался. Это было лишь способом… - Сатана замолчал, улыбаясь.

Эми всё поняла сама:

- Вы знали, что мой прадед заберёт эту плату! Что она не попадёт в ваши руки!

- Да. Это был просто способ подобраться ближе к Дракону, чтобы предложить ему мои знания и умения.

- И у вас получилось.

- Да. Он дал мне достаточно денег, чтобы я получил желаемое, чтобы желаемое получила Лера. А потом, когда я понял, что моя внучка – обречена, я понял, что одних денег недостаточно.

- Нужны были люди, ресурсы. Нужны были должники, - Эммануэль встала, оставив кружку на столе. – Те, кого вы могли кинуть в бой, на амбразуры… Но боя-то не было!

- Бинго, Ангелочек. Бинго… - мужчина сгорбился. – Именно так. Боя не было. Ничего не было. Ни сражений. Ни происков врагов. Не было ничего такого, что могло бы… привести к такой ситуации.

- Тогда вы решили, что сил Триады будет достаточно, чтобы защитить Марину. Вы не сказали им о ней. Почему?

- Потому что тогда результат был одним и тем же. Последствия никогда не менялись, менялось окружение. Если бы я сказал Триаде – вокруг были бы китайские шелка и набивные обои с фениксами, вокруг говорили бы на китайском языке. Но клетка оставалась та же самая. Не менялась. Никогда. Я не хотел этого. Поэтому не сказал ни слова.

- Вы решили, что просто захватите в Триаде кусочек власти.

- Я решил. И я сделал, Ангелочек.

- Я знаю. Дракон Рю с удовольствием наблюдал за вашими успехами в лабораториях, не мешал вам захватывать власть. Потому что выжидал того момента, когда он, его люди отыщут вашу слабость, и тогда Рю будет в полной мере диктовать вам условия.

- Я был осторожен.

- Но, тем не менее, вы знакомы с Мариной. Вы вели у её курса несколько предметов.

- Да, - кивнул Владислав Андреевич, - истинно так. Я не смог устоять перед соблазном познакомиться с ней поближе. К тому же, тогда это был очередной раз, когда обстоятельства её смерти изменились.

- Тот маньяк, когда она познакомилась с Рысью. Он должен был её убить.

- Мне пришлось приложить усилия, чтобы изменить ход событий. Умерли три других девушки… в истории появился Рысь. И всё равно этот военный мужлан чуть не опоздал.

- Но вовремя появилась Пантера, - Эми прикрыла глаза, вспоминая, что именно рассказывала эта кошка о том, как она появилась в команде Рыси.

- Она не должна была появиться. Она опаздывала. Но была сотрудница в русском патруле, которая почти решила задачку…

- Вы отдали ей мои наработки! Всё, что я раскопала – всё, скопом, ворохом – отдали ей!

- Было сложно… Я подумал, что у меня ничего не получилось, когда Марина пропала. Но я увидел, что картина её будущего снова строго определена. Голова в клетке…

- Так, так, так… - Эми сильно растёрла лицо, мимолётно подумав о том, что надо отдохнуть. Переутомление уже начало сказываться на её самочувствии… - Так. Пантера получила мои результаты, успела вовремя, и будущее снова вернулось на строго определённые пути.

- Да. У тебя ведь тоже есть временной джамп, Ангелочек? Это единственная причина, по которой я не могу тебя видеть.

- Да, - пробормотала девушка, возвращаясь за стол. – Да, Владислав Андреевич. Мне было не особо интересно разбираться в природе своего собственного джампа, поэтому как-то есть и есть. Даже не задумывалась о нём. Это всегда? Вы не видите того, у кого есть временной джамп? Тогда почему видите Марину?

- Не совсем так, Ангелочек. Я не вижу только тебя. Всех остальных я вижу свободно.

Эми наклонила голову и вдруг ухмыльнулась:

- Я понимаю. Да, это вина моего временного джампа. Неважно. Возвращаемся к главному. Будущее Марины не менялось, а вы не видели меня, значит и моё вмешательство становилось заметным, только когда последствия каскадно начинали влиять на будущее Марины?

- Схватываешь на лету, Ангелочек. В какой-то момент вместо обстановки плена у Триады я увидел, что отрезанная голова стоит в суперсовременной лаборатории, а вокруг звучит не китайский, вокруг звучит юнион.

- Международный язык, - пробормотала Эми, - который не получил достаточно широкого использования на Земле в повседневной жизни. То есть это засекреченные лаборатории, где собираются лучшие из лучших. И проще говорить на юнионе, чем искать переводчика для каждой звезды…

- Или не совсем на Земле.

Эммануэль удивлённо воззрилась на Сатану. Вот теперь уже ему удалось её удивить.

- Не на Земле?

- Есть место… Легендарная несуществующая лаборатория, проект науки длиной в человеческую жизнь… - Сатана бессильно пожал плечами. – О ней никто ничего не знает. Только такие, как я – нелегалы от науки… иногда получают приглашение. После которого никто уже не возвращается…

- Вы получали такое приглашение?

- Недостаточно хорош.

«Надо спросить деда», - мелькнула мысль в голове Эми.

Чайник звякнул, оповещая о том, что очередной цикл нагрева закончил свою работу. Но собеседники не обратили на это внимания. Остывал кофе, подсыхало оставленное печенье. На стене тикали механические часы, нешуточная редкость по нашим временам.

Подмигивала разноцветными огоньками медицинская капсула.

Разговор сам собой сошёл на нет…

- Владислав Андреевич, так почему? Для Марины уготовано такое будущее?

- Временной джамп. Уникальный временной джамп. Её мать выбрала себе в мужья человека с временным джампом. Лера даже не допускала, что может быть слабее кого-то.

- И прогадала? Дашко был сильнее?

- Намного. У Леры был джамп с заглядыванием будущего, у него – прошлого, но намного, намного сильнее, панорамнее, если хочешь. Дочери передалось совмещение их даров. Будущее и прошлое соединились и… объединились.

- Не представляю, как могут объединиться два таких разных дара, - честно призналась Эми.

- У меня ушло почти семь лет, чтобы в полной мере прояснить это. Представь себе, Ангелочек, что ты – лично ты. Можешь видеть прошлое.

- И как далеко?

- Давай начнём с маленького. Всего три дня.

- Сочетание времени в видении и в реальности?

- Хм, - Сатана улыбнулся, - легендарный комплексный подход в действительности? Поскольку, ты у нас девочка уникальная, пусть будет один к десяти.

- У Марины было меньше?

- Один к одному, - одобрительно кивнул мужчина.

- Ладно, дальше. Нужно ли быть в правильном месте? Чтобы увидеть?

- Обязательно. Ещё вопросы?

- Насколько должно быть совпадение обстановки? Музыка совпадающая? Одежда совпадающая?

- Повторюсь, мы у азов – должно быть что-то совпадающее, что было тогда и здесь.

- Мебель пойдёт?

- Безусловно, - спрятал смех Сатана за кашлем. – Что бы ты сделала?

- Ну, изучала бы, полагаю. Пропущенные объяснения… Если я девочка-подросток, - Эми задумалась, - нормальная девочка-подросток, то смотрела бы как ведут себя, например, друзья. Или мальчик, который мне нравится.

- А если это ты?

- Книжки бы читала! Это же насколько больше прочитать можно было бы!

Владислав Андреевич не выдержал, засмеялся. А когда смог взять себя в руки, спросил снова:

- Ну, хорошо. Усложним условия. Соблюдать одинаковые мелочи уже не нужно. Сочетание времени … для тебя один к ста, хотя я думаю, что будь у тебя такой дар – это было бы один к тысячи. Быть в правильном месте – уже тоже не обязательно. Даже не обязательно, когда-либо в том месте быть.

- Радиус? Ну, - пояснила Эми, - радиус досягаемости ветки? Допустим, временной джамп профессора Дашко охватывает, насколько я знаю, примерно двадцать километров. Радиус временного джампа у … Валерии Владиславовны был всего три километра. У вас, из-за «точечности» воздействия, полагаю и того меньше. Максимум пару метров.

- Три, если быть точнее. Но ты права, Ангелочек. Для условий задачи … пусть это будет всего три километра.

- Для условий задачи?

- У Марины есть другое ограничение, но это не радиус.

- Хорошо, - кивнула Эммануэль. – Три километра радиуса… Какое разнообразие возможностей. Но ничего из того, что может человек с таким джампом, не стоит того, на что в ваших видениях обрекают Марину.

- Верно, Ангелочек. Верно… - мужчина сгорбился. – Ничего такого, что могло бы обречь молоденькую девочку на такую жуткую смерть и на такое жуткое существование после смерти.

- Должно быть что-то ещё…

- Есть что-то ещё.

- И это? - Эми ждала ответов, но получила снова вопрос.

- Как ты думаешь, Ангелочек, какое есть центральное ограничение у временного джампа?

Вопрос был сродни удару под дых, в попытках выяснить о своём даре, Эми очень быстро выяснила, что это крайне ненормальный дар. Потому что она как бы стирала три минуты реально для себя и для другого человека. Навсегда. Как будто их не было!

Правильный временной джамп был совсем другим.

Только смотреть, но не касаться, ничего не изменить, ничего не сделать...

- Бесплотность. Временной джамп лишь взгляд... в одну или другую сторону.

- Верно, Ангелочек. Как ты думаешь, можно ли использовать прошлое, если в прошлом ты не просто взгляд, но манипулятор в замершем слое пространства?

Эми поняла не сразу, но когда осознала... Нет ограничений на радиус и можно спокойно манипулировать чем-то внутри реальности прошлого? Как бы на короткое мгновение создавая для этого предмета возможное будущее.

Проще говоря, не просто услышать содержание бумаг, но и взять папку и лично её пролистать...

Не просто подслушать чужой разговор, но нажать на кнопку и посмотреть на номер...

Бесконечное поле вариаций для криминального и полукриминального применения подобных способностей...

Вот только...

- По сути это джамп последнего шанса. Постоянного применения его никто не выдержит, ни одно тело!

- Потому и отрезанная голова, Ангелочек... Вечная клетка без возможности выбраться и спастись.

- Да уж... - Эми поёжилась. Такой судьбы она, пожалуй, даже Лан бы не пожелала...

Хотя нет, ей, вполне возможно, что пожелала бы с удовольствием...

Можно было сколько угодно говорить, что человека свободного нельзя заставить что-то сделать против его воли, а вот Эммануэль, подсмотревшая некие разработки, знала, что можно это сделать без проблем. Даже психокодирования не надо, напрямую наркотик в мозг... И было у Эми ещё и ощущение, что не всё так просто в этом деле. Есть какая-то связь между всем, что она получила и что ещё оставалось получить.

Что-то эфемерное и едва уловимое, но оно было.

Эми нужно было подумать и соединить всё воедино.

Тепло попрощавшись с Сатаной девушка тихо и ненавязчиво пропала.

Дальше думать ей проще была в одиночестве, а потом вернуться и задать новые вопросы...

И для того, чтобы думать в комфорте, нужно было место, где её никто не найдёт. Даже самые близкие, даже самые важные. Потому что… не нужно было.

Как у любого порядочного оперативника русского патруля (а бывших практически не бывает), у Эми были разные места. И такие, которые можно было предоставить свидетелям, и такие, где можно спрятать беглеца, и такие, где можно на очень долгий срок похоронить преступников.

Были места, где Эми отлёживалась сама, были такие, где в безопасности выхаживали других (вот как профессора Дашко), а были и такие, где она пряталась ото всего и вся, когда хотела подумать.

Узнал бы кто об этом месте, сошёл с ума от смеха, ведь в качестве такого места… она выбрала камеру-одиночку в заброшенной тюрьме! Конечно, условия здесь были совсем не спартанские, а очень даже роскошные, Эми постаралась. Просто в этом месте, в этой маленькой клетушке весь мир как бы растворялся и терялся на задворках сознания, оставляя только самое главное.

Не нужны были электронные помощники – их время придёт позднее.

Не нужны были сведения – они так же потребуются потом.

Сейчас только Эми и её голова, ни помощников, ни невольных вредителей и помех.

По сути, Эммануэль опять вернулась к стартовой точке.

У неё на руках было крайне разнородное дело.

Другой человек сказал бы, что нет, не может такого быть, чтобы это все события, всё случившееся было одним делом, но Эми уже привыкла верить себе и своим ощущениям. А они утверждали, что всё очень тесно связано. В странном направлении и не менее странном переплетении. Даже для неё. Потому что в основе всего лежала не выгода.

Хотя и она тоже, но не у того, кто всё это начал.

Итак.

Если вернуться немного назад, совсем чуть-чуть, в тот момент, когда лавина чужих событий невольно прокатилась по дороге русского патруля, и соединить всё воедино. Может быть, в этом случае получится гладкая картинка?

Или нет, опять выяснится, что там, где кажется единый «подход» на деле подходов намного больше? Вот как считала Эми, что Сатана – один из предателей, а на деле оказалось, что предателей много, но Сатаны среди них нет. Есть только его план.

План корявый, но действенный. Был. До того момента, как в него не вмешалась капитан Борисова-Лонштейн.

А она вмешалась и всё пошло прахом. Вот только пошло ли?

Эми закрыла глаза.

«Сдаётся мне, что что-то здесь не так. Совсем не так. Допустить, что Гюрзой и Триадой кто-то воспользовался, как воспользовался и Сатаной? Или наоборот? Гюрза и Триада здесь не причём, и кто-то с самого начала пользовался именно Сатаной? Всё равно воедино всё не сходится».

Да ещё, к разочарованию Эми, в числе загадок появилось пополнение. Чего стоило только Меко-12 и исчезновения учёных оттуда. И не только оттуда. В других корпусах, она успела это узнать совершенно точно, тоже были пропажи. Не такие наглые, не в исполнении Кошачьей группы, но точно были.

А ещё была таинственная лаборатория, находящаяся неизвестно где. Слишком засекреченная. Правительственный проект? Вряд ли. Скорее, ровно наоборот, и одно это сулило проблемы. Потому что там, где замешаны такие проекты, счёт деньгам уже не ведётся, и деньги не являются ни причиной, ни целью, ни следствием.

Что может интересовать того, кто построил такую лабораторию? Власть? Если только над всем земным шаром… так может это и есть ответ? Кто-то решил, что ему мало теневой власти над каким-то уголком мира, вот и добивается теперь, чтобы вся Земля официально ему принадлежала?

Можно было бы согласиться с тем, что такой вариант, пусть и корявый, но имеет право на существование, если бы не интуиция, в голос кричащая, что есть в этой гипотезе что-то, но от правды она дальше, чем то, что Эми продумала о связи Сатаны и того, кто стоит за всем этим бардаком.

Нужны были ответы. Их нужно было очень-очень-очень много.

Не было источников. Не было людей, которым эти вопросы можно было задать.

Нужно было понять, какую гипотезу разрабатывать первой. С какого конца подобраться к этому клубку переплетённых змей, и потащить за самый кончик, истово надеясь, что окажется вытащенным кончик хвоста, а не голова с раздвоенным языком.

Копаться в истории с Гюрзой и Триадой было бессмысленно. Нужны были дела, дела были в патруле. Заявиться в патруль и сообщить всем «я здесь» - пока было неосмотрительно и не принесло бы для Эми нужного результата.

Был вариант номер два: подойти со стороны тех приглашений, которые присылали самым-самым-самым учёным. Но это тоже казалось Эммануэль заранее бесперспективным вариантом. Пресловутое шестое чувство подсказывало, что это лишь запутает Эми и её размышления. Ведь тот, кто всё это устроил, не был дураком, он был гением. А гении не открывают всем и каждому свои планы. А значит среди тех, кто пропал и получил приглашение, вряд ли хотя бы десятая часть была той самой категорией, которая действительно была нужна отправителю.

Был вариант более перспективный. Рысь и его команда. Вряд ли они занимались этим давно, предполагаемое похищение профессора Дашко в Меко-12 было не первым, но и далеко не показательным. Самые показательные, самые важные похищения состоялись куда раньше. И совершала их другая команда, причём не боевая, а команда психологов, социологов и медиков. Покопаться, откуда Рысь получил это задание? Да, стоит. Тем более, что Эми уже закинула наживку для упёртого мужчины.

Но нет. Нет… Был ещё один вариант, довольно простой, но который с тем же успехом мог никуда и не привести.

Наёмники Рыси в числе прочих искали и профессора Борисову.

Может быть, стоило дать им её найти? Возможно, это было самым очевидным и настолько же самым неправильным вариантом.

Никто не знает и никто не поручится. Чем всё закончится, чем дело повернётся. Как события пойдут и в какую сторону.

Могло получиться так, что заказали профессора Борисову совсем не те люди, которые рассылали таинственные приглашения и набирали себе коллектив принудительными методами точечных похищений.

Но ведь не проверишь, не узнаешь?

И Эми решила, что надо проверить.

Для этого даже ничего делать не нужно было. Только «попасться». Попасться грамотно и предварительно сделать всё, чтобы не навлечь на себя беду. С недавних пор, одна такая беда с раскосыми глазами вытрепала девушке все нервы. Так что ну их, эти беды, и сама целее будет, и близких людей не подведёт. Они ведь и без того не железные, сейчас она это понимала, как никогда. И причинять им боль была не готова. Ни своим сумасбродством, ни своими сумасшедшими затеями.

Они и без того уже успели настрадаться.

Так что действительно сумасшедшие идеи Эми лучше придержит. До другого раза.

И уже не сомневаясь ни на миг набрала номер на телефоне. Вызов прошёл мгновенно, собеседник был в зоне доступа.

- Алло?

- Привет, котейка, - усмехнулась девушка, прижмурившись. – Разговаривать можешь?

- Ради твоего голоса я отложу любые дела, - засмеялась женщина на другом конце. – Даже такие аппетитные… и разгорячённые мускулистые дела.

- Меня всегда интересовало, как твои… «дела-тела» реагируют на то, что ты можешь сбежать от них в разгаре всего самого интересного?

- Не спрашивала, - отмахнулась собеседница. – Любое их слово против, и вон порог… Хотя много чести, полетят из окна, как миленькие. Ита-а-ак?

- Как?

- Не так?

- Возможно…

Женщина вздохнула:

- С тобой порой невозможно разговаривать. Спасибо за пироженки, вкуснятина! Где ты такие берёшь?

- Если я скажу, что сама для тебя их пеку, поверишь?

- Серьёзно?! – опешила Пантера. – Ну ты даёшь! Не буду спрашиваешь, как ты выяснила мои вкусы. Но печь лично… Могла бы доверить это кому-нибудь ещё.

Эми засмеялась:

- Да ладно. Могу я порадовать одну из немногих подруг такой малостью?

- Можешь. Ты – можешь всё. Ну-с, моя ведьмочка? Что ты от меня хочешь? Не просто же так ты набрала мне, когда все твёрдо уверены… в разных аспектах видимого, причём ни один не является правдой.

- Ну, так и радуйся, будь это иначе, разве не сложнее было бы работать? А так в царстве дураков главное глупостью не заразиться.

Пантера засмеялась:

- Порой мне кажется, что я к этому близка. Ведьмочка, хватит тянуть. Я знаю, что ты начинаешь свою метёлку разлохмачивать только тогда, когда не знаешь, что и как сказать. Переходи сразу к делу. Тебе нужно моё содействие в чём-то?

- Мне нужна твоя помощь, - вздохнула Эми.

- Завтра наступит апокалипсис? – испуганно спросила Пантера, уверенная в том, что Эми и слов-то таких не знает, не то, что может кого-либо (и особенно её) попросить о помощи.

И испугалась уже не немного, а от души, когда, немного помявшись, Эммануэль призналась:

- Не завтра, но вполне возможно, что да…

Глава 14. Страна дураков

Эммануэль опоздала на встречу на три минуты. Рысь, в точном соответствии со своим внутренним регламентом безопасности, пришёл раньше почти на час. Обыскал всё вокруг, чтобы убедиться в том, что его не будут ждать сюрпризы, а потом устроился в условленном месте.

Вначале просто ругался на себя самыми последними словами.

Потом хвалил за принятое решение.

А потом тихо себя ненавидел. И за тот план, который составил, и за то, что он решил ему следовать.

Но это было на первой минуте.

К концу третьей Рысь готов был или начать биться головой об стену, или бегать по стенам.

А потом она пришла. Эта девчонка…

И вот тогда Рысь впервые задумался, а правильно ли он поступил? Не поспешил ли? Может быть, стоило как-то по-другому всё сделать? Может, был другой вариант? …

Мужчина понимал, нет, не было. Он понимал, что отвечает не только за себя. Но вот сейчас, глядя на молодую, в сущности, девчонку, оглядывающуюся от дверей в лёгком недоумении, ему стало стыдно и горестно одновременно. У неё ведь тоже есть кто-то за спиной: и родители, и семья, и друзья.

Но он так бесконечно легко подписал ей приговор…

Эми, пройдя сквозь зал, села за столик, не включая меню, отстучала комбинацию «постоянного гостя» и приветливо улыбнулась Рыси.

- Мой заказ скоро принесут. Почему ты ничего не заказываешь?

- Я…

- Кусок в горло не лезет из-за предательства? – ещё более мило улыбнулась зараза. – Так это не беда совсем. Ты ещё не скомандовал своим людям нападать. Хотя предусмотрительно в этот раз, ничего сказать не могу. Сразу четыре источника антиджампа – это надо постараться. Да ещё и так, что они, действительно, помогают друг другу, а не мешают. Дорогого стоит. Насколько я знаю, в твоей команде нет ни одного математика, да ещё и настолько с высокими познаниями. Значит, у кого-то запросил помощь, значит, поставил всё на эту карту.

Рысь сглотнул, Эми пренебрежительно отмахнулась:

- Знаешь, в чём проблема подобных засад? Ты, безусловно, молодец. Постарался, всё сделал, как надо. Только не подумал о том, что можешь стать не только охотником, но и дичью в любой момент времени. Достаточно мне нажать на тревожную кнопку.

- Ты… - мужчина потерял дар речи почти сразу же. Ну, конечно же! Перед ним сидела беглая преступница, которую искали военные, полицейские и патрульные доброй половины стран, у второй половины просто не было нужного ресурса. Достаточно ей просто хоть как-то подать сигнал о своём существовании и о своём присутствии, и здесь будет не протолкнуться от оперативников.

- Быстро думаешь, - похвалила Эми. – Обычно тем дурням, которые считают себя хозяином положения, ума не хватает, чтобы сообразить, как они сами себя подставляют теми или иными действиями. Значит, уже к дуракам ты не относишься. Надеюсь. Акт второй. Попробуешь шантажировать меня чьими-то жизнями?

- Я не такой идиот, - поспешно открестился Рысь. Его ребята собрали достаточно информации о капитане Борисовой-Лонштейн, чтобы он знал, в какие дебри забредать не стоит, даже если он уверен в том, что после того, как дело будет сделано, эту девочку не увидит вообще никто и никогда.

- Ещё плюс балл в твою карму! Идём дальше… На сделку согласен? Я не буду предлагать ничего особо предосудительного. В принципе, предложу то, о чём ты уже догадываешься. Жизнь заложницы, которая тебе не особо-то и нужна, на информацию, которая съедает тебя изнутри могильными пиявками. И ещё момент, не уверена, что твои ребята раскопали и эту информацию, поэтому скажу её сама. Я не делаю повторных предложений. Только один раз. И у тебя есть на принятия решения только три минуты, пока на кухне делают мой коктейль.

По мужскому лицу прокатились желваки. Эми улыбнулась добродушно, вытащила из специальной корзины тонкую электронную газету, куда подгружалась свежая пресса, устроилась удобнее и погрузилась в чтение, позволяя хорошенько обдумать её предложение.

Она никуда не спешила, никуда не бежала, не переживала, не плакала, не просила о пощаде.

Она вела себя не так, как привыкли в команде Рыси. Она вела себя так, как та, кто изначально носила кошачье имя. И это тревожило. Ни глупцом, ни юнцом, ни идиотом Рысь себя не считал. Но глядя в спокойные рыжие глаза что-то тревожило и свербело. И он сделал то, что запрещал себе делать строго-настрого, спросил:

- Какую сделку ты хочешь?

- Давай честно. Девчонка, дочь Дашко, без самого профессора тебе не нужна. Да, у неё неплохие способности к языкам, но она уникальна только тем, что ей нравятся языки мёртвые. У тебя самого в комнате есть два переводчика, чей языковой спектр заткнёт за пояс её. Более того, пока она говорит, порой забываясь в своём обширном языке, твои ребята могут на местном сленге показать любому, что связываться с ними не стоит. Не прибегая при этом к оружию. Она – обуза.

Рысь хмыкнул и кивнул.

Заказчику девица без дара была не интересна, абсолютно и совершенно. Будь она даже хоть о десяти головах или языках. Да и мужчина не испытывал к ней никакого интереса. Интуиция тоже молчала по её поводу. Да и вовлечение её в дела тёмные тоже было чем-то сродни мести самому себе. Но не говорить же это… девчонке, сидящей напротив.

- Если я откажусь?

- То тогда я не буду сидеть смирно, - вздохнула Эми, взглянув на свои ладони, посмотрела на обгрызенные ногти и торопливо спрятала руки под стол. Да уж, опять она! – Вы подстраховались, но есть некий неприятный момент. Вы рассчитывали, что я буду одна. Совсем одна. Потому что на меня объявлена охота и явная, и неявная. И людей доверенных, по-вашему, у меня тоже не осталось, откуда они у беглянки? И по здравому размышлению не так уж вы и не правы…

- Но? – нахмурился мужчина, ощущая, как горечь поражения подбирается всё ближе и ближе.

- Но я готова сидеть смирно и спокойно, если мы заключаем сделку. Что вам до Марины? Ни к делу, ни к сердцу, ни к постели. Никакого прока!

Рысь сердито дёрнул рукой, отдавая приказ своим ребятам:

«Ни с места».

Снайпер, отслеживающий его движения на протяжении последних двадцати минут, досадливо сплюнул, отвернулся и нервно закурил. Его напарник с биноклем даже не поменял местоположения.

Босс вёл какую-то свою игру.

В помещении кафе не было никого из команды кошачьих, не было ни одного устройства слежения или датчика, передающего информацию. Всё только издали, не приближаться близко.

Из-за одной…

К своему стыду и сожалению ни один из кошачьих так и не мог даже внутренне подобрать определение той девушке, с которой Рысь встречался. Её знали, естественно. Все хорошо понимали, что вот при такой визави любая мелочь может всё повернуть и привести к непредсказуемым результатам.

Но не до такой же степени!

У их командира ощущения были схожие. Эта девица с каждым мгновением вызывала всё более и более противоречивые эмоции.

И Рысь в них терялся, к собственной досаде, начиная ощущать уважение к противнице. Слишком она была сильна. Не внешне, а внутренне. Перед такой силой воли и перед таким упрямством хотелось даже что и склониться.

- Заложница в обмен на?

«Личную жизнь?» - хотела ухмыльнуться Эми. Но на карту было поставлено больше, чем можно было рискнуть, на ровном месте оскорбив этого вояку.

К тому же истинная Рысь была не совсем зазнобой. Занозой в душе и сердце, это да, но романтического подтекста можно было и не искать. Выгорело, уже выжгло временем. Сейчас лишь истовое желание сказать «спасибо» и «прости» двигало мужчиной.

И это вызывало уважение у Эммануэль, достаточное, чтобы не особенно издеваться над Рысью.

- На встречу, - спокойно сказала она тем временем. – На личную встречу и возможность сказать всё, что ты захочешь. И запоздалое «спасибо», и не менее запоздалое «прости». И очень даже к месту и ко времени «привет, рад тебя видеть».

Выглядел мужчина так, что краше в гроб кладут, хватал ртом воздух и не мог выдавить ни слова. Эми усмехнулась, повернулась и подхватила поднос, чуть не выскользнувший из рук подошедшей официантки.

- Всё хорошо, - заговорила она мягко до того, как та начала извиняться. – Это просто… столик такой… считайте проклятый. Ещё никому не удалось принести мне в полной мере заказ на этот столик и не уронить его. Не переживайте.

Тараща на Эммануэль глаза, довольно простенько выглядящая девушка кивнула и почти бегом кинулась обратно на кухню. Эми хихикнула и начала расставлять принесённое на столе. Отставила чашку с ароматным чаем, сделала глоток и расплылась в блаженной улыбке, прикрыв глаза.

Ей не надо было смотреть на собеседника, чтобы понимать, что сейчас его ломает, ломает куда страшнее, чем он готов был вынести и к чему был готов. Эммануэль хорошо знала причины подобного поведения, потому и когда подбирала крючок, выбирала не наобум, а точно знала, каким он должен быть по размеру и с какой наживкой.

- Этого не может быть…

- Почему? Я работала с ней по программе защиты свидетелей. Я вывела её из вашего дурдома. Соответственно, такая малость, как попросить встретиться… с кем-то, мне было не сложно. Не думаешь?

- Этого не может быть…

Эми вздохнула, положила на стол телефон, нажала на кнопку, запуская вызов с кнопки, и тут же прозвучал ответ по громкой связи.

- Не верит? – зазвучал женский мягкий знакомый голос.

Этот голос снился ему в самых отчаянных кошмарах и в самых сладких снах-мечтах.

- Совсем, - пожаловалась Эми. – И на контакт не идёт, и договариваться не хочет. И вообще…

- Ну… хочешь, я с ним поговорю?

- Не хочу, - отказалась девушка сразу же. – Не достоин пока.

Лёгкий смешок собеседницы, и она отключилась, даже не попрощавшись.

Рысь сжался. Она всегда так делала. Именно вот так. Предложение. И если предложение не нашло отклика, мгновенное отключение. Она говорила, что, если не нужна её помощь, она лучше займётся чем-нибудь более полезным и интересным для себя. Зачем тратить время на пустоту? Времени у неё и без того мало…

Взглянув на часы, Эми честно сказала:

- У неё мало времени. С тем учётом, во сколько мы договорились встретиться, она смогла освободить окно. Но через час у неё будет встреча, новый заказчик. Так что, чем больше тратишь время здесь, тем меньше времени будет с ней. Или струсишь и сбежишь?

- Я не… - Рысь стукнул кулаком по столу, но не напугал. Эми улыбнулась:

- Только принимай решение побыстрее, Рысь. Потому что доставить на условленное место бывшую заложницу должен будешь именно ты. Я не доверю это никому другому. И это то, что не обсуждается ни при каком раскладе. Радиус охвата подавителя джампа ты выбрал большой, соответственно, тебе нужно будет минут пять или даже семь, чтобы дойти до края границы. Оттуда прыгнешь, доставишь заложницу по указанным координатам. Там тоже стоит блокиратор джампа. Причём их два. Один – это «стандартный городской», там довольно дорогой частный сектор. И один внутри квартиры. То есть минуты четыре, чтобы подняться наверх и спуститься. Потом пока вернёшься сюда. Так что или соглашайся, или не тяни… несчастного котёнка за пушистый хвостик и отказывайся.

- Ты же знаешь, что я не смогу отказаться, - убито сказал Рысь.

Эммануэль даже не улыбнулась:

- Я сделала всё для этого. Я не хочу, чтобы девочка оставалась на вашей территории, на территории кошачьей команды. Я не хочу, чтобы она попала в переплёт в тот момент, когда за ней не получится присмотреть.

- Присмотреть? – нахмурился Рысь, а потом сдался. – Я не хочу в это влезать. Я сделаю то, что ты скажешь. Я отдам тебе твою заложницу. Где у меня получится встретиться с ней?

- Здесь, - спокойно сказала Эми. – Я всё равно не смогу покинуть это место. За пределы кафе меня не отпустят твои снайперы. Соответственно, я остаюсь здесь.

- Как ты убедишься в том, что я выполню твои условия?

- Легко, - Эммануэль вытащила из сумочки планшет, поставила его экраном к Рыси. – Тут три камеры. Я увижу и то, как ты приведёшь её, и то, как ты без неё уйдёшь. Всё легко и просто.

- Ты подготовилась…

- Да.

Рысь посидел ещё несколько секунд, собираясь с духом, потом протянул руку:

- Давай координаты.

Из кафе он выскочил с такой скоростью, словно за ним гнались демоны. И почти тут же за столик к Эммануэль подсела женщина, сидевшая до этого за неприметным столиком в углу. Протянула руку к мороженому из заказа самой Эми, сдвинула поближе к себе чашку с печеньем, аппетитно захрустела им, разглядывая спокойно сидящую девушку.

- Вот дурак… - протянула незнакомка.

И ощущая острое чувство дежа-вю, Эми ответила с усмешкой:

- Если бы были они умнее, было бы сложнее вести с ними дела к собственной выгоде. Как тебе? Сильно изменился?

- Увы… Но после твоего рассказа я ожидала худшего. Растерял много чего, но то, чего в нём не было тогда, сейчас есть. Меня устраивает то, что выросло. В нём есть опыт, который нам был нужен. Опыт, который мне требовался, чтобы сделать из него достойного напарника и ученика.

- Ты рискуешь.

- Не меньше, чем ты.

- Я рискую всегда, - отмахнулась Эми. – Ты сейчас в крайне подвешенном состоянии. Он вернётся…

- И уйдёт, уводя тебя, - кивнула женщина. – Почти сразу же. Когда вернётся, и я буду ждать его согласно уговору здесь, на обратном пути его застрелят. Мы это делали десятки раз, когда формировали систему и команду. Ты уверена в своём решении? Мы можем сделать то же самое и для тебя. Ведь после того, как я заберу Рысь из команды…

- Ничего страшного. Там есть те, кто смогут меня прикрыть.

- И тот, кто готов убить тебя на месте, - нахмурилась собеседница. – Змей вообще в курсе, что ты решила натворить?!

- В курсе. И это был его план, с его разрешения и соизволения. Так что не переживай. Я не одна и уже далеко не так беззащитна, как была ранее.

- Свежо предание… но верится... с трудом.

- Ты никогда мне не веришь, - засмеялась Эммануэль, потом взглянула на планшет. – О, как быстро бегает. Уже на первой камере, там, где отсекается поле биения.

- Ты рассчитала всё так далеко?

- Ну, да. А что мне ещё оставалось?!

- Не ввязываться в это, - серьёзно сказала женщина. – После того, как ушла из патруля, ты могла уйти с концами.

- Слушай. Я ушла. То, что происходит – это не я, не мой план, не мои дела и не мои проблемы! То, что происходит – это…

- Проблема для тебя?

- Пока ещё нет. Но когда закончится это «пока» и что будет тогда – большой вопрос…

Женщина растерянно замолчала, потом вздохнула и махнула рукой.

- Ну, тебя. Каждую беседу выворачиваешь так, что фиг поймёшь, то ли ты действительно говоришь то, что думаешь, то ли думаешь так, что волосы дыбом у окружающих встают.

- Это для них нормальное состояние, - лукаво согласилась Эми, взглянула на планшет. – О, доставил мою заложницу. И даже снял с неё ошейник. Надо будет не забыть сказать спасибо.

- Эми…

- Да понимаю я, понимаю, - махнула девушка устало рукой. – Правда, понимаю. Но и ты меня пойми, выбора у меня нет сейчас. Тут надо решать не прыгать или не прыгать. Тут меня уже столкнули. Главная задача сейчас даже не подстелить соломки, а понять, получится ли вообще приземлиться.

Женщина вздохнула, развела руками и ничего не добавила. Потом пересела обратно за свой столик. А через несколько минут после этого появился Рысь.

Посмотрел на девушку.

- Сама пойдёшь или вынесу?

- Да чего самой идти, - залихватски улыбнулась Эми, протягивая ладонь. – Усыпляй. Тебе же спокойнее будет.

Рысь протянул простой браслет, застегнул на запястье девушки. По мужскому лицу прокатился желвак, и тут же Рысь внешне успокоился, взяв себя в руки.

Улыбка ещё мгновение гуляла по лицу Эммануэль, а затем она сползла, положив без сил голову на стол. Волосы разметались, прикрыв нежные черты. Рысь потянулся к меню и тут же убрал руку, увидев, что заказ уже оплачен. Об этом позаботилась сама Эми.

Подняв девушку на руки, удобнее прижав её голову к своему плечу, Русь двинулся на выход.

У него были планы, планы на то, чтобы пообщаться потом с той, которая ему крайне дорога. Но … подождёт. Всё подождёт.

Будет крайне некрасиво, если пока он будет заниматься делами, всё пойдёт по самому худшему из возможных вариантов. Дела подождут. Даже если… В любом случае, подождут.

В итоге Рысь был первым, кого увидела Эммануэль, когда открыла глаза. Похлопала ресницами, подняла руку к шее и усмехнулась, не почувствовав там ничего.

- Подняли мои медицинские данные?

- Заказчик был бы крайне недоволен, если бы вместо профессора Борисовой мы бы доставили ему её труп. Так что… К тому же, там, куда тебя отправят, всё равно не действует джамп. Все эти предосторожности, - Рысь пошевелил пальцами, превозмогая себя, - абсолютно излишни. Да и… я был уверен, что заложница была всё это время под моим контролем, но когда я снял с неё ошейник, то вместо длинных усиков, увидел только короткие узлы «входа». Кто-то, кто курировал её с того момента, как мы её «поймали», позаботился о том, чтобы эта игрушка служила лишь для нашего спокойствия. Это ведь была ты? С самого начала?

Эми подумала и кивнула.

Скрывать здесь и сейчас она не видела смысла. В организме определённо было какое-то наркотическое вещество. Тело было тяжёлым, голова лёгкой, мысли немного путались. Даже речь не могла идти о том, чтобы заниматься математическими расчётами.

- Ты…

- Всё спланировала, - кивнула Эми сонно, прикрыв глаза и снова с трудом разлепляя веки.

- Зачем?

- Мне нужен был профессор… для личных целей. Мне нужно было его доверие…

- Ты странная. Это ведь ты тогда… была со Змеем. Это тебя я искал всё это время.

- Да, - согласилась девушка легко и беззаботно.

- Я потом понял, что ты могла не только шугануть, но и убить. Почему не убила, - Рысь придвинулся вплотную, понимая, что ещё несколько минут, и пленница уснёт, и желаемых ответов он так и не получит. – Почему?

- Узнала, - Эми бессильно закрыла глаза. Снотворное ей вкололи знатное, хирургическое. Она узнала это ощущение слабости и силы одновременно. Ей такое кололи, когда она во всех этих разборках умудрилась загреметь в больницу. – Мы знакомы были с Рысью. Задолго до того,… как всё это началось. Она бы не оценила… Твою смерть. Ты был ей дорог. Она даже хвасталась… тобой… - последние слова дались девушке всё труднее и труднее.

- Эми…

Девушка медленно-медленно подняла ресницы.

- Я буду с тобой. Ничего не бойся, ясно?

Едва уловимый кивок, и ровное дыхание наряду с замедляющимся пульсом подсказали, что она спит.

Рысь повернулся. От дверей на него смотрела Пантера. Смотрела задумчиво, без привычной ему придури. И взгляд у неё впервые за очень-очень долгое время был нехороший. Недобрый взгляд. В её глазах мужчина прочитал равнодушие палача, выбирающего, что сделать с приговорённым. Его разрешили убить, но выбор метода оставили за ним самим.

- Ты… - начал Рысь.

Но Пантера приложила палец к губам, гибко извернулась и исчезла в полутьме коридора. Мужчина моргнул, а за дверью уже ровно горел свет, никакой полутьмы не было и в помине.

И вот только сейчас Рысь задумался, а действительно ли он всё знает о своей команде? Действительно, ли он всё знает о тех людях, которых взял однажды под своё начало?

Задавать себе этот вопрос было крайне неприятно, но глядя на спокойно спящую пленницу Рысь почти сразу же нашёл и ответ. Нет. Не знает…

***

Удобно устроившись в кресле, женщина красила ногти в ярко-алый цвет, задумчиво разглядывая тонкие узоры, порхающие вокруг ногтей, выбирая, что ногтям добавить. Когда электронный дворецкий сообщил, что к ней гость, женщина только махнула рукой:

- Пусть заходит, я знаю, кто прийти должен. Проводи сразу в гостиную.

Докрасив ногти, женщина накинула на плечи тонкую шаль, всунула ноги в тёплые тапочки и двинулась в комнату.

Остановилась на пороге, глядя недоумённо на гостя.

- Ты?

Гость ответил взмахом букета цветов и улыбнулся:

- Не тот, кого ждала?

- Не тот, - согласилась женщина, проходя и усаживаясь в глубокое кресло и нажимая на кнопочку на краю стола, выбирая совсем другой заказ, нежели тот, который планировался. – Но видимо мой гость просто задерживается. За цветы спасибо. Удивил. Я думала только трое людей среди всего населения знают, какие цветы мне нравятся.

- У меня был хороший источник информации.

Женщина пожала плечами:

- Знаю я твой источник информации. А вот откуда она узнала, какие мне цветы нравятся, всегда знать хотела. Только не ответила она мне ни разу. Но ко мне что тебя привело?

- Как тебе сказать... – гость несколько расстроенно махнул рукой. – Я полагал, что мне хватит своих способностей и знаний. Но как оказалось, этого решительно недостаточно.

- Почему? – удивилась женщина.

- Потому что я не вхож в те круги, которые нужны.

- Так… - женщина откинулась на кресле, поднялась, походила. Повернулась, сердито на гостя глядя. – Дядь Лень, что она натворила?!

Леонид Александрович Борисов позволил себе тонкую улыбку:

- Милая, ну, тебе ли не знать, на что способна твоя племянница? В очередной раз встряла. И, кажется, на этот раз прямиком в легенду…

Глава 15. Криокамера

Просыпаться второй раз за несколько дней в космосе было бы смешно, не будь ситуация такой непредсказуемой, такой непонятной и настолько не запланированной. Вообще-то, в планах Эммануэль всё звучало предельно легко и просто. Рысь её сдаёт тем, кому они сдавали всех учёных с мировым именем до этого, Эми раскрывает это преступление для себя, увязывает ещё одну ниточку со всем пучком, что у неё есть, и занимается дальше всем тем, что объединяло Сатану и Марину. То есть временным джампом и тайной отрезанной головы этой девочки.

Но первое, что стало сюрпризом непродуманным, неподготовленным и откровенно Эми удивившим – был вид. Она открыла глаза в комнате, точной кальке её спальни в городских Вишнёвых садах. Кто-то не поленился даже сделать репродукцию с двух картин, существовавших в единственном экземпляре, и сейчас они радовали взгляд своей яркой зеленью.

А за мощной иллюминаторной панелью была завораживающая картина бескрайнего космоса, потрясающая картина зелено-голубого шарика, затянутого сейчас гладью облаков. И… Луна.

И одно это меняло абсолютно всё.

Подтянув коленку к груди, Эми задумчиво смотрела на открывающийся вид. Что ж, надо признать, что впервые она была в настолько проблемной и опасной ситуации. Загнали ли её в угол? Нет. Для того, чтобы загнать в угол Эммануэль Лонштейн нужно было намного больше усилий, чем просто отправить её в космос.

Вот если больше никого из живых на этой станции нет… Тогда уже можно начинать бить тревогу. Хотя, может, и тогда не надо.

Но … живые здесь были.

В конце концов, кто-то же позаботился о том, чтобы создать вот эту комнату? Или приготовить горячую еду…

Тело ощущалось вяло, двигаться было ещё слегка тяжело. Ясной была только голова, а это значило, что перед тем, как Эми пришла в себя, её осмотрел врач или, как минимум, ей прокапали капельницу со специфическим препаратом, очищающим кровь. Препарат был хорошо известен в узких кругах. И единственная проблема, которую можно было назвать, состояла в том, что количество тех, кому этот препарат подходил по действующим компонентам, было меньше одного процента… среди тех выборок, на которых препарат тестировали. К счастью, отчего зависит действенность препарата и количество побочных эффектов, выяснили довольно быстро. Польза препарата превышала вред от него, поэтому он остался на фармацевтическом рынке, правда, полностью перешёл в препараты строгой отчётности.

Эми этот препарат подходил идеально. Никаких последствий, никаких побочных эффектов, только польза, только плюсы. Значит, кто-то не только поднял медицинские записи, но и сделал максимально … правильные выводы.

Для Эммануэль это тоже было поводом, чтобы сделать свои собственные выводы. Главным из которых был вывод простой – здесь… кто бы ни был хозяином этого места, она была нужна живой. То, что вокруг была обстановка её комнаты и её квартиры, можно было трактовать двояко. Во-первых, как заботу о её комфорте, внутреннем душевном спокойствии. И, во-вторых, как ненавязчивое указание на то, что «мы всё о тебе знаем, мы за тобой наблюдаем». Эми реалистичным считала второй вариант.

Вопросом было то, насколько опасны те, к кому она попала. То, что это не враги и не друзья, опять же было очевидно. Третья сторона. Это было самое невероятное допущение в её собственных раскладах, что есть некая третья сторона, заинтересованная в своей собственной цели. Это допущение позволило ей разложить детали всего случившегося в правильной последовательности. Эми даже предположила, что далеко не всегда пешки этой третьей стороны отдавали себе отчёт в том, что они пешки.

Но то, что они об этом не знали, расстановку сил не меняло.

Другое дело, что подобное предположение упиралось в массу проблем и препятствий, имело слишком много допущений. И от этой идеи в качестве основной рабочей Эми отказалась. Кажется, совершенно напрасно.

Оставалось прояснить, что же это за третья сторона. Что она собой представляет. Её интересы и болевые точки.

Одним словом, всё… и немного больше.

То, что Эми никто не ответит на вопросы, опять же, ей было абсолютно очевидно. Но, говоря откровенно, её это не пугало, не волновало и не заботило. Добровольность в подобных вопросах совсем необязательное понятие.

Полагала ли девушка, что у неё может и не получиться ничего с тем, чтобы получить нужные ей ответы? Да. Она никогда не мнила себя всемогущей. Удачливой себя считала, да. Ей везло на друзей, помощников, союзников, врагов.

И враги иногда бывали не менее полезны, чем друзья. Достаточно посмотреть на того же Сатану.

Но… чем бы ни закончилось то, что началось с путешествия в космос, это явно не тривиальная встреча, не тривиальное дело. И не тривиальный заказчик.

А раз так, лучше было лечь спать, чтобы набраться сил. Они ещё понадобятся.

С аппетитом съев лёгкий салат, выпив чашечку подогретого молока и насладившись чудесной булочкой, Эми устроилась спать, накрывшись тёплым-тёплым одеялом. Точно таким же, как был у неё в квартире. Потому что периодически девушка мёрзла и предпочитала греться не повышением температуры во всей квартире, а теплом уютного пухового кокона.

О да, конечно же, она прекрасно знала, что за ней сейчас наблюдают. Не сомневалась, что это происходит крайне внимательно. В конце концов, сразу шесть камер… и муляжом, скорее всего, была только одна. Самая демонстративная.

Остальные пытались скрыть с разной степенью успешности. Последнюю Эми так вообще едва не пропустила. Уж больно талантливо её встроили в картину! Если не знать эту картину так, как её знала она, и не догадаться, что вот то дупло на дереве может скрывать нечто большее.

Но эта картина для Эми значила очень многое. Она знала каждый мазок на ней, каждый штрих, каждый переход цвета. За каждой веточкой на изображённом дереве, была своя история. Можно даже сказать за каждым листочком. А потому… фокус не удался.

Испытывала ли она какие-то проблемы с тем, чтобы спать под наблюдением? Нет.

Да, в нормальном состоянии, нормальные люди испытывают жуткий дискомфорт в подобной ситуации. Мало, кто может, сохранить спокойствие, не говоря уже о том, чтобы спать. Но… в патруль люди, которых можно назвать «нормальными», работать тоже не ходили. Да и в рабочих буднях тоже бывало разное. Да, Эми доводилось быть похищенной, и доводилось похищать. И доводилось… много чего. В том числе и спать под камерами. Силы-то восстанавливать надо!

А вот тот, кто заказал доставку Эми в это место и сейчас ожидал информации, даже переспросил недоуменно:

- Нашла все камеры, ни одну не нейтрализовала и легла спать?

- Да.

- Не притворяется?!

- Спит.

- Они в этом патруле поголовно ненормальные... Хорошо. Когда проснётся, приведи ко мне. Но именно когда проснётся, будить принудительно не нужно.

- Но почему?! Ведь всегда... прибывших будят!

- Она не такая, как те, кто прибывает обычно. Можно рассматривать её… как козырную карту врага, Марта. По крайней мере, можем порадоваться тому, что она не в рукаве наших противников.

Марта закусила губу, чуть ли не до крови.

- Тогда почему мы её не убили?! У нас были все возможности!

- Ни разу не было, - возразил её собеседник устало. – Не заставляй меня повторять прописные истины.

- Но как же… люди?! Наёмники?

- Хороши только в том случае, если их противник недалёк и не представляет из себя ничего, сложнее табуретки.

Женщина злобно молчала.

- Повторяю, - её собеседник смотрел сердито. – Не будить. Привести только тогда, когда она проснётся сама.

- Она же не будет нашим… союзником! Такие, как она не продаются!

- Да. Не продаются. И договориться не получится. А вот будет союзником или нет – вопрос. Она тоже может дать мне желаемое.

- Не может дать целая толпа лучших умов, а одна какая-то… девчонка… может?!

- Если бы она была какая-то, безусловно, нет. Но она не какая-то. И, как минимум, она может натолкнуть наших учёных на новые нужные мысли. Да, она не будет сотрудничать с нами добровольно. Но, в отличие от других, она отлично поймёт потенциальный урон наших козырей. И воспримет их как надо.

- То, что это шантаж! – гордо начала Марта.

- Нет. То, что мы загнаны в угол. Иди, Марта. Я хочу отдохнуть.

По женскому лицу прокатились желваки, но, тем не менее, она повернулась и молча вышла из комнаты. Пневматическая дверь плавно закрылась за ней. В коридоре было значительно теплее, и незаметный озноб мало-помалу отступил.

Но женщина не заметила.

Она, зло печатая шаг, дошла до рубки, куда выводились изображения с камер, включила отображение из камеры номер тринадцать, единственной, куда никого никогда не селили, с того момента, как там начали воссоздавать интерьер квартиры этой выскочки Борисовой-Лонштейн.

Тоже мне…

И профессор по джампу, и сотрудник русского патруля, к счастью, бывший.

И она-то козырь?! Вот эта белобрысая?

Быть того не может!

Но будить прибывшую Марта не осмелилась. Её могли и спросить, сама она проснулась или … помогли. Поэтому приходилось ждать. Но это ожидание после долгих поисков и бесплодных попыток поймать…

Женщина застыла, её глаза испуганно расширились. Только сейчас она поняла то, на что среди прочего намекал её начальник. А кто кого поймал?! Это они поймали мантикору?! Или она сейчас их держит?!

…Эми проснулась легко, сладко зевнула, повернулась на другой бок, подумала, надо ли поспать ещё. Но тело отзывалось легко и естественно, в теле царила привычная лёгкость. А значит – подъём. Освежающий контрастный душ. Лёгкая зарядка. В голове мелькнуло, что надо уточнить, есть ли здесь зал для занятий. Вряд ли, конечно, будет ролледром. Но, с другой стороны, Эммануэль и не представляла размеров этого места. Вдруг и его успели поставить?

Наивно? Как вообще такое безобразие могло ей прийти в голову? Могло. И даже без особого труда.

Виноватой себя ни в чём Эми не чувствовала. Это её украли, соответственно… Похитители должны за это заплатить. И откупиться.

Чем, она ещё пока не решила. Вполне может быть, что вира информацией и ответами её устроит. А могло и не устроить.

Вокруг космос, а значит трагедия, кошмар, караул?

Да ладно!

Любой космос – это техника. Техника в веке Эммануэль была сугубо компьютерная, сугубо тонкая, очень неустойчивая перед чужими знаниями. И что, она, мастер взлома, и справиться не сможет?

Эми не знала, что не в этот раз, не в этом случае. Она даже себе и представить не могла, насколько непредсказуема эта третья сила, которая вмешалась в её дело. Или, правильнее будет сказать, которой абсолютно невольно одним своим существованием начала ставить палки в колёса Эммануэль Лонштейн.

Ей это только предстояло узнать.

За Эми пришли после завтрака. На завтрак была яичница с беконом, латте и аккуратные сэндвичи. Кто принёс завтрак, Эми не видела. Просто открылся пищевой блок, внутри которого уже стоял поднос, зажатый между «лапок» манипулятора.

Скорее всего, реализация кухонного лифта. И вот это было уже странно. Подобные технологии на космических станциях не применялись вообще… Да, было нормально «земное» притяжение в жилых блоках, в коридорах, которыми пользуется основная масса людей. Но для снижения энергетических расходов, например, или ускорения передвижения было абсолютно нормально отключение подавителей примерно на семидесяти процентах территории. В том числе в технических коридорах и технических помещениях.

Всю технику у Эми, естественно, забрали, поэтому она даже не могла взглянуть на то, по каким протоколам ведётся работа тех же камер наблюдения.

Оставалось только ждать, когда за ней придут и по дороге посмотреть… удастся ли что-то увидеть. А то, что за ней придут, опять же, девушка нисколько не сомневалась.

Могли просто прийти в разное время. И с разного эмоционально-интонационного захода.

Давление. Угроза. Шантаж. Доверие. Расположение.

Варианты разнились.

Вооружённый нейтралитет Эми тоже рассматривала, но то, что её обдадут холодным презрением – уже нет.

Возникшая на пороге комнаты-камеры сухопарая высокая и высокомерная женщина велела:

- Иди за мной.

А в её тоне без особого труда читалось: «Только дай мне повод».

Спрашивать, чем она могла вызвать такую ненависть, Эми не стала. Она была достаточно терпелива, чтобы дождаться ответов в естественной «среде обитания».

К сожалению, коридоры в плане знаний, Эми мало что дали. Маркировку космических технических средств она никогда не изучала. Поэтому цифры, которые встречались на пути, запоминала. Но они ей ничего, к сожалению, не говорили. В остальном же коридоры были стерильны. Как в смысле чистоты, так и в смысле отсутствия какой бы то ни было информации.

Слегка необъяснимо было только одно: температура коридоров в какой-то момент начала снижаться. Эми привыкла доверять своим чувствам, но опять же спрашивать не подумала. Просто отметила, в каком месте начали работать температурные отсекатели.

Их назначение было непонятно, а всё непонятное требовало объяснений, потому что могло нести в себе, как минимум, угрозу.

Потом стало снова теплее. И снова холоднее.

Эту разницу в полтора-два градуса обычный рассеянный учёный мог и не заметить, Эми – заметила. А вместе с этой разницей поняла и кое-что ещё. Её пытались запутать, проводя по одним и тем же коридорам дважды. То есть или база была меньше, чем её хозяева хотели, чтобы её видели со стороны, или таким образом проверяли на «глупость» очередного похищенного. И то, и то – было поводом задуматься.

Коридоры, коридоры, коридоры.

Эми спокойно и послушно шла за провожатой, мысленно рисуя себе схему того, что и как они проходят. А ещё предполагая, что могло располагаться на соответствующих «пустых» зонах в её мысленной карте. Заодно представляя, какой формации эта база. Но… не складывалось.

Вообще теоретический базис не помогал.

А потом они пришли.

Пневматические тяжёлые двери разошлись, пропуская Эми внутрь. Одну. Провожатая, взглянув с ненавистью на Эммануэль, осталась в коридоре. К похищенной она не притронулась, хотя явно ей этого очень хотелось.

В комнате было холодно. Термостат в углу сообщал, что здесь всего восемь градусов.

Здесь не было практически мебели. Только маленькая софа с грудой одеял… и криокамера. Устаревшего образца. Не маленькая, аккуратная, горизонтального типа, а огромная вертикальная колба с ярко-голубым содержимым внутри. Современные криокамеры были с жидкостью. Старый образец содержал в себе воздушную специфическую смесь.

И сейчас в этой смеси парил… ребёнок.

Медленно открыл глаза, посмотрел на Эми, и она содрогнулась вторично. Маленькая лысенькая голова, непропорциональное тело. И взгляд тысячелетнего старика.

- Мисс Эммануэль Лонштейн, - голос тоже был старческим, тяжёлым. От голоса мурашки шли по телу, от макушки до пяток.

- Извините, не могу ответить взаимной вежливостью. Не знаю, как вас зовут.

Ребёнок-старик засмеялся, негромко, тяжёлым смехом смертельно больного человека.

- Ничего страшного, юное дитя. Ничего страшного. Что мы, мёртвые практически, и сказать нечего, и устарели наши знания. И дать нам нечего, всё молодым уже и виднее, и понятнее, и проще. Только брать и можем. Чужое, не чужое, плохое, не плохое… - старик вздохнул.

- Это не ответ, как вас называть, - премило улыбнулась Эми.

- Действительно, что это я… Борисов, Пётр Андреевич, к вашим услугам, милая мисс. Приятно с вами познакомиться вживую.

- Приятно познакомиться, Пётр Андреевич, - вежливо кивнула девушка. В груди что-то слегка ёкнуло. – Теперь, поскольку этикетные реверансы мы соблюли, могу я узнать… что я здесь делаю?

Обитатель криогенной камеры хрипло засмеялся.

- Мне нравится слушать тех, кто только прибыл. Мне нравится слушать их идеи. Они всегда такие разные. Про вас, маленькая мисс, мне говорили столько разного. И хорошего, и плохого, и то, что вы умница-разумница, и то, что вы можете разрушить всё просто одним своим существованием. Потому что вы точка фокуса разных фигур. Хотя у них всех свои поводы и свои причины. Про вас говорили разное, поэтому уважьте старика, попробуйте отгадать сами, что же вы здесь делаете? Не стесняйтесь, вы можете предполагать любые идеи.

- А что взамен?

- Действительно, мы же взрослые люди. Взамен… что ж, дайте подумать, если вы немного приблизитесь к истине, я дам вам возможность написать «предсмертную записку», и её получат ваши близкие. Если вы будете очень близко, я дам вам право написать им письмо, в котором вы открыто сможете попрощаться.

- А если я расскажу всё, как есть? – предложила насмешливо Эми. Умирать – так с музыкой, блефовать – так с огоньком и порохом, чтобы дым во все стороны и взрывы.

Старик засмеялся:

- Такого никогда не было, маленькая мисс. И вы не станете первой, кому это удастся, поверьте мне.

- И всё же?

- Всё же… - Пётр Андреевич задумался. – Всё же… Что ж. Достойная награда для достойного героя. Дайте-ка подумать…

- Я смогу покинуть станцию? – предложила свой вариант Эми.

- Нет, милая мисс, вы умрёте здесь вместе со всеми. Впрочем… я могу предложить вам обратный вариант. Вы – никогда не покинете этой станции. Но есть вы угадаете, я позволю вам получить любого человека, которого вы захотите.

- В смысле?

- Точно так же, как и вы, этот человек станет частью этой станции, частью этой системы. Сбежать отсюда невозможно. Взять в заложники кого-либо – тоже. Единственный, кто принимает здесь решения – это я. Но…

- Если вытащить вас из камеры, вы умрёте мгновенно. А шантажировать кого-либо вашей жизнью бессмысленно по одной простой причине. Какой-нибудь очень важный ключ-код есть только у вас. Не станет вас, не станет этого кода, не станет станции, не станет всех остальных. Самоубийство, причём отложенное и достаточно страшное. Мило.

Старик хохотнул:

- Маленькая мисс, что ж, я немного больше верю, что вы не кабинетная крыса, а очень даже боевая кошечка.

Эми пожала плечами.

Ей не нравилось сравнение с кошкой.

- И что, вы позволите мне, например, получить … того, в кого я влюблена?

- Нет… - вот здесь старик даже не размышлял. – Сами подумайте, маленькая мисс, влюблённые порой склонны к крайне глупым поступкам, а смерть вместе – это так… «романтично».

Фокус не удался.

Но Эми была не в обиде.

- Жаль-жаль. Как насчёт моего деда?

- Тот, кто создал формулу джампа, и полную, и урезанную? Он бесполезен.

- Так я же не для вас выбираю кого-то, а для себя!

- Тем не менее, нет. Хотите, мы доставим сюда вашего ребёнка?

- И умрёте медленно и мучительно, - от слащавой улыбки на лице милой девушки могло бы стать нехорошо любому. Но… обитатель криокамеры был больше мёртв, чем жив. Поэтому он не испугался, но запомнил… И отказался от этой мысли. Проще было выдать этой маленькой мисс её мужчину, пусть умирают медленно и красиво, чем она выложится на все двести процентов, и спасёт свою приёмную младшую сестру. Это он что-то… не подумав, да.

- Нет, такой вариант не устраивает уже меня. Впрочем, мы сейчас… как говорите вы, русские, делим шкуру неубитого медведя?

- Так, я хочу знать, стоит ли мне выкладываться? Или можно просто сделать вид, что я старалась?

- Выкладывайтесь, маленькая мисс, - старик смотрел насмешливо и неприятно, - выкладывайтесь. Поторговаться мы и потом успеем. В том моё слово.

Эми хмыкнула. Что ж, слово похитителя вряд ли стоило дорого. С другой стороны, был немаловажный момент, состоящий в том, что он был достаточно любопытен, достаточно заинтересован, чтобы дослушать. И… дал ещё несколько крупиц информации.

- Что ж, - Эммануэль задумалась и … спросила. – Ваша… не знаю уж, кто она вам, та, кто меня сопровождала, она же под дверями караулит? Можем мы её отправить мне за кофе? Это будет долгий разговор.

Старик снова засмеялся.

- Маленькая мисс… Вы – пленница. Вы – заложница. И, тем не менее, вы смеете говорить о кофе?

- Вам скучно, Пётр Андреевич. Скучно. А потому, на что не пойдёшь, чтобы хотя бы через кого-то испытать себя ещё немного живым? Не телом. Не эмоциями. Рассудком. Для вас это важнее. Ну, так что. Я заказываю себе кофе?

Маленькие уступки. Небольшая проверка на психологическую готовность идти на компромисс или навстречу. Небольшая попытка прощупать, изучить, познать. Капитан Эммануэль Лонштейн начала работу.

Не преступник. Не свидетель. Заказчик серии преступлений. Как минимум, похищений. Как максимум, куда более страшных и проблемных дел.

- Хорошо, - кивнул Пётр Андреевич. – Будет тебе кофе, маленькая мисс. Марта, - позвал он, не повышая голоса. – Принеси, пожалуйста… - взгляд старика обратился на Эми. – Что вы будете?

- Латте. Ложку сахара.

- Булочку?

- С тем учётом, что они настолько вкусные… Нет, спасибо. Ни одна зарядка меня не спасёт. Я не буду проходить в двери! – засмеялась Эми.

Старик вздохнул:

- И две булочки в термоконтейнере. Чтобы мисс могла съесть их позднее. И тогда две чашки кофе. А теперь, пока Марта занимается вашей просьбой, начинайте озвучивать свои идеи, маленькая мисс. Мне всё больше интересно, что может прийти вам в голову.

Эми покивала-покивала, задумчиво посмотрела, мило улыбнулась, устроилась удобнее на софе, закутавшись во все одеяла, что там были. Итак, у неё сколько угодно шансов, по большому счёту, но для того, чтобы получить именно тот вариант, что её нужен, проще считать, что шанс только один.

А потому начать стоит с другого.

- Оксидронные криогенные камеры, - начала она, прикрыв глаза, чтобы вызвать в памяти тот учебник, заново ощутить перелистывание сухих страниц между пальцами. – Были первой удачной вехой в истории криогенной заморозки. Базирующиеся на воздушной смеси, они были удачным прорывом… Минимум проблем с установкой, монтированием, обслуживанием. Казалось, что это самое лучшее изобретение века, до того момента, как не случилось… ЧП. В камеру забрался ребёнок. И оказалось, что у оксидронных камер есть один очень страшный побочный эффект. Его потом пытались неоднократно вызвать в других обстоятельствах, попробовать поставить на службу человечеству. Но не получилось ни у кого и ни разу. Оксидронные криогенные камеры были закрыты. А этот побочный эффект получил название «Крыло бабочки».

Пётр Андреевич удивлённо посмотрел на Эми:

- Пока не очень понимаю, к чему вы клоните, маленькая мисс.

- К тому, что вы один из тех, кто попал под «крыло бабочки», вы один из тех, кто на себе испытал побочный эффект этих камер. И вы сейчас умираете, поэтому вам нечего терять.

Глава 16. Наедине

Старик помолчал, потом довольно желчно усмехнулся:

- Признаться, я надеялся на большее. Хотя не могу не отдать должное, в столь юном возрасте знать не только о названии побочного эффекта, но и опознать его может не каждый. Но это не имеет отношения к текущей вашей задачке, маленькая мисс.

- Пётр Андреевич, зачем лукавите? Не будь этого... побочного эффекта, не было бы многих проблем. Да и, давайте честно, вы тоже уже были бы мертвы. А значит сейчас я могла бы с равной степенью вероятности и сидеть в своём кабинете, даже не догадываясь о существовании тех группировок, которые привели к моему уходу. Или сидеть в Меко, занимаясь своими исследованиями. Или быть уже с семьёй. Но вы живы, у вас есть свои цели, а потому я здесь и сейчас

Старик хмыкнул, кивнул:

- Не поспорить. Что ж, убедили, слушаю внимательно дальше.

- «Крыло бабочки» распространялось только на детей. Словно тронутые прикосновением феи, они переставали взрослеть, не старели... А скорость обновления их клеток была такова, что можно было бы говорить даже о бессмертии... Если бы не обратная сторона монеты. Бессмертие получилось исключительно ущербное, потому что поражённые этим недугом, не могли жить вне пределов криогенной камеры.

Старик чуть нахмурился, Эми смотрела на него задумчиво:

- Вам ведь куда больше века. Да и больше двух. Скорее, поставлю на то, что вы приближаетесь к порогу своего трёхсотлетнего юбилея.

На этот пленник криокамеры ничего сказать не смог, с видимой натугой развёл руками.

- Не поспорить, маленькая мисс. Мне действительно через десять лет будет три века. Но этот срок я уже не отпраздную. Я умру раньше.

- Даже не буду фальшиво говорить, что соболезную. С тем учётом, что в это время умрут все, по вашим же словам, то для меня не будет никакой разницы.

- Мне нравится честность, маленькая мисс. Давайте продолжать.

- Давайте продолжать, - кивнула задумчиво Эми. – Обычно принято говорить о том, что у людей не так много мотивов, чтобы что-то сделать. Есть мотивы, которые направлены во вне, которые направлены в себя, которые идут из прошлого и которые направлены в будущее. Давайте честно, на альтруиста «мир во всём мире» вы не тянете. Не получится из вас и правителя, маленького божка маленького зелёного шарика. Вы умираете и даже не пытаетесь ничего с этим сейчас сделать. Среди тех людей, которых похищали по вашему заказу в последние годы... хотя, правильнее будет сказать, последние сорок три года, нет ни одного специалиста медицинского профиля. Значит, вы считаете, что обладаете достаточной полнотой информации соответствующего типа. Опять же, значит, что вы считаете, что приговор, подписанный вам, как минимум, не нуждается в пересмотре.

Пётр Андреевич хмыкнул, но промолчал. Ему нравились неожиданно стройные выводы этой девочки.

Сорок три года? Да. Именно тогда его база зависла на орбите маленького голубого шарика.

- Продолжаем дальше, - задумчиво заговорила Эми. – Классическая тройка мотивов, порой приобретающих откровенно жуткие извращённые формы: месть, любовь и деньги. С учётом того, сколько нужно платить наёмникам, типа кошачьей группы, деньги мотивом быть не могут. Да и не могут они спасти от смерти, опять же. Деньги откладываем из списка мотивов. Остаются любовь и месть...

Девушка замолчала. Названная Мартой вошла в комнату, подкатила к софе, на которой Эми устроилась столик, молча сервировала уголок для чаепития и так же молча вышла из комнаты с криокамерой.

Взяв латте, грея ладошки о тёплые бока термокружки, Эми продолжила:

- Любовь? Знаете, встретив человека, который натворил из-за любви такое, что голова кругом у тех, кто оказался вовлечён под пресс его планов, могу сказать, что вами любовь не движет. Более того, вы её даже не понимаете. Сама концепция любви, в какой бы то ни было форме: родительской, плотской, межличностной – для вас только повод для шантажа, для того, чтобы расставить приоритеты и все точки над и. И вот здесь мы подходим к самому очевидному мотиву – месть.

Глаза Петра Андреевича вспыхнули яркой насмешкой, сделав глоток латте, Эммануэль равнодушно закончила:

- И это не про вас.

С трудом, но пленник криокамеры смог смолчать. Лишь пальцы едва уловимо задрожали.

- Продолжаю свою линию размышлений? Или вам уже не интересно?

- На что не пойдёшь, чтобы разогнать немного скуку, - отозвался старик. – Давай, маленькая мисс, попробуй меня удивить.

- Попробую, - не смутилась Эми. – Итак, самые очевидные мотивы отодвигаем в сторону и рассмотрим менее очевидные. Известность или слава. Выполнение обещания. Загнанность в угол. Работа. Для работы текущая обстановка совершенно не подходит. Такое количество лет… Нет. Ни один работать не будет за «спасибо», а что-то заплатить вам… Вряд ли кто-то мог бы. Слава? В условиях вашей эмоциональной бедности опять же очень вряд ли. Выполнение обещания… Смотрим выше. Что у нас там? А там у нас эмоциональная бедность. Вы могли бы подумать о том, чтобы выполнить чужое обещание. Но… не для этой ситуации. Значит, должно быть что-то ещё… - она сделала вид, что задумалась, перебирая разные варианты. Хотя ответ уже сам собой начал формироваться в её голове. – Что-то не самое сложное. Не самое очевидное… Ведь всё, что перечислено выше, вас не касается ни скопом, ни по отдельности. - Эми аж хохотнула от того, как расширяются глаза пленника камеры. - Что? Обычно на этом моменте те, кто прогонял вашу скуку, сообщал, что передумал и придумывал вам мотивы из простых и очевидных? Извините, мне слишком скучно работать с простыми мотивами. А ещё, в пору работы, мне всегда было скучно работать с преступниками, простыми, как табуретки. Мне нравилось, когда противник серьёзнее, имеет свою историю, свою цель, свою задачу.

Заглянув в свою кружку, девушка чуть наклонила голову.

- Возвращаясь к вам, признаться, я могу назвать только одно чувство. Одно-единственное из нестандартных мотивов, с учётом ... той информации, опираясь на которую я могу и делаю выводы. Устаревшее, древнее чувство, которое в нашем просвещённом веке приобрело слегка извращённые формы. Впрочем, как и всё в истории, что циклично, однажды мы вернёмся к оригинальному значению справедливости.

Пленник даже не сразу осознал, какое слово прозвучало, что за мотив девушка ему вменила, а потом застыл. В его глазах на мгновение мелькнул натуральный испуг.

Давно его так легко не просчитывали. Давно ему не раскрывали карты.

А тут какая-то пигалица. Девчонка! … Недооценил? Но ведь…

- Справедливость? – блефовать старик даже не пытался. Он был слишком стар, чтобы врать, да и ни разу у него это не получилось.

- Да, - кивнула Эми, прищурившись. Попала! Она попала! Но этот факт её совершенно не радовал. В нём не было ничего хорошего, скорее, это было гнилое яблочко, сюрприз с червячком, так сказать. И причины этой мотивации были этим самым червячком.

- Действительно. Следовало вначале уточнить пределы торга, - старик изобразил гримасу, должную отвечать за улыбку. – Что ж, я готов выслушать, какого человека вы хотите… получить в своё распоряжение.

- Я не хочу человека. Я хочу другого, - резко ответила Эми.

Пётр Андреевич удивился, потом хмыкнул:

- Скуку вы мне точно, маленькая мисс, уже разогнали. Но попробуйте удивить меня ещё больше. Чего вы хотите?

- Наймите меня на работу.

Старик захохотал, закашлялся, брызгая слюной, пытался сказать хоть слово и не мог.

Потом, правда, прокашлялся и просмеялся.

- Ой, бесовка, ой, порадовала старика, - захихикал он мерзко.

И как же страшно смотрелось это, с учётом того, что маленькое тело ребёнка оставалось именно что маленьким телом.

Эми сохраняла спокойствие.

- Зачем же мне тебя нанимать, а?

- Я найду то, что вы искали.

- Другие не нашли, а у тебя получится? - ухмыльнулся пленник камеры. - Чем ты отличаешься от других, что у тебя получится то, что не получилось у них?

- Потому что я - лучше, - ни на миг не задумалась девушка, и старик снова захохотал.

- Не могу, ой, девка, огонь-девка. И сейчас ты решила, что я соглашусь с тем, чтобы тебя нанять, отпущу тебя, и ты сбежишь?

- Э неееет, - протянула Эми насмешливо, зеркально отразив эмоцию Петра Андреевича. - Вот ещё, бегать я буду! Не хватало ещё. Нет. Я никуда не денусь, я буду здесь, рядом, под боком. Хотите в соседней каюте, хотите прямо здесь смонтируйте мне камеру с тёплым воздухом. Я не возражаю.

Старик молчал.

- Ни у кого не получилось найти ответы, - почти жалобно сказал он, - почему ты, не зная сути вопроса, считаешь, что сможешь?

- Ни один из них не был мной, почему у них должно было что-то получиться?

- Не люблю таких невероятных нахалок.

- А я и не оксидрон, чтобы вы меня любили. Здоровое нахальство ещё никому не навредило.

- Не били тебя за него...

- Пробовали, - заулыбалась Эми, - и бить, и убить, и запугать, и сломать. Только я в породу прадедушки пошла, его кровь. Так что все желающие и все их хотелки... Оказались слегка вне зоны действия МОИХ интересов.

- Ну, нахалка!

Эми изобразила сердитый прищур:

- И знаете, продолжите меня оскорблять, я подумаю и откажусь с вами работать!

На такую наглость Пётр Андреевич откровенно открыл рот. И его, безусловно, можно было понять. Он имел дело на корабле с очень конкретной когортой людей. Сюда, на его станцию, доставляли учёных. Как минимум, уже поживших, а то и в годах. У каждого за спиной была своя история, у каждого было что терять, и их можно было очень легко сломать. Эми была далеко не первой, кто в качестве «награды» получал предложение написать собственную предсмертную записку.

И вот тут крылась одна большая проблема. Учёные действовали, думали и существовали в рамках, так сказать, кастовых шаблонов и границ. Их легко было прочитать и предсказать.

А вот профессор Борисова, словно многоликий Янус, легко и незатейливо повернулась к похитителю ликом «капитана Лонштейн».

С наглыми здоровыми оперативниками, ломающими об колено и не таких, как похититель, а поистине матерых преступников, ни одна разработанная схема не работала. Это, кстати, можно было использовать и в обратную сторону.

К преступникам, привыкшим к общению с оперативниками, поворачивался лик «профессора Борисовой», с которой, опять же «ой», они не знали, что делать.

Да. Толку от этих опросников, ставших легендой в своём кругу, в контексте получения информации, порой было очень мало. Но вот с целью выбить из колеи кого-то - изумительно простое и талантливое решение.

И горе тем, кто на него попадал...

- То есть как откажешься?! – возмутился старик, попадая в древнюю, как мир уловку.

Эммануэль пожала плечами:

- Вот так, возьму и откажусь! Почему я должна соглашаться?! Мне что, заняться что ли больше нечем?

- Нечем! На этой станции все делают только то, что Я скажу!

- Так вы ж говорите, что я ничего не сделаю.

- Не сделаешь.

- Сделаю. Вы просто не хотите получить информацию. Вы её боитесь.

Старик дёрнулся.

Эми торжествующе улыбнулась:

- Поэтому вот никто и не нашёл то, что вы хотели. Зачем искать, если вы не хотите этого?

- Ты ничего не знаешь, девчонка!

- То, что мне надо знать, я знаю. Я хорошо знаю, как работать, как искать и обрабатывать информацию. Кому поручать тот или иной её аспект. Я – профессионал. И пусть вас не смущает мой возраст. Я маленький гений.

- С немаленькой скромностью.

- Пётр Андреевич, вот зачем вы меня оскорбляете?!

- Что значит… Чем я…

- Какая «скромность» у таких, как я?! Вы что! Скромность – это оружие тех, кто выбирает для себя путь тихий, неприметный, незаметный. Это удел тех, кто не хочет внимания, кто не хочет повышений, новых дел и свершений. Кто хочет быть одним из. Одним из тех, кто… любит, кого любят, кто ходит каждый день на незаметную, но важную работу. Живёт. Дышит полной грудью. Не боится за себя и свою семью. Точно знает, что завтра обязательно наступит.

- А куда относишь ты себя? – невольно попал под очарование Эми старик.

- К тем, кто не знает, какое будет их завтра и будет ли вообще, - серьёзно ответила ему девушка.

- Как такое возможно? Ведь ты…

- Вчера я была в исследовательском корпусе. Сегодня меня похитили, и я нахожусь на космической станции, на противоположной стороне Луны. Что будет завтра?

Старик молчал, думал.

Потом спросил:

- Ты серьёзно считаешь, что сможешь распутать преступление, которое совершено не здесь, не сегодня и не сейчас?

- Я не вижу препятствий к тому, чтобы это сделать. Естественно, мне понадобится информация. Много информации.

- Не вижу никаких проблем с тем, чтобы это сделать… - пробормотал устало старик. Сдался. Сломался.

Слишком много лет…

Слишком много лет прошло с тех пор, как эта история началась. Слишком много.

- Что ты знаешь о преломлении магнитных полей, маленькая мисс?

Эми пожала плечами, потом сказала спокойно:

- Это было побочным эффектом. Побочным эффектом спасения зелёно-голубого шарика от летящего метеорита.

Глаза старика расширились широко-широко, он снова хрипло закашлялся, потом застыл в своей камере и замолчал. Надолго.

Эми молча грелась о чашку с кофе. Не мешая. Не препятствуя.

Потом Пётр Андреевич вздохнул, кивнул.

- Да, маленькая невероятная мисс, побочный эффект… Вы первая, самая первая, кто знает об этом. Ещё ни один из тех, кто попадал сюда, ко мне на станцию, не мог ответить на простой вопрос, как на Земле появился джамп. Что это такое в сложных научных теориях излагали, а вот что было точкой старта – нет, назвать не могут. Хотя откуда им знать…

- Так и напрашивается в конце «неверные», - фыркнула Эми.

Старик вздохнул:

- Ты не знаешь, девочка, что мы перенесли. Чего натерпелись… Ты не понимаешь, почему я хочу справедливости.

- Расскажите, - предложила девушка негромко. – Ведь до сих пор никто не слышал из ваших уст этого рассказа. В той мере, в которой его знаете именно вы.

Пётр Андреевич молчал, смотрел в пустоту и молчал.

Потом кивнул:

- Да. С меня взяли клятву, что я буду молчать, не буду мстить. Буду молча ждать… Не буду ничего предпринимать. И я ждал. Молчал. Не мстил. Ждал. Но… Ничего не менялось. Потом я прибыл сюда. Нашёл… разных людей. И обнаружил, что про нас все забыли! Все! Никто не помнит… Теперь я хочу справедливости.

Эми ждала продолжения.

Старик снова замолчал, глядя в пустоту. Девушка могла представить, что сейчас перед его внутренним взором встают все те, кто умер, пока он держал своё обещание и молчал, ждал. Не мстил.

Справедливость в понимании этого сломанного человека могла быть и не угрожающей. Но интуиция Эми просто кричала во весь голос: «Это опасно, он – опасен, его цели – опасны».

А интуиции она привыкла доверять. И проверять, да.

Вот этим она сейчас и занималась. Проверяла, изучала и выясняла.

- Хорошо, - старик молчал посмотрел Эми в глаза. – Я положу на твои плечи этот груз, маленькая мисс. Сломаешься, туда тебе и дорога. Не сломаешься, обсудим твою плату. Но только так.

Эми могла бы сказать, что сломать её пытались многие и много чем, но… не сказала. Свои карты стоило приберечь, чтобы посмотреть, что на столе появится следующим. Может быть, противник сразу зайдёт с козырей. А обольщаться не стоило. То, что этот старик с телом ребёнка в криогенной камере – страшный враг, она не сомневалась ни единой минуты.

- За тридцать два года до того момента, как было открыто явление джампа… - Пётр Андреевич снова замолчал, начав раскачиваться. - Годы, годы, годы, - забормотал он, сжимая и разжимая кулаки. – Го-о-оды… Сколько отвратительны вы, сколь жестоки. Неотвратимы и быстротечны. Годы прошли, пролетели. Годы отобрали всё… - и встряхнулся. – Мне было семь лет. В этом году я должен был пойти в школу. Но что-то пошло не так. Вряд ли ты поймёшь, но … семья потомственных военных – это всегда очень…

- Специфическая история, - подсказала Эми. – Сломанное детство. А то и вообще его отсутствие. Постоянные переезды. Специфические друзья. Специфическая семья.

- Твоя семья?

- Мой род. Военные-учёные. Реже – врачи. Есть пару отклонений. Но чаще всего или первый, или второй вариант.

- Тебе не надо объяснять… - Пётр Андреевич покивал сам себе.

Эми усмехнулась, даже не пытаясь это спрятать. Сколь легко обмануть человека! Дай ему возможность «наименовать» неизвестное, определить его в своей системе ценностей и понятий под каким-то «ярлыком» и вот он уже весь твой, тёпленький, можно брать даже без рукавиц…

Эми была только «за», подобные заблуждения откровенно упрощали её работу. Да и попросту её забавляли.

Тем не менее, она сообщила, кивнув:

- Конечно. Я понимаю.

- Ты понимаешь, - успокоено кивнул Пётр Андреевич, прикрывая глаза. – Да, понимаешь. Это хорошо. Военные – это …

- Дисциплина, - подсказала Эми, видя, что ему становится всё тяжелее и тяжелее говорить.

Новый кивок, ещё более успокоенный, чем прежде.

- У меня не было права голоса. Я был ребёнком. Побочным эффектом того, что социум ждал от каждой семьи…

- Детей.

- Детей. Последствия демографической ямы очень долго давали о себе знать. И было попросту престижно, чтобы в семьях военных и учёных было четверо детей. Не меньше.

Эми молча слушала. Теперь от неё требовалось только это. Слушать. Соединять. Анализировать. Вычислять.

- Мне было семь… Очередной предсказанный конец света неожиданно начал чуть больше походить на реальность, чем все предсказанные … до этого. К Земле полным ходом летела комета. Моделирование и прогнозирование давало очень… неблагоприятные результаты. Даже с использованием самых лучших бункеров и самых продвинутых технологий… гарантировано выживание лишь пяти процентов всего земного населения. Как ты понимаешь…

- Самые лучшие, самые ценные, самые… богатые.

- Верно, - кивнул старик. Покачался. – Самые-самые-самые… Сливки могли выжить и на Земле. Самые бедные, самые ненужные, самые маргинальные – и без того никого не интересовали. Сдохнут… ну, что поделать. Роботостроение уже начало давать достаточно устойчивые результаты, чтобы создать… электронных рабов и помощников. Но между светом и тьмой есть сумрак. Между белым и чёрным есть серый… и другие цвета. Между самыми бедными и самыми богатыми, самыми умными и самыми глупыми есть другие. Средние. Которые ни туда. Ни туда.

Эми насторожилась. Поворот был слегка неожиданный.

- Есть, - кивнула она. – И между ними тоже есть расслоение. Кто-то тяготеет ближе к верху… кто-то к низу. И это тоже нормально.

- Да, - согласился устало старик. – Это нормально. Вот только… если тех, кто крайне близок к самым глупым и самым бедным можно списать, то вот что делать с теми, кто был близок к самым умным, но не дотянулся? К самым полезным, но не хватило… например, опыта? Или возраста? Что делать с лояльными? … С теми, у кого не хватило денег, чтобы купить себе место в бункере или на борту подводной лодки глубокого залегания, на ковчегах?

- Списать на допустимые потери? – подсказала Эми решение.

- Кто-то решил, что так можно. А кто-то – что нет. Именно тогда было решено совместить. Планы по колонизации космоса и спасение населения Земли. Ценного второго эшелона. Строились корабли… - Пётр Андреевич замолчал. – Что такое, маленькая мисс?

- Ещё ни разу в истории Земли человечество не достигло того уровня развития, которое позволяло бы говорить о колонизации!

- Ты напоминаешь мне мою внучку, маленькая мисс, - старик хохотнул, снова начал раскачиваться. – Так же, как и она, ты забываешь одно слово. «Успешная». Ни разу в истории Земли не приходилось говорить об успешной колонизации других планет. Но было одно «но».

- Об успешной колонизации говорить и не приходилось, - севшим голосом пробормотала Эми.

Пётр Андреевич кивнул:

- О да, маленькая мисс. О да. Только старшие члены экипажей знали, что об успешной колонизации говорить не приходится. Знали учёные. И они проектировали станции совсем не в том ключе, в котором заявлялись в электронных газетах и журналах.

- Не для колонизации. Для выживания в открытом космосе, - пробормотала Эми. – А это совсем другой пул технологий. Начиная от генерации воздуха, воды и энергии… и заканчивая разными другими технологиями обеспечения жизнедеятельности. Даже не то, чтобы комфорта. А просто поддержания жизни!

- Верно, маленькая мисс. Истину глаголете. Тяжёлую, болезненную истину. Так оно было, так. Тяжёлое решение, выворачивающие наизнанку тех, кто его принимал. Тех, кто ему следовал. Криогенные камеры устанавливали на максимальный срок. Потом…

- Кто-то должен был проснуться. Обречённый… на смерть. Потому что главная задача этого кого-то была свериться с протоколами. С тем, что транслируют с основной станции… И перезагрузить цикл центрального сервера, который управляет криогенными капсулами.

- Обычно такими смертниками становились военные, - сказал тихо Пётр Андреевич. – Моя семья была третьей в списке… смерти…

- Сколько станций было запущено?

- Шесть, маленькая мисс. Через три года после отправки погибли сразу две. Ошибка в проектировании в одной. Саботаж во второй… Осталось четыре.

Эми прикусила губу, чтобы не перебивать, не задавать вопросы. Старик молчал.

Потом с неохотой продолжил.

- Потом перезагрузка сервера. Одна. Вторая. Третья. Потом мы проснулись. Все. Потому что вышел из строя центральный сервер… Мы были неподалёку от системы. Есть тут одно… хорошее местечко. Все ждали, что мы начнём колонизацию. Но колонизацию никто не собирался начинать. Людям рассказали истину. Рассказали, что никто не собирался ничего колонизировать. Главная цель была совсем другая: спасти генофонд. Побыть в космосе. Повисеть в криосне. Потом проснуться…

- Потом проснуться, - осторожно повторила Эми. – И?

- И подождать спасателей, которые нас заберут. Вернут нас обратно на Землю, - тихий шёпот сломанного человека был страшнее надрывного крика. – Мы ждали. Ждали… Ждали. А потом нас все бросили, и мы остались наедине. Мы. Смерть. И космос.

Глава 17. Станция 004

Эми сохраняла молчание. Что она могла сказать? Проявить сострадание? Она его не испытывала. К тем, кто оказался заперт в безмолвной пустоте – да. Кто ждал спасения? Да. Она понимала, что в тот самый момент, когда до самого радужного оптимиста дошло, что их никто не спасёт, на корабле должен был начаться бунт. И, в зависимости от того, кто победил, последствия могли быть различны.

Но никаких чувств к пленнику криокамеры она сейчас не испытывала. Ни хороших, ни плохих.

Тем не менее, ей нужно было больше информации, и, добавив в голос мягкости, девушка негромко спросила:

- Что было дальше?

- Космос оказался совсем иным. Не таким, каким мы его себе представляли. Он был холодным, пустым. Одинаковым. Ничего не происходило. Картинка за иллюминаторами никогда не менялась. Она оставалась день за днём такой же, как и всегда. День за днём… Дня, впрочем, не было. Ночью за ночью. Час за часом. Кто-то сходил с ума. Кто-то пытался подбить других на саботаж. Кто-то совершил самоубийство. Кто-то убийство. Для нас был важен каждый, но, тем не менее, мы теряли людей… а потом дошли до точки равновесия. Самые слабые умерли, сохранив тем самым ресурсы для других. Самые сильные ещё не сломались. Появилась надежда! В те годы было много сделано для станции. Много хорошего. Много ценного. Много нужного. Из «выживания» мы стали «жить», находясь в поиске пути домой. Пути назад. Было много проблем. Было много бед. Самый главный ретранслятор перестал работать. Мы не слышали даже записанного сообщения с Земли, но поддерживали связь между собой. Вначале только голосовую, потом один из учёных на другом корабле создал маленькие челноки для переправки грузов, - Пётр Андреевич едва уловимо улыбнулся, явно что-то вспомнив. – Эти челноки любили и старые, и молодые. Это была связь. Это был сигнал того, что мы не одни. Что рядом есть кто-то ещё. Но то, что давало нам силу, стало вестником нашей боли. Наших потерь. Нашего отчаяния. Симфонией нашего поражения.

- Болезнь, - тихо сказала Эми. – Вирус, который передаётся через … предметы, в том числе.

- Болезнь, - негромко сказал Пётр Андреевич, раскачиваясь. – Болезнь… Две станции погибли очень быстро. У нас были препараты, врачи, учёные… Но это только отстрочило неизбежное. Мы тянули… выживали… Звали на помощь. Но наше «мэй дэй» не находило ответа… Иногда, очень редко, сквозь помехи, мы слышали что-то с трёх других станций. Иногда там вспыхивали огоньки, словно последние выжившие надеялись найти помощь у нас. Потом всё прекратилось. Мор выкосил… почти всех. Началась агония. Длительная агония. Потому что живые прокляли свою жизнь… прокляли то, что не могли умереть.

Эми молча смотрела на пленника криокамеры.

Жалость шевельнулась в душе и … умерла, так и не родившись.

- Вы остались в живых последним, я так понимаю? Но откуда взялась Марта?

- Я остался последним. Никого не осталось. Только я. День за днём. Пустота. Ночь. Пустота. Ночь. Я засыпал… и снова просыпался. Но ничего не менялось. А потом появилась Марта. Я подобрал её на Луне. Она осталась единственной, кто выжил после вспышки… заболевания на её исследовательской станции. Я забрал труды всех учёных оттуда. И перехватил тех, кто уже направлялся туда. Я предоставил им возможность работать здесь. Создал легенду для них и для других. Я создал «легендарную» исследовательскую станцию.

Эми молча кивнула.

Пока информация укладывалась в ту схему, которую она успела себе предположить. Хотя и были некоторые выпадения… Что-то ещё беспокоило её, какая-то мелочь. Но пока остановиться и подумать она не могла. Нужно было спрашивать дальше.

- Доказательства есть? – ровно спросила она.

- Что? – старик мгновенно растерялся.

- Доказательства, - повторила Эммануэль. – Архивы, донесения, бортовые журналы?

- Всё есть, - кивнул старик и захихикал мерзко. – Всё есть. Всё зашифровано. Всё на ключ моего имени закрыто. Всё, всё, всё… Никто без моего разрешения не узнает эти старые тайны, пересыпанные битым стеклом. На сегодня хватит, маленькая мисс. Вы получили ответы… Вы получили разрешение на меня работать. Поэтому пока… я хочу отдохнуть.

- Я поняла, - Эми встала. – Я приду… завтра?

- Я позову тебя, маленькая мисс, сам. Пока отдохни. Можешь побродить по станции. Я тебе разрешаю. Я скажу Марте.

- Спасибо.

- Пожалуйста, маленькая мисс.

За девушкой закрылись тяжёлые двери.

В коридоре царила тишина. Был приглушен свет.

Проверка? Просто забыли и упустили из вида? Или это норма для этого места? Бросать кого-то на полпути?

Эми устала и хотела просто лечь. Общение с Петром Андреевичем нешуточно её вымотало и заставило задаваться вопросами, ответа на которых найти она пока не могла. А вот свою комнату – без особого труда. Оставив так и не тронутую вторую чашку с латте на столике, Эми забралась в кровать, задвинула за собой тяжёлую шторку и уснула. Мгновенно, заведя себе внутренний будильник на три часа…

Через три часа, как хорошая девочка, она проснулась с ясной головой. И двинулась гулять по коридорам. Марта её проигнорировала. И опять же, было не очень понятно, с чем это связано. Мысленно представив себе путь, по которому её вели к Петру Андреевичу, Эми так же мысленно вычислила, где располагаются ответвления в другие блоки станции, и двинулась туда.

Серые пустые коридоры. И ни-ко-го.

Ни одного стражника, ни одного живого, ни неживого. Это было странно и это было не очень объяснимо. Свет вспыхивал перед её появлением и гас сразу же, как только она переходила в следующий сектор.

Камеры... Что ж, тех камер, которые были привычны её взгляду, в коридоре Эми не видела. Ни старых образцов, ни новых, ни специальных средств, которые использовались в военных и учёных структурах. Тем не менее, в тех местах, где потенциально можно было разместить камеры для контроля за перемещениями сотрудников, например, было нечто, что Эми с ходу не могла типизировать. И это действительно могла быть камера – разработанная учёными из «легендарной лаборатории», оказавшейся просто приманкой, скрывающую грязь с похищениями людей.

Но с равным успехом это непонятное могло быть и муляжом. Чтобы запугать кого-то или настроить на соответствующий лад. Ни одну версию со счётов Эми не сбрасывала. Итак... Коридоры, коридоры, коридоры. Серые стены. Одинаковые белые лампы. Затёртые надписи. Иногда даже закрашенные.

Можно было бы попробовать счистить краску, но с учётом того, что у Эми не было ни представления, ни понимания, что могло под слоем краски оказаться и как это трактовать, делать этого она не стала. Просто шла дальше.

Были ответвления и были двери, ведущие куда-то. Но двери были закрыты, а демонстрировать умение открывать то, что закрыто, Эми пока не хотела.

Ещё успеется.

Первого робота, весьма потрёпанного вида, она встретила через двадцать минут своих прогулок. Уборщик. Старая версия, такие теперь были выставлены в музеях, но слегка актуализированная и переделённая. Лезть под корпус робота девушка не стала. Любопытство – любопытством, а вот терять бдительность не стоило. Как и раскрывать информацию о том, что подобные роботы ей знакомы.

Для галочки «шарахнувшись» от тени в коридоре, Эми двинулась дальше. Этажом ниже оказалось то, что она искала.

Как отделить учёных от возможности что-то сделать на космической станции? Не убивая их при этом и не рискуя их жизнью? На самом деле, ответ может найти любой, кто хоть раз открывал проспект с космическими станциями в журналах и энциклопедиях, особенно в красочных детских: карантинная зона.

Она блокировалась намертво, после того, как внутрь кто-то попадал. А выйти оттуда, не имея «чистых» анализов, было невозможно. Автоматика, которую невозможно было контролировать ни извне, ни изнутри, просто не позволила бы...

А для того, чтобы учёные не покинули это место, достаточно было просто «обновлять» их анализы, подкидывая какой-нибудь бессимптомный вирус. Таких даже на Земле успели разработать достаточно. А учёных медицинского профиля в лабораторию тоже забирали.

К сожалению, у Эми была слишком маленькая выборка. Она не могла составить полную картину того, каких конкретно людей забирали. Какой профессии. Все, кто попал в её список, были связаны или с чистым джампом, или с медицинским джампом. Несколько маститых учёных по базовой медицине, разных её направлений, попали на эту базу сильно раньше. Или не на эту базу. Их исчезновение могли просто приписать легенде.

У карантинной зоны были «окошечки», через которые можно было подсмотреть за тем, что происходит внутри. Там же обычно были и специальные трубки, через которые можно было пообщаться с обитателями карантина.

Но сейчас взгляду Эми предстало полное их отсутствие.

Провода болтались, а вот трубки с этой стороны не было ни одной.

И опять возникал вопрос, когда это было сделано? Давно? И с карантинным блоком общались как-то иначе? Или это сделали специально после её прибытия?

Слегка насторожившись, девушка подошла к оконцам, заглянула внутрь. Центральный зала карантина был полупуст. Несколько учёных, слегка расхристанных, слегка похудевших, сидели на диванах. Они не разговаривали. Они молча смотрели в пол.

Такое выражение лица у людей, которые занимаются своим любимым делом, пусть даже и в насильственной обстановке, не бывает. Такое выражение лица бывает у людей, утративших надежду. Но если нельзя поговорить, как есть, вполне можно поговорить иначе. Эми подняла ладонь, чтобы постучать в стекло, и не успела. Её руку перехватили.

- Не надо мешать, - вежливо сказала Марта. – Они заняты.

- Добрый... доброго времени суток, - предупредительно ответила Эми. – А что вы здесь делаете? Пётр Андреевич хочет меня видеть?

- Нет, милочка. Я пришла, чтобы вернуть вас в комнату. Пойдёмте. Вы заблудитесь.

- Я замечательно найду дорогу, спасибо. А Пётр Андреевич разрешил мне гулять, где мне захочется.

- Но он не разрешал вам никого беспокоить.

- Я просто хотела быть вежливой и поздороваться с теми, кто здесь живёт. Но если вы так настаиваете, - Эми легкомысленно пожала плечами. – Я не буду этого делать. А с кем ещё мне здесь познакомиться? Это проявление неуважения, если я не поприветствую других.

- Никого не надо приветствовать, - Марта скривилась, словно съела лимон. – Кроме нас здесь только моя помощница, но она сейчас занята.

- И всё?! – откровенно округлились глаза у Эммануэль.

- И всё, - ехидно ответила женщина. – Но не переживайте, милочка. То, что нас мало, не значит, что вы можете делать всё, что в голову взбредёт. Захотите проявить агрессию, не обессудьте, очень быстро окажетесь в карантинном блоке. А там... пару дней без еды… и воды. И будете послушно делать то, что от вас требуется.

- Без еды у учёных мозг не работает, - хохотнула Эми, не подумав пугаться. – Но, как скажете, не делать глупостей, ни на кого не нападать. Без Петра Андреевича всё равно вся эта станция – груда космического мусора, способная только на то, чтобы поддерживать жизнеобеспечение тех, кто в ней находится.

- Точно, - согласилась Марта. – Поэтому идите к себе, милочка. Если захотите, можете зайти в библиотеку по дороге и взять себе книжку. Это же вас утешит?

- Спасибо, - обрадовалась девушка. – Я возьму!

- Библиотека в другую сторону от вашей комнаты.

- Я поняла, хорошо. Я пойду?

- Идите.

- А Пётр Андреевич...

- Вас позовёт. Не волнуйтесь, милочка. Если он решил, что нанимает вас на работу, значит, так оно и есть.

Эми кивнула и почти вприпрыжку двинулась в обратную сторону. Библиотека – это хорошо, библиотека – это чудесно! А ещё лучше, когда твой внешний вид обманывает окружающих сам собой. Нешуточное в делах подспорье.

Итак. Пообщаться с учёными не удастся. Судя по тому, как мгновенно возникла Марта, здесь всё-таки есть камеры. Как минимум, в этом секторе. И, скорее всего, попасть к Петру Андреевичу тоже пока не получится. Почему? Эми так решила? Интуиция подсказывала. Как-то так Марта сформулировала фразу, что это было очевидно.

Есть ли здесь помощница у Марты на самом деле? Опять же – вопрос. Глупости здесь делать никто не будет, поэтому наипервейшая цель Эммануэль – как минимум, не вызывать подозрений. Говорить о доверии, судя по всему, не приходилось совершенно.

Почему же тогда Марта направила «гостью» в библиотеку? Ещё на подходе к этому месту, Эми была точно уверена, что знает правильный ответ. Потому что книги здесь не в электронном формате. И книги здесь не в общей сети. Книги здесь – тоже устаревшие, как сама эта станция. Они – бумажные!

Но огромности этого храма знания, храма человечности Эми предположить не могла. Она вошла в помещение и застыла, разглядывая его огромными глазами. Три… четыре… пять этажей!!! Она стояла на маленьком балкончике, вцепившись в перила, чувствуя, что тело необычайно лёгкое. В воздухе кое-где порхали листочки и тонкие брошюрки, тетрадки, ручки. Сами книги стояли на полках, закрытые псевдостеклом. Библиотека относилась к техническим помещениям, здесь не работали механизмы искусственной гравитации, подобной земной. Здесь царила невесомость.

Разжав пальцы, Эми оттолкнулась от перил и взлетела. Два этажа вверх. Три этажа вниз. Зона с сетками и лампами на гибких шнурках… Видимо, своеобразная читальня в зоне невесомости.

Стеллажи, стеллажи, стеллажи. Безликие, серые, холодные.

И книги, каждая аккуратно стоит на своём месте. Масса карточек…

И не только карточек. Были открытки. Были записки. Были подписи на книгах.

Были едва заметные, очень хрупкие следы того, что здесь была жизнь. Здесь жили. Любили. Ненавидели. Проклинали. Благотворили…

Эми медленно двигалась вдоль полок, иногда вытаскивая книгу наугад, чтобы взглянуть на аннотацию или экслибрис. Незнакомые названия, незнакомые авторы. Знакомые авторы и названия величайших классических произведений.

Здесь были книги из личных библиотек и обычных библиотек муниципальных. Таких теперь, в которых можно было взять книгу в твёрдом переплёте, в жизни Эми практически не было. Книги в твёрдом переплёте стали уделом ценителей, мечтателей, романтиков, коллекционеров… Тех из них, кто мог за это заплатить.

Скользнув ладонью по корешкам книг той же серии, что стояли в её собственной библиотеке, Эми не удержалась и вытащила учебник по математике гениального советского учёного. Да. У кого-то в детской библиотеке были сказки, легенды, истории. А у неё математика и физика. Раскрыв обложку, девушка только чудом не выронила книгу.

Та-а-ак.

Приплыли.

Причём в данном случае даже не очень фигуральное выражение.

На обложке стоял экслибрис очень хорошо Эми знакомый. Большая буква «Б». С очень резким хвостиком, с очень низким приплюснутым основанием и очень изогнутой линией перехода. Криво выглядящий, не очень-то на правильную «Б» похожий.

Но только свои знали, что это не просто буква. И не просто она так криво нарисована. Это стилизованное соединение трёх цифр. Семерки. Двойки. И ноля.

Седьмого июля тысяча семьсот двадцатого года основатель рода Борисовых по собственным военным заслугам получил от монарха особый патент, даровавший его роду потомственное дворянство. Сочетание семёрки, двойки и ноля стало сакральным для всего рода. Дни, в которых были эти цифры, были удачными, словно ангел удачи подмигивал для члена рода. Было и плохое, например, когда «Борисову» или «Борисовой» исполнялось двадцать семь лет, словно двадцать семь рогов изобилия неприятностей переворачивались над головой. Такое происходило! Такое!!!

Погладив кончиками пальцев букву «Б» Эми прикусила уголок нижней губы.

Так. А вот в таком повороте что-то теперь не складывалось.

Генеалогия никогда не была сильной стороной Эммануэль. Не особо она чтила своих предков, не особо ими интересовалась. А когда у Рашель возник интерес, честно подкинула свою младшую родителям. Пусть просвещают нового члена семьи…

Тем не менее, если она правильно помнила… был такой… Константин… Петрович. Константин Петрович Борисов. Отправился он со своей миссией на станцию… 004.

Эми прикрыла глаза, вспоминая. Было же что-то! Было.

Константин Петрович Борисов…

Вот! Вспомнила!

Это был глава веточки, отколовшейся от основного рода. Военный не по призванию, а потому что так получилось, он ненавидел свой род. Ненавидел то, что делал. Не хотел в науку. Не хотел в искусство. Он хотел работать простым работягой где-нибудь на заводе. Как так получилось, что он отправился в космос? Семья так и не смогла выяснить, потому что там были переломные годы. Там было тяжёлое время. Там было зарождение джампа.

Надо ли говорить, что до того, как джамп удалось заформализовать, долгое время он просто существовал как явление, не поддающееся объяснению? И порождал и трагедии, и комедии.

Но что касается истории как таковой, из того времени многое осталось недосказанным, недовыясненным…

Итак. Борисов Константин Петрович. И некий Пётр Андреевич, тоже Борисов. Однофамилец? Потомок? Вполне может быть, что и потомок…

И это, в любом случае, возвращало Эми к вопросу о тому, что же случилось на станции 004.

Насколько она помнила исследовательские журналы, подшивка которых лежала в документах прадеда, это была научная миссия, цель которой было изучить выживаемость человеческого рода в космосе…

Более того, станции, одна за другой, запускались в космос ещё до того, как появилось сообщение о том, что к Земле летит небесное тело и столкновение неизбежно. Опять же, если память девушку не подводила, то своевременную информацию о том, что случилось, передали именно со станций. Станция 001, с направлением астрооптики, занималась наблюдением за космосом, высчитывая, как и где необходимо разместить новейшие космические телескопы, которые позволяли бы получить наиболее полную картину небесных тел. Миссия доказала свою успешность. Дважды на станцию отправлялись новые люди, и желающие, в том числе из первых составов, возвращались обратно. Третий раз желающих вернуться не было.

Станция 002 относилась к военному профилю. Их задача была проще. Как и где разместить опорные точки космических аппаратов, которые позволят в случае с небесным телом его уничтожить или измельчить и перенаправить впоследствии осколки по другим орбитам. Миссия провалилась.

Станция 003 была биологическо-химической направленности. Как различные образцы ведут себя в космосе, в том числе, как заражения различной природы будут чувствовать себя в вакууме.

Вернув книгу на место, Эми оттолкнулась от стеллажей и подрейфовала в воздух.

Так… Так. Так. В памяти было что-то ещё.

Станция 004 отвечала за жизнеобеспечение других станций и сообщение с Землёй. Здесь не было ничего опасного. Даже потенциально. Более того, здесь не было учёного отсека, он попросту не был оборудован!

И это ещё не конец! Была ещё станция 005. Военно-медицинская станция внутреннего профиля. Специалисты этой станции отвечали за здоровье и безопасность сотрудников.

Все станции располагались в безопасной зоне, кружась в стороне от Земли и Луны, так же двигаясь по солнечной орбите.

Со станции 001 сообщили о приближении небесного тела…

Началась работа. Отчаянная работа, которая позволила бы выжить большему числу людей. О космической эвакуации никто не говорил.

Строился пояс безопасности вокруг планеты. Со станций шла потоком важная информация. В том числе и было сообщение о том, что центральный план второй станции, который осуществлялся с момента запуска, провалился. Не удалось ни развалить надвигающееся тело, ни отклонить его траекторию.

Это позволило изменить оружие, используемое на поясе вокруг Земли, благодаря чему в итоге всё обернулось не такими чудовищными потерями.

За шесть часов до падения небесного тела станция 005 сообщила, что на станции 003 что-то не так. Станция 004 передала сообщение о саботаже. И в эфире воцарилась полная тишина.

Потом был удар.

Эми снова кувыркнулась в воздухе. Это история, которая её не очень интересовала. Да, был такой грех. Профессор Борисова не любила историческую переписанную «правду» победителей.

Что же там было-то… С этими станциями.

После удара на Земле пытались всё привести в порядок. Раз за разом туда, на станции, отправляли сообщения, но ответа на них не было.

А что было? Что-то ведь было.

Новый кувырок в воздухе.

Эми завела руки за голову, оперлась на скрещённые ладони затылком. Что-то ведь было. Ещё прадед говорил.

А что говорил?

Хотели создать легенду, а получилось, что …

Что?

А получилось какое-то непотребство!

Почему?

Потому что прекратилось сообщение, а когда на местонахождение станций навелись, обнаружили, что станций там и нет!

Куда делись? Вопрос. Но по той орбите, которая была зафиксирована в документации курирующих телескопов, станции больше так и не появились. Загадка «Пяти С», канувших в никуда, долгое время будоражила умы любителей НЛО.

И года не проходило, чтобы кто-нибудь не утверждал, что, изучая ночное небо, он видел эти станции. Интересно было то, что количество разнилось. В том смысле, сколько конкретно станций видел очередной горе-наблюдатель на небе.

А бывало разное и по-разному. В подробности Эми категорически не вдавалась... Она знала-то обо всём этом лишь потому, что однажды распутывала преступление на пару со Змеем.

Образ любимого отдался болью в груди...

Эми не сомневалась ни единой минуты. Её будут искать. Её уже ищут. Официально и открыто, в рамках расследования. И одновременно неофициально и привлекая все средства, теребя всех людей, до кого получится дотянуться...

Понимала она и другое. Время уходит. Драгоценное время, когда ещё можно поднять контакты. Можно поймать Рысь, можно поймать кошачью группу… Но ещё день-два, и эти концы канут в воду. Потому что Рысь будет «убит», а новая глава кошачьей группы - Пантера, не знает, куда направляли людей. Более того, эти задачи с похищениями людей – она брать не будет.

Точнее даже не так. В конце концов, то, куда Эми «отправилась», было разослано по адресам самых важных. Проблема была только в одном. Раздутый пиар и то место, куда её перенаправили в действительности – были две больших разницы.

Боялась ли Эми? Скорее нет, чем да.

Неистребимая ВЕРА в своих близких и родных не давала ей не то, что сдаваться, но даже допустить мысль о поражении.

Пока, откровенно говоря, ей нужно было просто выжить. На станции 004 дело было нечисто. И связано это было со всем разом. И с учёными в карантинном блоке, с которыми ей не дали поговорить. И с ребёнком-стариком в криогенной камере. И с Мартой с диковатыми повадками. И с экслибрисом рода Борисовых в книге. И во всём том, что всплывало в голове одно за другим.

Со станцией 004 была связана какая-то тайна. И, к стыду своему, Эми крайне сомневалась, что эта тайна - хорошая.

Какая именно? Этот ответ ей предстояло найти. Чтобы вернуться... домой.

Чтобы вернуться к тем, кого она любила. Вернуться живой...

Глава 18. Шёпот страха

Вытащив книгу из секции мистического детектива (чужие идеи порой наталкивали на идеи её саму), Эми устроилась в читальном секторе и забыла обо всём. Книга оказалась незнакомого автора и с неожиданно приятным сюжетом.

Ряд убийств, неудачник-следователь и удачливая леди-детектив. Записки кровью и мелом, канифолью и серой. Пентаграммы на стенах, порванные ловцы снов. И неожиданно коварный близнец следователя, то появляющийся в сюжете, то исчезающий. Он доставлял массу неприятностей... и неожиданно приходил на помощь.

История была, пожалуй, даже незатейлива, на новые мысли не наталкивала, но зато увлекала не на шутку. Сюжет звучал динамично, слегка цинично, слегка зло... и в то же время, очень обнадеживающе для Эммануэль. Потому что лейтмотивом через всё произведение проходила короткая мысль: «Семья своих не бросает».

Да, у главного героя семья не сказать, чтобы была нормальной... Но право слово, нормальной она не была и у самой Эммануэль. С того же Змея так вообще станется найти её в космосе... Ненормальный мужчина, без которого Эми уже не представляла свою жизнь, мог такое сделать просто из принципа.

Пропала? Вернём!

Не захочет сама? Поможем!

Попробует кто-то помешать? Пусть пеняет на себя!

Змей очень негативно относился к тем, кто стоял у него по пути. И насколько у этого некто были уважительные причины, его волновало мало.

Эми его. Точка.

Да, бывали осечки, как, например, когда он сам вовлекал свою девушку в неприятности. Но… сам же и спасал. Если удавалось. Если успевал до того, как Эми со всем разберётся самостоятельно. Вот в прошлый раз самостоятельно не получилось. Змей нашёл, пришёл и забрал. Да, нашёл с подсказками. Но ведь… нашёл. И забрал в одиночестве, ничьей помощи не просил.

Порой то, что он ничего не говорит, ни о чём не просит, да и помощи как таковой не хочет, неимоверно злило Эми. Как закономерно она подозревала, её собственный подход к делам «я сама», злил Змея не меньше... А то и побольше. Всё же она девушка. Ей положено по гендерным стереотипам быть нежной фиалкой, а не кактусом с гранатомётом старого образца.

Между ними стоял тег «Всё сложно». Всё действительно было сложно.

Но изо дня в день, из года в год... через тревоги, через потери, через страх... через собственную неуверенность они шли навстречу друг другу.

Шли к тому будущему, где они не рядом, а вместе.

То, что их не ломало, делало и их, и их отношения сильнее.

Но... впервые, наверное, Эми серьёзно задумалась, а не пора ли прекращать все эти военные игры и все эти военные тайны? Всю эту грязную работу и бег по острию клинка?

Да. Она хороший оперативник. Но ведь и учёный она тоже хороший.

И больше чем Змея, прадеда и Рашель, она любила только джамп.

Может быть, именно это будущее и стоило выбрать? Наука. Джамп. Безопасность. И те, кого она любит. Кто любит её. Кто надеется, что она будет в безопасности. Что не надо смотреть криминальные сводки, боясь того, что однажды там будет и она. Не случайная жертва обстоятельств, а закономерное следствие её повседневной работы.

Закрыв дочитанную книгу, Эми перевернулась на спину в сплетенном гамаке, задумчиво глядя вверх.

Когда-то малышка Эммануэль Лонштейн пришла в патруль для того, чтобы ей – будущему профессору, было потом проще работать со студентами.

Так может, пришла пора отпустить всё это? И вернуться к тому будущему, о котором мечтала маленькая девочка? Профессорский статус. Свой домик. Огромная собака. И кошка. Любимый мужчина, пусть приёмная, но любимая сестрёнка. … Свои дети.

В этом будущем было много непонятного. Да и что говорить, страшного тоже.

Какое оно? Мирное время?

Какое оно на вкус, на запах? То время, в котором есть завтра? Мирное и спокойное? Когда твоя безопасность зависит от других? Когда твоё утро не начинается со сводок криминальных новостей?

Чашка кофе и свежевыпеченные венские вафли с кленовым сиропом.

Живые цветы на столе и запах хлеба, поставленного в духовку.

Покачивающиеся на ветру занавески…

Уютно.

Стыло.

Одиноко.

«Не быть мне седой аккуратненькой старушкой на пенсии, сидящей тихо с вязанием у окна в кресле-качалке», - хохотнула Эми над собой. – «Мне, скорее, выдастся пенсия на роликах, где-нибудь в парке, с гиканьем в тире с молодыми. Под кофе с зефиром за партией в игру… Да и не больно-то такую скучную хотелось!»

Но чтобы дожить до пенсии, предстояло разгадать загадку станции 004.

А ещё выбраться каким-то образом отсюда.

И для начала по традиции капитана Лонштейн Эми нужна была информация.

Оставался совсем маленький вопросик – где её раздобыть!

Потенциальные источники были.

Во-первых, карантинный сектор.

Во-вторых, таинственная (существующая ли?) помощница Марты.

В-третьих, сама Марта.

В-четвертых, электронные источники на станции.

Наконец, пленник криокамеры…

Кто-то из них очень даже может знать нужное.

Или, если все они не будут нужное знать, можно будет поменять тактику.

Пока имеет смысл опираться на следующие постулаты: пока Эми отсюда деться некуда, и она одна. Как ни крути.

Что делать с приоритетами?

К Марте пока подходить не стоит. К пленнику криокамеры и карантинному сектору она, опять же, вряд ли подпустит. Значит электронные источники и помощница Марты, если она существует.

Если не существует, опять же, не велика беда. Лишь дополнительный вопрос задать, как минимум, себе вопрос, что здесь такое происходит? Пока ни одну информацию из тех, что была у Эми, она не могла принять на веру. Слишком много непонятного было связано со станцией 004 и всей пропавшей этой плеядой.

Несмотря на искреннюю любовь к быстрым решениям, девушке было понятно кое-что ещё. Здесь придётся ждать, выжидать, здесь придётся осторожничать, потому что она на чужой территории.

В карантинной зоне она не получит доступа к той информации, которая ей нужна. Грамотно построенная сеть в подобных местах физически не имеет доступа к внешней сети, поэтому ломать можно до бесконечности. Результата всё равно не будет.

А джамп…

Что ж, джамп в космосе был категорически запрещён.

Известная оригинальная формула не позволяла корректно обсчитать перемещение. И её применение приводило к нешуточным проблемам.

Насколько знала Эммануэль, вопросами выведения новой формулы, занимались разные учёные. Да в принципе, правильнее будет сказать, «многие» учёные, хотя и далеко не все.

Как-то, уже когда Эми получила свой профессорский значок, она разговорилась с прадедом и на профессиональные темы. Зашёл тогда разговор и о джампе, разнообразии формул, которые начали принимать и допускать искажения в оригинальную форму, для того чтобы эффективнее работать в воздушном, околовоздушном, водном и околоводном пространстве.

Вопрос был серьёзным, требовал научных изысканий и качественного компьютерного аппарата для моделирования и обсчитывания математических расчётов.

А возник он из-за неэффективности общей формулы в ряде частных случаев: например, спасатели не могли воспользоваться джампом, для того, чтобы кого-то спасти в водном пространстве.

Нужны были решения, а решения не находились.

Тогда, за чашечкой кофе у прадеда и шоколада у Эми, она и спросила прадеда:

- А ты знаешь? Ну, на самом деле, правильную формулу для космоса?

Тогда прадед очень странно посмотрел на свою талантливую правнучку и отрицательно покачал головой:

- Все мои расчёты сводятся раз за разом к тому, что подобное перемещение уничтожит и того, кто перемещается, и всех вокруг. Но это не точно, - и засмеялся добродушно.

Эми задумалась, озадачилась и начала считать.

У неё было много интересных задачек, будоражащих мозг, в её профессиональной деятельности, поэтому к этой, отложенной задачке, она возвращалась не слишком часто, но постоянно. Раз за разом. Месяц за месяцем. Год за годом.

Частным решением именно этой задачей стала корректировка применяемой Эми формулы прыжка для изменения «графика». То есть той фигуры, которую можно мысленно нарисовать, если поставить точку начала фигуры в то место, откуда прыгнул человек, а вторую точку – в ту, куда он прибыл. Чаще всего, это была прямая, иногда кривая. В своей формуле, которой пользовалась, чтобы сбить со следа преследователей, Эми создавала параболу, вершина которой приходилась на «космические» пространства. За счёт того, что физически перемещение по создаваемой виртуальной линии не шло (собственно, элементарную физику процесса перемещения пока ещё ни один теоретик объяснить не мог, а практики просто пользовались), угрозы здоровью не существовало.

С учётом работы Эми подобное приложение было полезно, но ни на шаг не приблизило её к пониманию того, почему нельзя перемещаться в космосе.

Любая формула, которую она выводила, пересчитанная на квантовом компьютере лаборатории, выдавала безразличный ответ: «вероятность смертельного исхода – сто процентов».

Ни разу не менялась цифра. Ни разу не менялся ответ.

А поскольку не было понимания того, какие процессы лежат сами по себе в корне джампа, отойти от оригинальной формулы и её пересоздать, было невозможно. Приходилось двигаться маленькими шажками.

На мгновение в мыслях Эми мелькнула паническая мыслишка сдаться, просто всё бросить, отправиться в карантинный корпус и … нет, не подождать, пока её спасут, найти формулу джампа в космосе и благополучно сбежать.

Но уже через мгновение ей было и смешно, и стыдно за свою минуту слабости.

Да. Ей было страшно. Страх тихо шептал из-за угла, не вгрызаясь, не кусая, лишь вплетаясь в кости, лишь вливаясь в уши медовым шорохом.

Вкрадчиво и нежно страх уговаривал сдаться, оставить всё, как есть. Забыться…

Предоставить возможность заниматься делами и этим вопросом, кому-нибудь ещё!

Но Эми не могла.

Да, хорошо, она больше не была сотрудницей русского патруля. Но, будем откровенны, лишь его открытой частью. Той, которая указывается во всех документах. В отделе зачистки капитан Лонштейн в белом похоронном костюме числилась по-прежнему.

На взгляд Змея так лучше бы она осталась в официальных списках, чем впрягалась во всю эту грязь, но… то, что казалось ему, и то, что думало вышестоящее начальство, расходилось в векторах направленности.

За капитаном Лонштейн нужен глаз да глаз! Единственное место, где ей может этот пригляд обеспечить единственный же человек, кто может в принципе с ней справиться, - это отряд зачистки!

Эми хихикнула.

Да, выражение лица Змея в тот момент, когда он об этом рассказывал, было совершенно непередаваемым.

Эммануэль ему тогда довольно сказала:

- Видишь, как хорошо у тебя получилось для другого вырыть яму? Получилась такая хорошая, что теперь ты сам из неё выбраться не можешь!1

Змея тяжело вздохнул:

- Ты моя несносная женщина, - невозможно ласково сказал он, - с тобой спорить – бесполезно.

- Вот и не спорь, - одобрила Эми, покивав. – Зачем со мной спорить? Со мной надо соглашаться для целостности собственной нервной системы… Хотя нет, это не про тебя… - она задумалась. – Тебе надо со мной во всём соглашаться, чтобы была цела моя нервная система! Вот!

Дополнить свой спич каким-нибудь очень наглядным примером, Эммануэль не успела. Змей к этому моменту замечательно научился справляться с приступами её нервной говорливости.

Усадив свою девушку на барную стойку, с расчётливостью опытного сапёра, он её поцеловал. Мягко, томительно нежно, осторожно. А потом, закутав в плед, так же расчётливо сдал в массажный салон. На массаж и шоколадное обёртывание.

Потом сам оттуда же забрал и накормил собственноручно приготовленным ужином…

И насмешливо усмехался одними глазами, когда Эми кипятилась, почему он так хорошо её знает?! И требовала сдать информаторов. У него всегда был только один информатор – она сама, вольно, невольно…

Эми чуть прикусила губу.

Она хотела вернуться.

Вернуться к тому, кого любила. Вернуться к тем, кого любила.

В надежде поживы шёпот страха забирался всё глубже в плоть и кости новой пленницы станции 004. Но… Эми не была бы собой, если бы подобные мелочи, могли сбить её с пути. Могли сбить её со следа.

Итак. Электронные источники или занятая помощница.

Кто из них полезнее? Где больше шансов выведать нужную информацию?

Девушка осмотрелась. Слишком большая библиотека. Излишне большая.

На станции был персонал. И пользовались библиотекой все жители станции. Для того, чтобы не терять из вида книги, должен был быть и какой-то учёт. А это значит, что в библиотеке должны были быть и электронные средства взаимодействия с конечным пользователем. Проще говоря, компьютеры.

Не обязательно полноценные станции, это могли быть и терминалы, поисковые и регистрационные.

По опыту работы в выездных лабораторных сессиях Эми могла сказать, как это работает. Ученик регистрирует на терминале вначале свой номер (регистрационную карточку), а потом через всё тот же терминал регистрирует выбранную книгу на свой аккаунт.

И конкретно в данном случае было не очень важно, что за система была здесь: автоматизированная или сработанная под живого человека в психологических целях. И то, и другое решение могло предоставить Эми терминал, просто слегка иной. Просто общаться с ним нужно было бы на другом языке.

По губам девушки скользнула мрачная усмешка.

Что ж. Она приятная пленница. Спокойная, уютная. Не зовут? Не идёт.

Она просто спит…

Спит.

Подтянув к груди книгу, Эми выровняла дыхание, расслабила тело. Она не хотела спать, но нужно было изобразить вид, чтобы проверить, если ли здесь наблюдение.

Должно быть.

Просто обязано.

В библиотеке, Эммануэль на это обратила внимание в первую очередь, не было технического лифта. Более того, его здесь в принципе не могло быть. То есть, два варианта, или её в принципе не позовут ужинать. Раз не в своей комнате, значит, не хочет есть.

Или же, когда подойдёт время приёма пищи, её или позовут, или еду принесут прямо сюда. Проще говоря, или прозвучит электронный сигнал, или кто-то появится.

Простая проверка на то, есть ли здесь в действительности помощница. Потому что Марте невместно. Было что-то в поведении этой дамы, что позволяло её причислить к категории тех, кто считает себя «господами» положениями.

Эми не собиралась в этом никого разубеждать.

Она ждала.

И дождалась.

Вот только того, чего совершенно не ожидала! Помощницей оказалась откровенно современная автономная женская модель гуманоидного робота.

И это было провалом…

Эту модель использовать для получения информации было абсолютно и решительно невозможно. Специфические протоколы защиты данных, крайне специфические методы шифрования, отсутствие возможности удалённого взаимодействия. Эми не сомневалась ни единой минуты. В тот самый момент, когда помощница принесла блюдо, за ней самой крайне внимательно наблюдают. Даже если нет наблюдения в помещении, достаточно было смотреть глазами робота.

В этот момент Эми поняла совершенно точно. Она может выключить из списка получения информации не только помощницу Марты, но и весь карантинный сектор разом. Туда никто девушку не пустит. Ни туда. Ни даже близко.

Можно проверить, но, скорее всего, ничего кроме мощной шлюзовой стены, увидеть не получится.

Помощница патрона этой станции была категорически против расследования…

И это тоже добавляло вопросы в перечень удлиняющегося списка.

А поскольку напрямую пускать не хотят, придётся подумать о том, как эти строгие ограничения обойти.

Задавать прямые вопросы было не только вредно, но и опасно. Соответственно, почему бы и не повторить? Интересная книжка всегда хороший собеседник. А там можно будет и поискать терминал, в процессе изучения библиотечных фондов.

Оставалось только надеяться, что этим терминалом получится воспользоваться.

Эми не обольщалась, вариант, в котором у неё ничего не получится, всё ещё оставался…

Беглый поиск никакого результата не дал, поэтому остановившись на ещё одной книге, Эми вернулась наверх, в читальную сетку. Законченная книга дала повод осмотреть ещё один ряд, но и здесь удача ей не улыбнулась.

Как и рядом ниже.

И ниже.

В этот день Эми так ничего и не нашла. Поэтому вернулась в комнату. Утро начала с того, что побродила по станции. И снова вернулась в библиотеку.

Потом снова.

Снова.

И снова.

Марта не показывалась на глаза.

Пётр Андреевич её тоже к себе не вызывал.

Эми понимала, что это тоже может быть частью психологической обработки. Неизвестность. Непонимание происходящего. Зыбкость и туманность будущего.

Да. Её вроде как наняли на работу, не угрожают, но и ни о чём не спрашивают, ничего не говорят, ничего не объясняют. Не дают информацию. Вокруг был вакуум, как информационный, так и очень даже реальный.

И вот тут крылось первое крупное «но».

«Я слишком давно не отдыхала», - сказала себе Эми. – «А тут такой шанс! Тут столько не прочитанных книг! Загореть не получится, но зато удобный читальный зал, комары не кусают, над ухом никто не жужжит. Кра-со-та!»

Только тот, кто сталкивался и жил с эмоциональным выгоранием, сенсорной перегрузкой, интеллектуальной усталостью, мог по достоинству оценить такой подарок судьбы. И Эми оценила.

Спокойствия в ней на самом деле было куда меньше, чем могло бы показаться со стороны. И ей по-прежнему было страшно, боязно, но… ситуацию изменить она всё так же не могла! Да, хотела. Да, пыталась. Исподволь, аккуратно, двигаясь порой, если честно, косвенными путями. Но… ситуация как застыла на одном месте, так и продолжала там стоять.

И замечательно себя там чувствовала!

А потом, неожиданно для себя, на шестой день отдыха в библиотеке, Эми нашла терминал. И это оказалось полнейшим провалом! Нет, терминал был очень даже подключён и к сети электрической, и к сети всей станции. Был там очень специфический и очень приметный значок на заставке. Вот только ключевая проблема была в другом.

В заблокированном экране. Намертво заблокированном.

Бесполезно было пытаться взаимодействовать с терминалом. Не было никакого окна ввода, невозможно было ввести пароль. Такая система стояла на терминалах военных, околовоенных, патрульных системах. С корневого сервера посылался приказ, и все терминалы, включённые в эту сеть, блокировались до ввода приказа-отмены опять же на том самом корневом сервере.

Если на каком-то терминале не было блокировки, соответственно, не было подключения к заблокированной сети.

Из всего этого следовал очень простой вывод: сейчас ни одно устройство, включённое в заблокированную сеть, не работало, а пребывало в ждущем состоянии…

Эми прикусила губу.

Странно.

На станции в виду технологических конструкций было очень сложно развести отдельные сети. Поэтому для обеспечения информационной и электронной безопасности уже в конструкции подобных механизмов закладывалась трёхконтурная разметка. Одна сеть для управления станцией. Вторая сеть – бытовая, включающая в себя кухонные, технические и бытовые помещения. Библиотека относилась именно к ней. Третья сеть была дублирующей для сети управления станцией.

В карантин ни одна из трёх сетей не шла.

Итак. Что, кто-то выключил бытовую сеть только ради того, чтобы Эми не попала в сетку? Ну, извините, звучит полнейшей, невероятной глупостью!

Эммануэль отдавала себе отчёт в том, что пугало она только для определённых слоёв населения, которое осталось там, на Земле. Здесь, на станции, она ещё не успела ничего сделать! А Пётр Андреевич в принципе не понимал, что она собой представляет…

Соответственно, этот вариант рассматривать можно, но мысленно поставив на него крупный алый гриф «сомнительно».

Получается что? Если это сделали не из-за Эми, значит это было сделано ДО неё. И вот тут сразу же возникает целый веер откровенно недоуменных вопросов. Зачем кому-то по сути обесточить позвоночник станции? Не её мозг (за это отвечала другая сеть), но позвоночник? Руки, ноги, пальцы, нервные клетки?! Бытовая сеть отвечала за роботов-уборщиков, за камеры, за лампы, за сканирующие аппараты, за определённые технические устройства.

И это всё выключено?!

Почему?! Как так?!

А как же всё тогда работает?

Что же, тогда та самая Марта – не выходит с кухни просто потому, что постоянно готовит? … А вот это требовало практически немедленной проверки. По одной простой причине. Если Марта готовит руками, то это означает, что по какой-то причине она не может включить бытовую сеть станции.

И вот в этом месте становилось неважно по какой причине она выключена и по какой причине её не могут включить. В этом месте становилось важно слегка другое.

По губам Эми скользнула слегка злая усмешка.

Невозможно быть в одно время в нескольких местах.

Но и не ото всего можно немедленно и мгновенно оторваться, что означало, что здесь можно было поиграть. Увы, как бы ужасно это не звучало – на чужих нервах. Можно было даже не мечтать о том, что Марта будет союзником. Вооружённый нейтралитет тоже хорош только до определённых пределов.

Ровно до тех, пока сохраняется хотя бы видимость того, что ситуацию можно разрешить малой кровью или дипломатией.

А вот как эта дама себя поведёт, когда спокойная и не доставляющая проблем пленница вдруг начнёт эти проблемы доставлять? Вопро-о-ос. Но вопрос интересный.

Интуиция подсказывала Эми, что что-то с этой дамой не так. Что? Нужно было выяснить. Но не сейчас.

Вначале нужно дождаться еды, а уже потом, в то время, когда по идее нужно начинать готовить, стоит отправиться в кухонную зону. Если Марта там, спросить, не нужно ли помочь. Если не там, в принципе осмотреться.

Включена ли бытовая сеть на кухне? Если да – постоянно или нет? Если включена, можно ли получить доступ к терминалу? Если выключена, то это ещё один повод предположить, что бытовая сеть была выключена до прибытия Эми на базу. И, соответственно, Марта включить её не может. Ни она сама, ни Пётр Андреевич. Или кто-то из них может, но по какой-то причине не хочет этого сделать?

Количество потенциальных причин было столь велико, что говорить о чем-то конкретном без дополнительного расследования, не приходилось. Но если была причина, то её можно было выяснить, вычислить, вызнать. Да на худой конец эмпирически предположить!

Но, что ни говори, с этим можно было работать. С этим можно было что-то сделать.

Как минимум, попытаться.

Данные были логичны, последовательны, понятны. С точки зрения логики, аналитики, они укладывались в схему, в систему, в последовательность, наконец!

И всё бы ничего, но… тут был очень тонкий момент. Совравший в одном, есть ли ему вера в другом?

Эми не знала, кто на самом деле говорил правду о том, что собой представляют эти самые станции. Победители любят переписывать историю. А история со станциями пришлась на непростые времена, там могло само по себе случиться разное.

Проблема была в изначально названном количестве станций. Пётр Андреевич назвал шесть. Эми знала о пяти.

Но это между шестью и пятью кусками кофейного кекса маленькая разница. Но между пятью и шестью космическими станциями разная чудовищная, в тысячи жизней. Простите, но значение имеет…

А вот объяснения пока нет.

Вздохнув, Эми зябко поёжилась и вернулась в читальную зону. Она никуда не спешит, она никуда не опаздывает, она ничего не теряет. Как ни смешно прозвучит, но находясь космически далеко от дома, она сейчас в исключительной безопасности от тех, кто хотел бы добраться до её головы.

Вот только выбравшись из одних проблем, не угадила ли она прямиком в другие? … На этот вопрос ответа Эми не знала…

Глава 19. Ищут с собаками, ищет полиция...

Когда-то Змей искренне считал, что ничего общего у него с малышкой с оленьими глазами быть не может. И не будет. Никогда. Ни за что. Ни в коем случае.

Он взрослый благоразумный мужчина, осознающий всю степень собственного падения и отсутствия раскаяния по этому поводу. Циничный равнодушный. Убийца.

И она - малышка, которую кто-то, безусловно, должен носить на руках. И этот кто-то определённо не он.

Он искренне считал, что вот это юное, эфемерное создание таким и останется.

Повзрослеет, безусловно, ничто не остаётся застывшим во времени. Но... уйдёт юность, а вместе с ней выветрится из головы непрошибаемая уверенность в том, что всё будет хорошо.

Змей прекрасно знал, что он - неподходящая компания для столь светлой девочки.

Кто-нибудь другой - возможно, но не он. Нечего ему рядом делать.

Пусть с малышкой возится... да кто угодно! Хоть сам Котик! Только не надо это чудо-чудовищное вешать на шею Змею!

Время показало то, что мужчина не ожидал, не понимал, не догадывался. Он, искренне считающий, что не просто закрыл своё сердце, а оставил его в родной стране, вдруг осознал, что его взгляд сам по себе останавливается на юной прелестной девушке...

Это не было ни страстью, ни любовью. Ни интересом, пожалуй, поначалу.

Всё началось с удивления.

Змеиным чутьём мужчина ощущал, что вот это чудесное видение - шкатулка с двойным дном. Так же, как и все, он видел и платьишки, обилие белого и розового, милые улыбочки и невинный взгляд. Но где-то в глубине, где-то в невинности всего этого видения, пряталось то, чему он не мог с ходу подобрать правильных слов.

Видение было соткано из обмана. Не лживо, опять же, нет. Просто искусно и талантливо увёртливо. Дипломатично обманчиво. Прекрасное видение не настаивало на своём обмане, опять же, нет. Оно просто позволяло обмануться, ведь окружающие сами этого хотели.

Змей обманываться не хотел. Но, тем не менее, сам попадал в мягкие сети этого скользкого чувства. Своего собственного чувства! Он нисколько не был заинтересован в детях. Ни разу. Нет. Ни в коем разе.

Потому и держался подальше. Расчётливо. Изощрённо. Аккуратно.

Не помогало.

Ему не помогало!

Сия юная, бесконечно прекрасная вредина по-прежнему стояла на своём! Вынь, да положи ей Змея. Змей не хотел падать к её ногам. Никакой любви. Любовь – это слабость. Никаких отношений. Отношения – это угроза. Это идеальный крючок для шантажа.

Он готов был сопротивляться. Ей. Не рассчитал только одного. Из прекрасного бутончика распустился не медовый колокольчик, а цветок хрустальный, шипастый, агрессивный, обманчивый. Змей не был готов к тому, что так чудовищно неотвратимо падёт сам. К её ногам. К своим чувствам.

Он не упрекал себя: случилось и случилось.

Он не упрекал её – свою беду, своё горе, свою печаль. Свою самую главную тайну. Да. Она была сильна. Невероятно сильная умная девочка, с потрясающей звериной интуицией. Она улавливала опасность тогда, когда не было для этого ни одного разумного повода. Да только это не отменяло факта того, что она девушка. Юная девушка с достаточно хрупким телосложением. Да, гибкая, да, тренированная. Да, в честном бою… у неё много шансов. Но где честная драка, а где убийцы? Вот то-то же.

Змей ненавидел себя за то, насколько эта девчушка стала для него важной. Насколько большое место она заняла во всём: в его жизни, в его работе, в его душе, в сердце, которому он запретил давным-давно любить.

Юный наивный Рюичи, безусловно, был прав. Тот, кого ты любишь – это сказочное средство давления. Это потрясающий способ шантажа и террора. Но чему научили Змея в русском патруле очень быстро – так это тому, что «кто к нам с чем, тот от нас тем и того». Придут качать права с оглоблей, вот эту оглоблю по прямому … назначению… против качающих пускать можно смело. С полным на то правом.

Когда Змей понял, насколько он встрял, у него ушло всего несколько месяцев на то, чтобы до самого последнего идиота дошло, что если кто-то тронет «прелесть чешуйчатого урода» не жить никому: ни тому, кто напал, ни его близким, ни его семье, ни его друзьям – ни-ко-му! Даже последняя крыса на чердаке, и та сдохнет в муках.

Кто-то посмеялся, как такое возможно? Кто-то закономерно не поверил.

Что ж… Уже через пару недель было очевидно всем и каждому – Змей своё слово держит. И если нет твёрдой уверенности в том, что получится сбежать самому и увести за собой всех самых дорогих, ценных и близких, к прелести этого неадекватного типа лучше не приближаться. А потом добавились другие. Кто защищал по той или иной причине мисс Эммануэль Лонштейн. Умение Эми заводить друзей и врагов – в равной степени и восхищало Змея, и пугало, и злило.

Юный наивный Рюичи был прав, закрывая своё сердце на замки, пряча его под высокие горы, где никто не найдёт, никто не отыщет.

Не прав он был в другом. Что только из-за шантажа и террора нужно беречь своё сердце от любви.

Нет. Любовь сама зашла, угнездилась, потопталась в его душе стройными ножками, обутыми в ролики класса «агрессив», и решила, что не уйдёт.

Наивный Рюичи не знал, КАК больно и как страшно, когда это чудо с крылышками, куда-то исчезает, куда-то попадает, пропадает, а ты ничего не можешь сделать. Даже отыскать.

Змей десятки раз себе обещал, что больше никогда ни за что её не отпустит, не позволит встрять в неприятности! Закроет её… Спрячет ото всего и вся в золотой клетке, с мягким зелёным бархатом и шёлком, тёплым вишнёвым деревом и белым мехом. Он бы сделал для неё всё… Но раз за разом запирал свои мысли и свои речи на замок, не давая себе сломать её крылья.

Он мог сделать столь невообразимо много… Но единственно возможным, единственно правильным решением, что сделать для неё, было – не ломать её, не перекраивать под себя, под своё спокойствие, свою безопасность.

Естественно, ему хотелось именно этого! Чтобы она сидела дома, варила кофе, пекла хлеб, занималась уютом, предпочла свою науку и студентов. Но этого хотел ОН. Её мечты были иными. И важно было не то, что он не мог их сломать, мог как раз. Важно было то, что он позволял ей лететь, разве что поддерживал тогда, когда ей это было нужно.

Но вот в такие моменты, когда он понимал, что его малышка в очередной раз где-то… и вполне может быть в беде, он думал, так ли правильно он поступил? Может быть, плевать на чувства, на её мечты? Пусть бы сидела со своей наукой!

И с ужасом для себя самого понимал, что нет, не сидела бы. Не осталась бы у него на руках и выцветшая оболочка. Он бы похоронил её, сгоревшую, не желающую жить… И ушёл бы сам, чтобы хотя бы там, за чертой смерти, сказать ей то, что никак не получалось сказать в реальности. То, что было таким важным и таким неважным одновременно.

Важным, потому что он хотел, чтобы она знала.

А неважным, потому что говори, не говори – а чувств это не изменит.

Вздохнув, Змей отложил в сторону электронные папки, устало потёр глаза. Четыре утра?

Что ж, можно поспать до восьми часов. В восемь пятнадцать будет планёрка. На планёрке будет… много чего будет. В том числе и обсуждение официальных розыскных мероприятий капитана Эммануэль Лонштейн.

Вначале тех, которые совсем официальные, чтобы пустить пыль в глаза военным, которые готовы были землю рыть носом, лишь бы только найти. Эти Змея интересовали мало.

Вторая часть планёрки была чуть ближе к действительности. Те немногие избранные, кто действительно знал, что капитан Лонштейн до этого была на связи и после этого пропала, начали своё расследование. Змей напрасно гнал от себя мысль, что ничего хорошего от этих людей он не услышит. Если что Эммануэль Лонштейн и умела поистине виртуозно – так это вляпываться в большие, очень большие и крайне большие неприятности.

Потом ещё одна планёрка – уже общая, начальственная. Там предстояло так же выступить в двух актах. Вначале пустить пыль в глаза, затем раскрыть, как реально обстоят дела.

Котика подобное словоблудие злило, Змея – забавляло. Пока Котик злился и пытался взять себя в руки, Змей в подобных обстоятельствах со змеиной усмешечкой напоминал, что они не подчинённые, они партнёры, … как минимум. Многозначительные фразы и затаённая насмешка в глубине глаз этого пресмыкающегося нешуточно бесили военное начальство.

Но да, был такой грешок. Они не нужны были русскому патрулю, это патруль был нужен военным. Несмотря на то, что в структуре власти и подчинения, находились они на одном уровне, из-за меньшего уровня формализации и бюрократизации, в русском патруле дела обстояли в разы приятнее, в разы быстрее. И в разы качественнее. Это объясняло, например, и почему отдел зачистки был в прерогативе не военной неповоротливой машины, а динамичного и быстрого патруля.

А ещё это объясняло, почему некоторые щекотливые вопросы, чаще решали на стороне патруля.

Военные очень не любили за это патруль. Патруль платил «взаимностью».

Тот, кому пришло в голову однажды это разделение, был однозначно политически мудрым человеком. Политика штука такая, неприятная сама по себе. А в вопросах подчиняемости кому-то кого-то… и подавно.

Но, как и у любой палки о двух концах, в этих вопросах есть свои сложности и есть свои приятные стороны.

Например, аккуратно (совсем невинно покачивая погремушкой на хвосте, по словам Эми) поставить на ключевые позиции СВОИХ людей. Обязанных, незаметных, неприметных, послушных.

У Змея был широкий арсенал возможностей, в том числе откровенно нелегальных. Но не пойман за руку, а значит и не бит.

Змей просто был достаточно любезен, чтобы не бить других и не вынуждать их откровенно прогибаться. Он называл эти отношения «деловыми, взаимовыгодными» и честно придерживался этой политике, пока его … деловые партнёры выполняли ту роль, которую от них ждали.

Если это кого-то не устраивало, что поделать, Змей не держал. И, откровенно говоря, это было самым худшим из того, что могло случиться с его бизнес-партнёром.

День тянулся и тянулся.

Змей занимался делами, и по его спокойному лицу невозможно было даже предположить, что с каждым часом он мрачнеет всё больше и больше…

То, во что верить не хотелось, становилось всё отчётливее, неизбежнее, очевиднее.

Эми пропала.

Да, безусловно, десятки раз Змей верил в неё.

Но не бояться за ту, у которой было его сердце целиком… он не мог.

Он знал хорошо, что ровно в полночь, не получив от него подтверждение того, что исчезновение Эммануэль Лонштейн является частью операции под прикрытием, начнёт работу не один десяток человек.

Он знал это отлично.

Но…

Ещё никогда не было так стыло в груди.

Ещё никогда так не ныло сердце.

Он бы хотел ошибиться. Всё бы за это отдал. Но…

Змею не нужно было говорить, что шанс на его ошибку уменьшается с каждым часом. С каждой минутой…

Ночь он провёл без сна, изучая информацию, которая пошла вначале тоненьким ручейком, потом потоком.

А утром раздался звонок.

- Леонид Александрович, - даже не взглянул он на вызывающего. – Есть информация?

- К моему стыду ничего действительно… обнадёживающего. У тебя?

- Работают, - негромко ответил Змей. – Но… как сквозь землю…

- Как сквозь землю, - отозвался эхом профессор Борисов, чья правнучка бесследно исчезла. – Я к Вере… обратился, - с трудом сказал он.

Змей, только-только наливший себе кофе в кружку, расплескал на себя обжигающий, чёрный как смоль напиток.

- Что?!

Леонид Александрович горестно и болезненно хохотнул.

- Ты знаешь.

- Знаю… Мне Эми… - Змей прокашлялся, - рассказывала… в двух словах. Но даже этого хватило… Я… просто.

- Да, - Леонид Александрович кивнул, даром, что собеседник не мог его видеть, устало опускаясь в кресло. – Да…

Вера…

Змей мало знал о том, что собой представляет семья Борисовых. Знал только, что очень немноголюдная. Знал, что не всё там легко и просто…

Знал, что мужская часть периодически отличалась… в плохую сторону с отношениями, теряя самых любимых и дорогих. Женщины в роду, впрочем, были ничуть не лучше в этом смысле. Верочка была исключением.

Среди своей семьи однолюбов, Вера отличалась полигамностью и эпатажностью. Любила адреналин, светскую жизнь, роскошь, иногда чрезмерную. Крайне не любила Вера семью, науку, военную дисциплину и всё, что было с этим связано. Выскочив замуж за французского аристократа, по её собственному же определению «подороже продав красоту и юность», она поменяла фамилию и образ жизни, стала светской красавицей, аристократкой. Её обожали в самых разных кругах с той же силой, с которой не любили в семье.

Особенно ярился Леонид Александрович.

Рождение правнучки примирило его с образом жизни Веры. Но до конца ни он ей не простил этого выбора, ни она не простила ему того, как яростно он требовал от неё «остепениться» и «быть умницей».

И вдруг добровольное обращение к ней за помощью? …

С точки зрения Эми во всём этом было одно весёлое обстоятельство. Вера, несмотря на свою полигамность и любовников, замуж второй раз так и не вышла. И дни свои коротала будучи главой нескольких фондов, которые занимались поддержкой талантливых молодых учёных.

«От судьбы не убежишь», - философски вздыхала Вера. – «Но ты – лисица-хитрица, откуда ты всё знаешь?!»

Эми улыбалась и молчала.

Вера вздыхала ещё тяжелее и в очередной раз махала рукой, повторяя вслед за племянницей:

«От судьбы не убежишь».

- Когда ждать результаты? – тихо спросил Змей.

- Суток через трое, не раньше.

- И на что больше ставите, Леонид Александрович?

- На то, что это не наш случай, - с тяжёлым вздохом признался профессор Борисов. – Моя правнучка хороша. Она – гениальный практик. Но в тайную подводную лабораторию… ищут обычно всё же теоретиков.

- А она практик.

- Она – практик.

Мужчины помолчали.

- Значит, я ищу дальше, - негромко сказал Змей. – Леонид Александрович, вы же знаете, я найду. Где бы она ни была. На дне моря, в небесах, за их пределами. Найду и верну обратно.

Прадед Эми тяжело вздохнул:

- Найдёшь… и делай с ней всё, что захочешь! Балбеска малолетняя! Знает же, как за неё переживает… и ни одну бочку пройти не может!

Рюичи хохотнул:

- Я сделаю с ней страшное, Леонид Александрович, я на ней женюсь.

- А если она не согласится?

- Я спрашивать не буду. Просто поставлю перед фактом. Что она, в очередной раз, попала в неприятности, и теперь, как и полагается во всех правильных… сказках, я могу делать с ней всё, что захочу.

Профессор хмыкнул:

- Она же попытается сбежать.

- Дельная мысль. Подумаю о том, как этого не допустить, спасибо.

- Она будет ОЧЕНЬ сопротивляться, Рюичи!

- Счастливая новобрачная супруга? Очень сопротивляться? Нет. Это будет не в моих интересах.

- А если… - тихо спросил старик. – Она… не найдётся?

- Я умру. И приведу её обратно, где бы она ни была.

- Плохая идея, Рюичи. Она не сможет жить без тебя.

Змей задумался и… не стал спорить. Потёр нервно щеку. Мелко дергался нерв. Неприятно. Доставуче.

Он ощущал себя уставшим до бесконечности.

Но вместе с тем – азарт охоты впервые за долгое время чуть подогрел его «драконью холодную кровь».

- Я верну её, Леонид Александрович. Верну. И нам, и в патруль. Никуда она не денется. Не сбежит. Даже если захочет.

- Спасибо тебе. И… береги себя.

- Вы тоже, Леонид Александрович. Вряд ли Эми одобрит, если из-за того, что она отправилась в незапланированный отпуск, мы тут… места себе не находили.

- Да… Ты прав, - профессор Борисов взял себя в руки. – У меня тоже есть у кого спросить. Вдруг что-то узнаю.

- Да. Спасибо.

- Тебе спасибо.

Разговор закончился. Змей посидел в кресле, задумчиво глядя на отчёты.

Что ж…

Единственное, что на текущий момент он мог сказать, что лёгкая кавалерия и артиллерия не помогла.

Теперь предстояло дождаться, когда из-за горизонта подтянутся тяжёлое вооружение.

Если не помогут и они, у Змея были и ещё более опасные и тяжеловесные помощники.

Проблема была только одна: в обычной жизни их применение – это как из лазерного импульсатора по воробьям.

А вот если их применение будет оправдано… Что ж, одним замужеством мисс Эммануэль Лонштейн не отделается…

Позволив себе мрачную усмешку, Змей вернулся к делам. Дел было много. Например, составить весь пакет документов на нового члена русского патруля, Леду Варгу. С многоуважаемого аудитора были сняты все обвинения в государственной измене, но вы же знаете пункт семь вашего договора о приёме на работу? Белоснежная репутация, да… Мы, конечно, понимаем, но…

Начальство, оказавшееся между молотом и наковальней, лебезило перед Варгой, но стояло на своём: вернуться в аудиторский корпус она сможет не раньше, чем через тридцать шесть месяцев, когда закончится вся длительная внутренняя проверка. Но если она хочет… то, конечно… Леда плюнула и написала заявление об увольнении сама, даже без отработки. Вывалила на начальство не структурированную информацию, добытую в Меко-12, и ушла, чеканя шаг. Аккурат к Змею.

Тот похохотал, посетовал, что Эми его убьёт, и решительным росчерком подписал заявление о приёме на работу.

Леда начала принимать дела, Серхио радостно поил её кофе, угощал пирожными и радовался тому, что они работают отныне вместе. Мало-помалу из глаз Леды ушёл стылый лёд, и она даже начала через силу улыбаться.

У Змея отчёты продолжали накапливаться, как снежный ком. Но пока в каждом следующем повторялась только одна фраза: «Полезной информацией не располагаю».

Змей ждал. Выжидал.

И дождался.

Телефонный звонок раздался уже поздним вечером, когда Змей, закинув ноги на стол, сидел с чашкой кофе и бутербродами. Запоздавший завтрак, так сказать…

- Сидишь? – спросила женщина с тяжёлым вздохом.

- Сижу, - согласился Змей весело.

- На сухомятке?

- И на ней тоже.

- Она оторвёт тебе голову.

- Если сама выберется из той беды, куда угодила, то да, оторвёт.

- А если не выберется – оторвёшь ты?

- Я пока над этим думаю.

- Думай положительно? И у меня будет повод её у тебя увести.

Змей хохотнул:

- Не надоело ещё, Анют?

- Ты слишком пресно сейчас реагируешь, а её это вообще не задевало… Придётся придумать что-нибудь ещё.

- У тебя фантазия весёлая, придумаешь. … Ты знаешь, что с ней случилось, Ань?

- Нет. И я тебе больше того скажу, никто не знает. Но… у меня есть информация. Вряд ли она будет полезна, потому что всё это время нам вешали лапшу на уши. Но стало это понятно только сейчас… Когда начали сводить концы воедино. Готов послушать?

- Всегда готов. Встретимся в нашем баре?

- Нет. Не хочу, чтобы меня видели. Давай в том месте, в котором обычно на троих?

Взгляд Змея чуть потяжелел.

На троих?

На троих они встречались трижды. Первый раз, когда Эми знакомила его с Пантерой, под очень весёлой историей, и случилось это в тюрьме. Второй раз они встретились в церкви, когда Пантера передала им очень важную информацию. Третий раз – в океанариуме.

И это место было единственным «обычным» среди всех.

Слова Пантеры можно было трактовать однозначно и несколько в другом ключе, не том, который можно было воспринять, если кто-то подслушает. Это обычное дело, обычный разговор, обычная встреча.

Таким образом, собеседница доводила до Змея, что она придёт не одна, а с «хвостом». И цели хвоста она не знает, а потому и рассказать не может. Но не исключает, что её попытаются убить.

- Что ни говори, а местечко там шумноватое, - пробормотал Змей. – Зато кофе они варят отменный. Увидимся там. В обычное время.

- Увидимся, - ровно сказала Пантера.

Змей положил трубку, задумчиво постучал пальцами по столу.

Итак.

У Пантеры есть информация, за ней «хвост», который она не может объяснить. С одной стороны, это может быть тоже связано с Эми, с другой стороны это может быть связано с другими делами.

Если вопрос в Эми, то это след.

Если нет – то это всё бессмысленно.

Бессмысленности не хотелось.

Но то, что это будет След Змей не верил.

Не в этот раз.

Через пару часов, в семь часов вечера, в океанариуме он взял ладошку Пантеры и поднёс к губам.

- Всё хорошеешь, Анна.

- Спасибо, Первый. А ты - не меняешься. Заклинание что ли это какое?

- Ага, - хохотнул Змей. - Драконья вечная молодость называется. Пройдём?

- Пошли в акулий сектор? Там таких новых акул подвезли!

- Пойдём.

За тихим разговором они прошли к акульему сектору. За разговором ни о чём погуляли по океанариуму, потом тихо разошлись.

Вся информация, собранная Пантерой, была записана на маленький голографический носитель и передана мужчине при первом же соприкосновении их рук.

Устроившись вечером в своём защищённом кабинете в русском патруле, Змей запустил запись.

«Доброй ночи.

Зная тебя, Первый, ты сразу же, как только мы разойдёмся, запустишь запись. Значит это будет ночь.

Рассказ будет длинным, но я постараюсь покороче.

Её звали Рысь. Ту, которая основала кошачью группировку. Того, кто пришёл почти вслед за ней и влюбился до беспамятства, изначально звали Ирбис. Чувствуешь созвучие?

Она создала группировку, но одновременно с этим она работала под прикрытием. И когда пришло время Эми вытащила её из всего этого... дерьма и вернула домой: в военный сектор.

От своего имени Раиса ей пришлось отказаться примерно в то время, когда она стала Рысью.

Но Эми постаралась подобрать что-то созвучное, и она стала Алисой, заманивающей простаков в нору.

Ирбиса переименовали в Рысь, и он занялся кошачьей группировкой.

Тот, из-за кого пришлось выводить Рысь-Алису из игры, оказался предателем... И там была своя грязная история, в которую я, признаться, не лезла. Хотя, может быть, и зря. Сейчас сказать всё равно нельзя.

Какое-то время всё было обычно и обыденно. Кошачья группировка работала именно в том распорядке, в котором работала до этого.

А потом случилось... это.

На Рысь-Евгения и отныне именно его я буду подозревать, когда говорю Рысь, вышел контакт. Договор был возмутительно и восхитительно прост.

Кошачья группировка ходит по острию ножа. Но чтобы оказаться в безопасности, нужно было иметь базу там, куда ... не дотянутся алчные ручишки даже самых лучших патрулей.

Контакт предложил: «Я вам базу в таком месте, где вас не достанет вообще никто. Вы - будете выполнять на меня непыльную работёнку. Но отказаться от её выполнения, вы не имеет права. Никогда. Пока я жив. Пока живы члены вашей группировки».

Звучало фантастично, но Рысь подумал и согласился.

Так кошачья группировка получила контракт на утечку мозгов. В самую лучшую лабораторию. Из возможных. Располагающуюся, - Пантера в записи мерзковато усмехнулась, - в космосе».

Змей остановил запись, отошёл от стола, забрал приготовившийся кофе. Размялся в зале, сходил в душ, спрыгнул до ближайшего ресторана, работающего круглосуточно, поел и вернулся.

Всё это время он думал, думал, думал. У него была информация, в том числе и о том, о чём сейчас говорила Пантера.

Самая лучшая научная лаборатория, которая занималась делами, которые касались ВСЕЙ Земли в глобальном смысле, существовала. Туда приглашались только лучшие учёные, гении в своём деле, теоретики от бога.

Но не практики. Практики в этой лаборатории были откровенно бесполезны.

Они не могли привнести в науку именно науку.

Практики были полезны на своём месте.

В этой лаборатории разговор шёл на юнионе - международном языке, который в степени достаточной, чтобы общаться на бытовом уровне, знал каждый человек, отучившийся в средней школе.

И была только одна проблема.

Змей знал, где располагается эта лаборатория. Совсем не в космосе. Она располагается на дне океана.

Снова запущенная запись началась с того, что сама Пантера отсалютовала кружкой с кофе.

«Ты многое знаешь, Первый. Слишком многое, я бы сказала. Уверена, ты отлично знаешь, где находится Земная лаборатория. Точно не в космосе.

Но точно так же, кадры, которые захватывала и препровождала на орбиту кошачья группировка, отправлялись в космос. И точно не на орбиту Земли или Луны.

К сожалению, Рысь не знает, на кого он работает. Никто в кошачьей группировке никогда не видел заказчика.

Более того, никто не знает, КАК заказчику переправляют живой товар.

Похищенного, назовём вещи своими именами, погружали в спасательную космическую станцию и направленным выстрелом эвакуационной пушки отправляли по координатам. Каждый раз - разным.

Затем приходило сообщение о том, что посылка успешно доставлена.

И... всё.

Прежде чем ты скажешь, что можно связаться с заказчиком, я озвучу это сама. Нельзя. Нет обратной связи. Каждый раз это был его вызов, каждый раз - с разных координат.

У кошачьей группировки попросту нет ничего, что могло бы привести к заказчику.

И есть кое-что ещё, Первый. И это кое-что, уж прости, тебе совершенно не понравится.

У кошачьей группы с самого начала был список, по которому они работали. Сначала список казался бесконечным, столько имён. Но... в последние года полтора список начал решительно и кардинально укорачиваться. В тот момент, когда Эми направилась в Меко 12... в этом списке было всего две фамилии. Фамилия профессора Дашко. И фамилия профессора Борисовой. Её фамилия.

Как ты знаешь, профессора Дашко кошачья группировка не получила. А Эми переправили привычным маршрутом. Сообщение о том, что посылка пришла, было получено. А потом было получено ещё одно сообщение, что на этом контракт с кошачьей группировкой разрывается в одностороннем порядке. Заказчику было очень приятно поработать с такими наёмниками, которые умеют делать своё дело чётко и качественно, но на этом контракт закрыт. Сумма неустойки выплачена на счета группы. Хорошего космического дня».

Ручка кружки осталась в пальцах Змея. Слегка озадаченно на неё посмотрев, мужчина выбросил её в мусорное ведро, туда, где уже были четыре её товарки, задумчиво взялся за осиротевшую кружку, делая глоток.

Итак. Та информация, которую передала Пантера, делала это дело практически безнадёжным.

У всего человечества не было способа найти человека в космосе.

У всего человечества не было способа использовать в космосе джамп.

Можно было даже не надеяться на то, что в одном из двух вопросов Змей будет первопроходцем.

Увы, это не про него. Его сила была в другом. Совсем, совсем, совсем в другом.

Но это не значило, что нужно было сдаваться и опускать руки.

Это значило, что пришло время тяжёлой артиллерии.

Допив кофе, показавшийся безвкусным, Змей снял трубку и набрал номер, цифры которого были записаны только у него в голове.

А когда ему ответили, сказал только одно:

- Она пропала.

И на том конце его отлично поняли...

Глава 20. Детские голоса

Расхаживая по «своей» комнате, Эми мурлыкала себе под нос старинную французскую балладу. Голос у неё был … и на этом можно поставить точку, но звучание прекрасных слов успокаивало её саму. Дни текли неспешно, картина не спешила меняться.

Пётр Андреевич больше не призывал Эми к себе, а ей чудовищно не хватало информации.

С Мартой сложился вооружённый паритет. Она делала вид, что «не замечает» некоторых прогулок Эми по базе. Эми в ответ точно так же не посещала некоторые «открытые» для посещения места. Лишь однажды, пользуясь тончайшим люфтом, она заглянула в учёный сектор. Люди там выглядели… получше. Они явно начали питаться нормально, опять. Но точно так же, хорошо было заметно, что отчаяние патокой висит в воздухе. В учёном корпусе было что-то неладно. Но что?

Это было не той задачей, которую для себя поставила Эми.

Сначала было нужно разобраться с вопросом, куда более важным. Марта. Пётр Андреевич и эта станция. Чем больше Эми изучала её, тем больше вопросов поднималось. Намертво заблокированная сеть была не единственной настораживающей историей. Ещё были теплицы, которые работали в полноги. Ещё были системы очистки, которые работали почему-то на полную мощность. Были системы воздухоподачи, которые были вообще выключены, как будто больше всего Марта боялась именно воздуха. Были отключённые системы эмулирования земного притяжения на большей части корабля.

И была Марта, которая заведовала всем этим. Только как-то очень странно. Больше всего она напоминала надсмотрщика, который существует сам по себе. И охраняет не пленника, пленник сам сидит спокойно в камере, по своей воле отбывая заключение. Нет. Надсмотрщик охранял как раз-таки камеру. Чтобы пленник там не закрылся.

Пришедший в голову образ был слегка безумным. Впрочем, как и сама ситуация вокруг. А ещё натолкнул на другую мысль. Несколько более интересную и более близкую к возможной реальности. Пат. Каждая из сторон имеет что-то на другую. И ни одна без другой не может.

Могла ли Эми на это повлиять? Безусловно, нет. Нужна была информация.

Информация скрывалась в заблокированной сети.

Чтобы добраться до сети, нужны были три вещи:

Время. То есть нужно было, чтобы Марта куда-то делась.

Корневой терминал. Не капитанский, а именно корневой. То есть тот терминал в сети, сигнал которого повторяют остальные терминалы.

И кодовое слово.

У Эми были подсказки. Были мысли, были даже предположения, и какое слово может быть ключом. И где располагается терминал.

Не было самого главного – времени без надзора Марты.

О, конечно же, можно было пойти на открытую конфронтацию. Можно было бы даже вывести женщину из строя! Но это было неразумным ходом. Эми была тренированным оперативником. Марта – обычной женщиной.

Но если сама Эми была на станции всего лишь гостем, то Марта здесь была пусть и не хозяйкой, но явно успела узнать гораздо больше. От яда в еду никакой талант не спасёт. И тайну трёх минут в космосе девушка тоже не смогла бы реализовать. Нужно было что-то ещё.

Был и ещё один важный момент. Эми не знала до сих пор, что заставляет Марту двигаться. Какие у неё причины. Чего она хочет, чего боится.

Глупость сделать легко. Сложно глупость не сделать.

Нужно было выжидать. И гостья четвёртой станции выжидала. Читала. Иногда изучала станцию. Снова выжидала.

Не пыталась найти общий язык с Мартой, женщина ненавидела её истово и слегка даже пугала накалом этого чувства.

Эми сосредоточилась на том, что у неё получалось лучше всего – на поиске информации. И на сведении её воедино. Она не могла открыто сводить информацию, а держать в голове всё узнанное было сложно. Нельзя было найденные ключи где-то писать в открытом месте. Но и дробить информацию и прятать её, как в шпионских романах, внутри страниц бумажных книг, было бы страшно. И Эми поступила по-другому. Она же учёный? Её же в этом качестве сюда доставили? В этом. Вот она и будет заниматься, пусть в библиотеке. Но совершенно открыто. На этом терминале.

То, что Марта лазила по её файлам, Эми знала. Как и то что, к сожалению, на другой терминал эти файлы Марта не перенесла. Если бы перенесла, возможно, было бы немного легче. Чуть-чуть. Потому что файлы были с двойным дном. Нет, не вирус, зачем. Всего лишь троян.

Но Марта была осторожна или очень плоха с компьютерами.

Эми не расстроилась особо. Это был лишь запасной план, один из.

Главное назначение всех этих документов было другое – сведение информации воедино. Шифр из формул и математики. И даже простейшая математическая модель, чтобы обсчитать вероятности тех или иных вариантов событий. Да, совсем не идеально работающий. Но идеальный здесь и не нужен был. Нужен был рабочий. Рабочий же наглядно демонстрировал, что Эми не хватает информации. Категорически не хватает. В составленной модели сияли лакуны размером с чёрную дыру, и они же нахально поглощали всё окружающее.

Нужно было понять хотя бы для начала, сколько было станций!

Почему-то девушка искренне считала, что это важно.

Но даже эта тайна оставалась пока за семью печатями.

Не только днём, но даже ночью вся эта информация будоражила капитана Лонштейн. Занимаясь в тренажёрном зале, передвигаясь по станции, Эми думала-думала-думала, анализировала, вычисляла, проверяла свои догадки и снова думала. Но пока ей казалось, что всё напрасно. Что проку от её размышлений не будет.

Но это было не так. Капитан Лонштейн не знала о том, что подобно акуле, кружащей вокруг добычи, она подбирается всё ближе к одной очень важной встрече и одной очень важной частице паззла.

Но раньше всё же случилось кое-что ещё.

Эми не знала, какой это был день, какая неделя, какой месяц. Она не могла даже толком сказать, сколько провела на станции времени. Иногда, когда она просыпалась, у неё складывалось ощущение, что она провела во сне не свои стандартные шесть-восемь часов, а больше. Немного больше. Или много.

Это просто был день, когда Марта была зла и металась фурией по станции.

Это был день, когда потихоньку улучшаемая математическая модель для расчёта вероятностей, абсолютно отказалась работать при расчёте обычной ситуации. А бэкап отказался восстанавливаться. То есть всё нужно было начинать заново.

Это был день, когда в корпусе учёных, Эми просто не увидела никого из людей. Она знала точно, что они там есть, нет, она себе ничего не придумала. На стене был экран мониторинга их состояния, и если очень специфически встать, можно было в отражениях его увидеть. Если верить этому экрану, все обитатели блока спали.

Это был день, когда девушка, бродя по станции, услышала плач. Женский, тихий и уже абсолютно безнадёжный. Так плачут люди, у которых не просто умирает последняя надежда, а те, кто сами, вот этими заскорузлыми руками, вот этой ржавой лопатой, сам же её и закопали…

А глубоко за полночь по внутренним часам на Эми снова накатил страх. Безотчётный. Животный. Пугающий. Страх, от которого хотелось забиться в угол комнаты, зажать уши руками и отчаянно скулить, чтобы заткнуть его. Страх был сильным, подавляющим. Чуждым.

Это был не страх психики, о нет. Это было что-то из базовых примитивных физиологических реакций. Проще говоря, это не было чувством Эми, её реакцией на происходящее. Это было что-то извне, что-то транслировало некий… сигнал, волну, передачу – что угодно, из-за чего организм воспринимал это … подобным образом.

Но осознание причины не избавляло Эми от последствий.

Вслед за страхом пришли лёгкие галлюцинации. Звук. Скрежет. Скрежет, от которого сводило зубы, от которого ныл позвоночник, превращаясь в вибрирующую струну. Звук, который напоминал фильмы-катастрофы, когда космическая станция разваливалась. В космосе-то. Где подобных звуков быть и не может. Но звук был. Или Эми он слышался.

Ни один, ни второй вариант нельзя было сбрасывать со счётов.

Вслед за звуком пришёл шум.

- Ты знаешь, что я знаю, я знаю, что ты знаешь, - напевал звонкий детский девичий голос. – Мы пленники заграды, не ищем мы награды. Я знаю, что ты знаешь. Ты знаешь, что я знаю, но в этих прятках страшных, осаленный – мертвец. Идёт по коридорам, ползёт по потолку. Заглядывает в комнаты, скребётся по утру. Поживу ищет голодно прокуренный мертвец! Заглядывает в комнаты, стучится и скребётся, и голодно упрашивает выйти поиграть! Раз, два, три, пять, я иду тебя искать!

«Пять?!» - оцепенение и страх слетели мигом. Не четыре! Пять. Ну, конечно же! Пять!

Нигде не было сказано, что станция «004» выступала, действительно, той самой четвёртой станцией, которая была мирной и обеспечивала жизнедеятельность остальных станций! Это было просто номером. Кодовым, если угодно. Но не порядковым!

И в раскладах Эми эта простая деталь неожиданно встала на место, разворачивая картину, которую она составила, под другим углом. Четвёртая станция сообщила о саботаже. Но что, если это была не станция «004»? Что если под третьей станцией, на которой было что-то не так, подразумевалась именно станция с инвентарным номером «004»?

С чего Эми соединила третью порядковую станцию и четвёртую инвентарную? Что ж. Отчасти это была интуиция. Отчасти – это были открыты в тех самых бумажных книгах. Открытки полные печали, смирения, тоски. Понимания того, что обратно уже никто никогда не вернётся. Не потому, что спасатели не придут. Нет.

Жители этой станции точно знали, что они никогда не вернутся обратно, гораздо раньше. Ещё даже до того, как спасатели не пришли.

Болезнь.

Если допустить, что болезнь пошла с этой станции, тогда… Тогда что?

Что-то это меняет?

Ни да, ни нет.

Эми потёрла лицо. Интересная задачка немного выбила страх из её лёгких. Но … воздух. Воздух? Воздух был странным. Слегка кислым. Нет, не словно в него что-то подмешали. Словно включились станции прочистки воздушных масс.

Ещё один момент приплюсовался к общей копилке.

А потом в дверь постучали.

Первая мысль была безотчётной и дурацкой: «бежать». Бежать со всех ног, кинуться, куда глаза глядят, прыгнуть в джампе и плевать на то, что текущая формула убьёт капитана Лонштейн. Просто бежать.

Заставить себя встать с кровати и двинуться к двери, Эми смогла… даже не столько на чистом упрямстве, сколько на вспоминании о Змее. Он бы пошёл. Ещё и посмеялся бы над напарницей. «Такая большая девочка, а веришь в сказки о привидениях?»

Нет. Капитан Лонштейн не верила в сказки о привидениях. Капитану это по должности было не положено.

А вот Эми…

В конце концов, должны же быть у хрупкой девушки свои маленькие тайны? У Эми они были. И она боялась. Почему? Ну… во-первых, потому что ролики – это всегда толпа. У толпы всегда есть наготове свои легенды. Во-вторых, потому что ролики – это подземка, а у подземки есть свои истории, которые можно объяснить рационально, но вот делать этого на деле не стоит. Чтобы свои не порвали на кусочки. Наконец, временной джамп не укладывался в физическую картину мира, но ведь существовал?! Так и здесь. Если какое-то явление не укладывается в вашу картину мира, может быть, это вы просто не всё знаете о мире, в котором живёте?

В общем, капитан Лонштейн боялась. Но к двери подошла и, подавив в себе детское желание спросить «кто там?», решительно её толкнула.

Пустота.

Чего стоило ожидать.

А потом на стене, на полу, на потолке – вспыхнули следы. Детские ручки, детские ножки пробежали в одну сторону, потом в другую. Снова в одну и снова в другую.

Досадным было только одно. Картина была слишком хороша, слишком симметрична и слишком … математически идеально. Расстояние между ладошками и ножками было выверено излишне идеально. Так никогда не пробежался бы настоящий ребёнок. Но так отработала бы простейшая математическая модель.

Свет вспыхнул. Погас.

Загорелся аварийный источник.

Наверное, в этом месте, здравомыслящий человек закрывался в своей комнате, чтобы до утра оттуда не выглядывать. Ни в коем разе.

Так бы поступил нормальный человек.

Относилась ли к ним капитан Лонштейн? … Э… оставим этот вопрос на рассмотрение потомкам.

Вернувшись в комнату, Эми схватила планшет с картой станции, прихватила жилет, накинула, застегнулась и выбежала в коридор. Страшная песенка удалялась, дальше и дальше. Девушка кинулась ей вдогонку. И упустила из вида.

От обиды топнула ногой и осмотрелась. Так… Библиотека налево. Если этот феномен имеет какую-то структуру и является искусственно созданным, значит, велика вероятность, что его цель загнать всех по местам. В библиотеке вряд ли кто-то может быть ночью. Особенно в свете того, что там блокировались двери и попасть внутрь до расписания было невозможно. Как и выбраться оттуда.

Теплицы? Нет. Тоже непохоже на правду. Третий вариант – жилые комнаты персонала. Проще говоря, там, где жила Марта.

И можно было прогуляться и туда… Но…

Охотничий инстинкт стих, уступая место оперативнику.

Да. Прогулка туда могла дать информацию, но с тем же успехом это могла быть и ловушка. Если по какой-то причине за происходящую мистификацию ответственна Марта, то Эми ей информацию о себе даст, как и повод для размышлений, а сама далеко не факт, что получит что-то. Так что… развернувшись, девушка припустила обратно в свою комнату. Следующий набор действий был отработан уже до автоматизма. Войти в систему, разорвать спусковой крючок зацикленных данных, забраться в кровать и постараться уснуть.

В какой-то мере у Эми это даже получилось. Она уснула, а проснулась, когда всё повторилось в обратную сторону. Теперь голос звучал не девичий, а мальчишеский. Чуть уставший голос.

- Рассвет не наступит, здесь царствует ночь, мертвец никого не поймал. Он тихо скребётся, но дверь заперта, все спят. Тишина, тишина. Здесь царство живых, их покой не тревожь, ползи себе дальше, ползи. Здесь царство живых… но живых мертвецов. Спасения здесь не найти…

Эми, приподняв голову над подушкой и дотянувшись до планшета, тут его и выронила. Мертвец и спасение? Сон и живые мертвецы?

Неужели зашифрованное послание? Но чьё? Зачем?

Разгадать саму по себе загадку, скрытую в этой детской песенке, было не сложно. Частичка ответа у Эми была с самого начала. Кто-то был оставлен на верную смерть, он должен был перезапустить криокапсулы. Это он – мертвец. Остальные просто спят. Они вроде и живые, но в то же время – мёртвые. Живые мертвецы.

Итак. Ещё деталь. Ещё немного полнее вся история.

Но… спать.

Натянув на голову подушку, Эми приказала себе спать. И уснула.

Третья детская песня разбудила её сильно после полудня. По часам станции. Но с самого первого дня попадания на неё, этим часам девушка не доверяла. Зевнув, она приподнялась на локте, прислушиваясь. Но слова были … с помехами? Настолько с помехами, что сон слетел мгновенно.

Нет! Это не песенка! Это был фрагмент какого-то сообщения, и доносился он совсем не из коридора, а из бытового терминала, стоящего в комнате. Включить запись на планшете, чуть скорректировать частоты на вход, проверить на частице, записать-воспроизвести… Бинго! Звук!

А потом Эми просто записывала всё подряд, всё, что звучало из терминала, от начала и до конца, расхаживая по комнате.

Марта не заходила, хотя пару раз девушка её слышала и даже видела. Чуть сгорбленную фигурку, проходящую по коридору, зажав уши. Вместо завтрака, обеда и ужина, были простые бутерброды, весьма кривовато нарезанные.

Эми не обратила внимания, хотя и под чай всё съела. Она ждала. Ждала. Ждала.

Когда накатил новый виток страха, а передача оборвалась, можно было сказать только одно. Что бы здесь ни происходило, оно точно создано человеком. Пока не очень было понятно только когда именно. Но…

Глубокой ночью по своим внутренним часам, Эми вставила в планшет наушники, забралась в кровать, накрыла голову подушкой (детская песенка опять тревожила коридор, и снова отпечатки ручек и ножек покрывали стены и потолок) и включила звук.

«Седьмое мая.

Меня зовут Рири. Мне девять лет.

Я никогда не видела неба. Мама говорит, что оно бывает разным, но обычно – голубое-голубое. Конечно, скорее всего, мама говорит правду. Это же мама. Но как небо может быть голубым? Оно чёрное.

Чёрное-чёрное.

И холодное.

Мама говорит, что я очень смелая девочка.

Когда я вырасту, я хочу быть как моя мама! Смелой-смелой. Мне все говорят, что она очень смелая. И я хочу быть такой же!»

«Привет!

Меня зовут Рири. Мне десять лет.

Над головой всё такое же чёрное небо. И ничего нет вокруг кроме неба. Но я видела картинки и фильмы и мультики. Там небо голубое. И есть земля. Неужели так бывает?

Мама говорит, что да.

Наверное, маме виднее. Я с ней не спорю.

Мама часто плачет последнее время. Говорит, что скоро я лягу спать. Но она со мной не ляжет. Я не понимаю почему. Другие взрослые прячут глаза. Почему? Я не понимаю.

Мне страшно».

«Привет. Меня зовут Рири. Мне одиннадцать лет.

Мама говорит, что я не понимаю, почему это так важно, потому что я родилась здесь. На этой… станции. Что значит станция, я не очень понимаю.

Но это забавно. У меня появились друзья. Друзья – это интересно. А ещё весело. Мы вместе учимся. А ещё играем. И читаем книги в библиотеке. Мама говорит, что записи, которые мы делаем раз в год на уроке «Капсулы времени» - это очень важно.

Мама странная!

И всё же почему то небо голубое, а наше – чёрное?»

«Привет!

Меня зовут Рири, мне двенадцать лет.

Мама смеётся и говорит, что мне семнадцать лет. Пять лет я спала в капсуле. Но ведь это не считается! Я спала! Так что всё честно. Мне двенадцать лет. Мне нравится мальчик. Он живёт в соседнем блоке.

Мы проснулись на пару месяцев, чтобы провести обслуживание капсул. Я бы хотела больше никогда-никогда не ложиться спать.

Интересно, а нельзя ли не ложиться спать?

Мама говорит, что нельзя, да и вредно это.

Можно сойти с ума? Разве можно с него сойти? А куда с него сходят?

На пять лет выбирают кого-то, кто остаётся на станции.

Мама говорит, что, когда мне было десять, мама оставалась дежурить. Поэтому, когда я проснулась, мне показалось, что мама постарела. Она была здесь. Она и ещё два человека. Всего трое.

Подать заявку на это нельзя. Можно только быть «выбранной». Но я ещё слишком маленькая для этого, и через пару месяцев мы снова ляжем спать. Интересно, насколько вырастут те апельсиновые деревья?»

«Меня зовут Рири, привет всем, кто меня слушает. Мне тринадцать лет. Сегодня мы проснулись после длинного сна. Но никто не говорит, сколько прошло лет. Это скрывают так отчаянно, как будто невозможно узнать.

Почему-то нет связи с другими станциями.

Никто никому ничего не говорит.

А ещё неизвестно, когда мы ляжем спать обратно.

Апельсиновые деревья почти не выросли. Но это не те деревья. На двух крайних я и Арис оставляли свои имена.

Я не видела Ариса ещё, хотя мы должны были проснуться вместе.

Хочу быстрее вырасти! Может быть я пойму, почему так часто плачет мама?»

«Привет всем! Меня зовут Рири.

Мне четырнадцать лет.

Я девочка на станции в космосе, которая влюблена в самого популярного мальчика.

С каждым днём на станции всё больше и больше людей.

И никто не знает, когда мы ляжем спать обратно.

Кажется, уже никогда. Что-то случилось с системой обслуживания и капсулы больше нельзя использовать.

Арис. Мне нравится мальчик, которого так зовут. Он очень смешной и забавный. Он популярный. А ещё очень умный и не любит глупых девочек. Поэтому я учусь, учусь и снова учусь. Никогда не знала, что учиться – это так интересно.

Что нам расскажут завтра?»

…Привет…

Привет…

И снова привет…

Детский голос взрослел, вместе с его обладательницей.

А перед Эми разворачивалась трагедия станции 004 и взрослеющей девушки Рири. С каждым годом всё отчётливее осознающей свои чувства, их безнадёжность и то, что станция медленно вымирает.

«Привет, меня зовут Рири. Мне восемнадцать.

Я люблю мальчика, который собирается завтра жениться на девочке-ровеснице. Им обоим по двадцать один. Я знаю, что ничего не могу с этим сделать (да и не хочу), но мне больно.

Я влюбилась в него, когда мне было двенадцать. И это было даже забавно, любить соседского мальчишку.

Когда мне было шестнадцать, он начал встречаться с другой девочкой, утверждая, что я важнее, но слишком маленькая.

Я не успела вырасти. А у них будет ребёнок.

Мне обидно. Мне больно.

А ещё – грустно.

Ведь мои исследования с учителем не успели всего немного. Мы смогли наладить и запустить снова систему погружения в криосон. Вот только в беременности ей пользоваться нельзя, и новоиспечённая счастливая супруга, естественно, сам Арис Борисов – её супруг! Даже не переживает, что они останутся на базе вдвоём. Будет кто-то третий. Лишний.

Будет и будет… Пойду к наставнику. Нам ещё нужно настроить систему подачи хладогента к установкам. И настроить систему безопасности».

«Привет, это снова я. Меня зовут Рири, мне всё ещё восемнадцать. И полчаса назад моё имя выпало на колесе прощания.

Это означает, что через двадцать четыре часа, когда запустятся установки, на всей станции останутся только трое неспящих. Я. Арис и его беременная супруга Луми.

Полагаю, мне жизненно необходима комната при лабораториях, помощник. И … терпение. Очень-очень-очень много терпения.

А, и надо будет переместить корневой терминал системы. Мне не нравится мысль, что эти двое будут о нём знать. Нет. Достаточно будет того, что о нём буду знать только я. А знаешь, неизвестный мне слушатель, который однажды может быть будет слушать эти записи, что самое страшное? Я всё ещё его люблю…»

…От тихой безнадёги в голосе незнакомой Рири, у Эми по спине прошёлся ледяной холодок. О, да. Она знала эту интонацию. Слышала её неоднократно. В своём собственном голосе. И видела безнадёгу эту в своих глазах, когда говорила о Змее.

Оказаться в закрытом помещении с настолько любимым человеком, понимая всю безнадёжность ситуации? … Почему так больно?! И нет, Эми совсем не плакала. Это просто … пылинка в глаза попала…

Глава 21. Ночь в пустоте

Успокоившись, насколько это было возможно из-за некоторого созвучия ситуаций (да и нервы немного не выдерживали), Эми снова включила запись.

Во-первых, узнать, чем всё закончилось для Рири. Во-вторых, узнать, зачем она оставила в принципе эту запись проигрываться на станции. Должна же была быть какая-то причина?

«Привет, меня зовут Рири...

Мне восемнадцать лет, и кто бы мог подумать, я дура.

Звучит сказочно, правда? Но ... так обстоят дела. Было бы даже смешно, если бы не было так обидно.

На станции тихо. Мы не пересекаемся ни с Арисом, ни с Луми.

Они занимаются своими делами. Я занимаюсь своими делами. У меня есть исследования, и на ближайшие семь лет (а ровно столько длится цикл абсолютно безопасного сна), у меня очень много дел.

Я не боюсь холода и одиночества.

Мне даже не страшно, что вокруг станции всегда ночь и пустота.

Мне не страшно, что, скорее всего, я умру, так никогда и не увидев голубого неба.

Нет. Меня пугает только то, насколько мы оторваны от ... реалий. Насколько мы эмоционально бедны. И зациклены на себе.

Я влюблена в человека, который выбрал не меня, просто потому, что ему было комфортнее думать, что он делает это ради меня. Выбирает другую. А ещё он так и не понял, что я его люблю. То есть все мои намеки, все мои влюблённые глаза, все мои ... улыбки, прихорашивания, невинные попытки флиртовать - он не понял вообще ни-че-го!

Откуда знаю? Подслушала разговор. Его и Луми.

Луми боялась, что Арис снова будет уделять внимание мне, на что он сказал, чтобы супруга об этом не переживала. Арис уже давно смирился с тем, что я слишком в науке. А разлюбил меня, когда встретил Луми.

На этом месте, стараясь не реветь от дурацкой обиды, я снимаю лапшу с ушей той шестнадцатилетней дуры, которая верила в то, что ей говорят...

Ладно. Возвращаясь к делу.

Состояние Ковчега достаточно плачевное. На то, чтобы поддерживать всё население в состояние криосна, нужны ресурсы. А они исчерпывают себя. Нужно что-то, что можно использовать, как альтернативу. А её нет.

Ресурсов хватит на два-три цикла криосна, а потом люди будут медленно умирать и наблюдать за этим.

Кстати, мы видели ещё две других станции. Но они не отозвались на призыв. Словно там нет никого, кто мог бы наблюдать за криосном. Если так... мне очень жаль. Потому что у этих капсул нет контура безопасности, и их обитатели никогда не проснутся. Они станут из спящих живыми мертвецами.

Возможно, будь у нас ... возможности, я бы предпочла состыковаться с какой-нибудь из тех станций. Проверить, есть ли там люди. И проверить, нельзя ли оттуда прихватить ресурсы. Но у меня впереди много лет. Когда буду только я и наука. У меня есть книги. У меня есть уже знания.

Возможно, я найду какое-нибудь решение.

К тому же, Арис тоже будет работать над чем-то.

Я не знаю, над чем.

Но, наверное, мне не очень интересно».

«Привет.

Меня зовут Рири, мне девятнадцать лет.

Только что на моих руках умерла молодая женщина. Я не желала ей зла. Я не хотела, чтобы она умирала. Но она умерла, а у меня на руках остался её ребёнок.

Мне очень страшно.

Я не знаю, что с ним делать!

Я не знаю, что с ним вообще можно сделать!

В конце концов, это маленький пищащий комочек! У меня никогда не было детей, я не читала книг на эту тему...

И что мне делать?!

Что я вообще могу сделать?!

Арис молча записал новорождённого как «Петра Арисовича» в книгу регистрации и ушёл. Я видела его пару часов назад, когда он пил. А сама сижу с ребёнком, и понимаю, что практически седею от ужаса.

Мне девятнадцать. Я осталась одна с мужчиной, который потерял жену. И его маленьким ребёнком.

Мне страшно».

«Привет, меня зовут Рири.

Мне всё ещё девятнадцать лет.

Я молодая мама.

Каким-то чудом мы с Арисом смогли собрать установку для новорождённых ещё из тех времён, когда ковчег только отправился в космос.

Уже легче. Уже проще.

Я плохо сплю.

Ребёнок почти постоянно плачет.

У меня мешки под глазами, в ушах шум. Я сплю стоя, сплю сидя.

Но возможно позже будет чуть полегче.

Арис молчит. Он помогает изо всех сил. Но я вижу, что он чувствует себя виноватым во всей этой ситуации.

Он предлагал кого-нибудь разбудить, но я не согласна. Мы не тестировали выход из криосна вне цикла.

Поэтому отложим этот вариант... до другого раза. Я справлюсь. У меня просто нет другого выбора».

«Привет.

Меня всё ещё зовут Рири.

Мне уже двадцать.

Я всё ещё молодая мама. И совсем не чужого ребёнка. Это мой сын. Мой ребёнок.

И мой мужчина.

Мы пьём по утрам вместе кофе. Потом пока сынишка возится в колыбели, вместе работаем над двумя крупными проектами.

Потом готовим вместе обед. Потом гуляем по теплицам.

И прогулка, и, что куда важнее, мы скрещиваем нативным путём некоторые деревья. Через пару лет увидим первые результаты.

Посмотрим, что будет дальше.

Пока я могу сказать, что Арис - оттаял. Он всё ещё переживает, что мы не смогли помочь Луми. Но больше не винит себя и сынишку. Нашего сынишку он просто любит. И любит меня.

Молодость слишком порывиста, мы натворили глупостей. И теперь платим за них. Но пока мы вместе.

Я его люблю.

Люблю сына.

Люблю науку.

Люблю космос и эту вечную ночь.

Но жаль, что я так и не увижу голубое небо Земли. Но если мы постараемся его смогут увидеть хотя бы наши потомки! Хотя бы потомки нашего сына... и нашей будущей дочери».

«Привет.

Это Рири. Мне двадцать четыре.

Я мама двух прекрасных детей, любимая супруга и соавтор двух важнейших исследований. Мы нашли способ, как можно наладить общение с другими станциями. Да, там есть жизнь!

И, самое главное, мы всё-таки разработали технологию новых энергоресурсов. Солярные паруса. Да, это будет непросто. И создать их, с учётом того, как жёстко мы ограничены в ресурсах. И развернуть их. И включить их. И переработать получаемый энергоресурс.

И... проблем много. Вопросов - ещё больше.

Но мы уже справились. Мы уже положили начало.

На следующий срок нас сменят, мы будем спать. Все вместе. Мы передадим технологию другим учёным, может быть, свежим взглядом, они уловят больше, чем мы? Смогут доработать, довести до идеала.

А затем спать уйдёт только половина экипажа. Вторая половина будет заниматься разработкой, созданием и налаживанием всего этого.

Я немного боюсь за сынишку. Ему тоже предстоит следующий цикл проспать.

Но ресурсы на следующий цикл ограничены, чтобы высвободить их для того, чтобы построить паруса... Так что, не спорю. Да и интуиция, звучит не очень убедительно».

Следующая запись неожиданно не была такой размеренной и счастливой. Не была полной надежд. Она была отчаянной, холодной и пустой.

…»Это Рири. Мне уже двадцать семь с половиной.

И я живой мертвец.

Как и очень многие на этой станции, кто проснулся, чтобы другие выжили.

Мои лёгкие разрываются от боли. Каждый вдох доставляет адское мучение. Меня бьёт кашель. Температура высока. А ничего из того, что у нас есть, не помогает. Я вижу образы. Слышу ... нечто. Слышу, как станция трещит, буквально раздираемая по швам.

Я умираю.

Мне страшно...

В моих венах течёт зараза, которую невозможно вывести...

Я знаю это совершенно точно. И точно так же знаю, что на нашей станции нет источника заразы. Она есть на всех других.

Кроме нашей. Потому что та самая новая технология солярных парусов оказалась очень удачной для выжигания заразы. Если развернуть её в обратную сторону.

Мы развернём... Уже практически развернули.

Мы попробуем спасти как можно больше людей.

И оставим в криосне того, кто сможет рассказать информацию другим. Он будет просыпаться. Потом засыпать снова.

Он будет много знать...

А ещё это человек, у которого есть иммунитет к этой заразе. Просто потому, что он попал в плен бесконечного обновления клеток. Он останется вечно ребёнком. И... сын, мне так жаль.

Прости нас.

Мы не знали...»

Запись прервалась отчаянным диким кашлем. Задыхающимся, страшным.

И стихла окончательно.

Последняя включилась неожиданно для Эми, ударила наотмашь.

«Меня зовут Рири.

Привет, сын.

Эту запись я адресую тебе лично.

Капсула, в которой ты находишься, автоматически преобразует все эти записи в те, которые ты сможешь услышать. Но не сможешь запомнить надолго. Так устроена твоя болезнь. Она будет откатывать не только состояние твоего тела, но и состояние твоей памяти...

Очень скоро в ней не останется ни меня. Ни отца. Ни твоей сестры. Ни того, что было с тобой. Что было с нами. У станции есть шанс. Но его нет у нас.

Прости нас, малыш. Мы слишком отчаянно пытались защитить тебя. И не смогли помочь себе. Возможно, когда ты вырастешь, ты поймёшь нас.

Возможно, нет.

Возможно, каждый раз, когда эта запись будет включаться, ты будешь знакомиться с этой историей заново. Кто знает?

Я спрячу эти записи так, чтобы их никто не нашёл и не смог выключить. В корневом терминале.

Пароль на вход - имя и фамилия твоего отца. Только ты сможешь услышать эту запись, а значит только ты сможешь открыть этот терминал. И получить к нему доступ.

Я прошу тебя только об одном, мой дорогой.

Что бы ни случилось, не дай станциям с вирусом упасть на Землю. Я так и не увидела голубого неба, но я хочу, чтобы у наших потомков был шанс. Увидеть это небо и объять его.

Любящая тебя мама».

…Голос женщины ещё звучал у Эми в ушах, когда она переворачивалась и снимала наушники. Завтра. Всё.

Об остальном она подумает завтра, когда будет перед глазами вся нужная информация...

Когда перестанет так жутко болеть в груди и перестанет звучать в ушах девичий голос: «Привет, меня всё ещё зовут Рири».

Утро было серым. Серый свет ламп, серые отблески на стенах. Не было посторонних звуков, станция словно дремала в ночи, и пустота была вокруг, и пустота была внутри. Эми устраивало. Можно было спокойно поработать.

Устроившись за терминалом, она открыла свои файлы и решительно сняла все шифры. Не место. Не время.

Надо найти ответ.

В картине, которая получалась, было слишком много дыр. Слишком много лжи, которую победители выдавали за историю. И теперь собрать всё воедино, было невозможно. Оставлять допущения? Да. Можно.

К сожалению, даже скорее «нужно».

Но если это отложить в сторону. Что есть в фактах?

Сорок три года назад на станцию 004 по распоряжению Борисова Петра Андреевича, а точнее Борисова Петра Арисовича, начали похищать учёных. Среди них не было никого, кто имел медицинскую направленность. Это были физики, математики, специалисты по джампу. Не по космосу. То есть сдвигать станцию с места и как-то её «ремонтировать» и «улучшать» пленник и повелитель станции 004 не планировал.

А что планировал-то?

Вопрос.

Продолжить дальше размышление…

В качестве основного мотива старика-ребёнка однозначно звучала «справедливость».

Но «основного». Не единственного.

К тому же, интуиция ещё тогда кричала, что цели Борисова – опасны. Что означала его справедливость? Какую форму в его понимании она должна была принять? Опять же, этого ответа Эми не получила.

В любом случае, рассказ, который вёл «Пётр Андреевич» был настоящим, но наполовину. Он сам по себе – действительно касался первого Борисова, кто был на станции. Но при этом не относился к тому Петру, что был заперт в криокапсуле. Это было очевидно.

То, что Борисовы заняли на станции высокое положение, тоже было достаточно очевидно. Потомственные учёные и там, на Земле, и здесь на Ковчеге. Здесь пока всё шло достаточно ровно, особенно, если смотать лапшу с ушей.

Челноки для перевозки грузов, соответственно, были созданы до того, как начался вирус. Видимо, они были созданы в тот период, когда Рири и Арис уснули, вместе с сыном и дочкой. … Дочкой? Кстати, в послании мальчику было сказано, что родители не смогли защитить себя? А смогли ли они защитить свою дочку?

Снова вопрос.

Снова без ответа.

Следующий момент, который её настораживал.

Марта.

Женщина на исследовательской станции на Луне, которую Пётр Андреевич подобрал по доброте душевной.

Серьёзно? Он?

Не смешно.

«Не верю», - сказала Эми сама себе.

Нет. В этом развитии событий было очень много дыр. А вот если допустить, что Марта здесь была всегда… То самый очевидный вариант, что она заодно с Борисовым. Вот только, правильный ли этот вариант?

Для однозначно положительного ответа, у неё было слишком много обязанностей, слишком мало возможностей. Даже бытовая сеть на кухне была выключена!

Для однозначного ответа «нет», у неё было слишком много возможностей и знаний.

Получалось что-то промежуточное, серое. Такое же, как и станция.

Следующий вопрос, а что в принципе станция здесь делает? Почему она висит на обратной стороне Луны?

Почему именно в этом месте, практически не смещаясь?

Да, у Эми было очень мало ориентиров, но то, что она видела, можно было трактовать однозначно. Станция была чётко на одном месте, корректируя свой ход только изредка, будто пытаясь что-то не выпустить из вида.

Горячо!

Ощущение попадания отдалось в ключице.

«Что-то не выпустить из вида». Хорошо. Достаточно. Этот вопрос пока стоит отложить.

Марта…

Эми закрыла глаза.

Мысленно представила себе женщину.

Потухший взгляд.

Вроде бы красивая осанка, а в то же время… какой-то надлом. Представила рядом себе старика-ребёнка.

Общего? Нет. Ничего. Ни в поведении, ни во внешности. Но… что-то мешало капитану Лонштейн отмахнуться от пришедшей в голову мысли о родственной связи этих двоих.

Если Эми здесь не первая «гостья», а точнее, пленница, то нужно понимать, что методика обработки таких пленников тоже отработана.

Может быть, и не очень чисто с точки зрения психологии, но определённо в рабочем ключе с точки зрения практики.

Раз за разом вокруг только космос. Рядом нет никого. Страх. Страх. Страх. Причём стимулируемый извне. И Марта, как … человек, ничем особенно не обязанный Борисову. Союзник? Она может в чьих-то глазах таковым показаться!

Но с Эми Марта сразу же повела себя крайне резкой и категоричной. Однозначно настраивая её против себя.

Вела ли она так себя ранее?

Вопрос. Хороший вопрос.

Нужно подумать.

Когда начался виток аудиозаписей, Эми видела Марту, сгорбившуюся, отчаянную, опустошенную.

Так выглядят люди, которые знают, что последует дальше… Откуда? Если она недавно здесь появилась? Собственно, вообще, как бы она могла появиться? Как бы пленник криокапсулы смог бы её подобрать? Нет. Куда больше похоже, что Марта всё же была на станции.

Эми занесла ещё несколько фактов, задумалась.

Итак. Опираясь на то, как действует Пётр Андреевич, скорее всего, и лунная база действительно была в истории станции 004. И это явный факт.

А теперь немного домыслов и допущений. Допустим, было посещение лунной базы. Допустим, Марта была на самой станции. И допустим там кого-то всё-таки подобрали, кого-то живого, кто подсказал, что можно превратить станцию в научную. То есть случилось это сорок три года назад… Холодно или горячее?

Интуиция неожиданно подсказала: «холодно».

Нет. Сорок три года назад на станции, если кто и появился, то это был тот, благодаря кому Пётр Андреевич осознал окончательно. Их всех забыли. На них всем плевать.

Их след не остался даже в истории.

Это привело пленника в бешенство. Так начали появляться учёные в корпусе. Всегда ли они были на положении пленников?

Нет. Скорее похоже наоборот, они были на положении обычных членов станции и заглядывали поболтать к Петру Андреевичу. В своих «путешествиях» Эми видела и отдельные законсервированные комнаты, и отдельные лаборатории.

Тем не менее, текущее положение учёных – это клетка.

С учётом того, что насколько Эми помнила, список тех, кого надо прихватить, сократился… вполне может быть, что или Пётр Андреевич получил желаемое. Или на текущий момент остановлен процесс, потому что… его предали изнутри?

Так. Если допустить, что Марта изначально была на этой станции и была на стороне пленника криокапсулы… Не сестра, нет. Но потомок общей крови. Кто-то, кого воспитывали в понимании «долга» перед ним и перед его желаниями? Если допустить, что среди тех, кто прибыл на эту станцию неожиданно оказался кто-то, кто смог приручить её, завоевать её доверие?

И предать?

Нет.

Нет…

Предала она. Она могла категорически воспротивится воли Петра Андреевича, а возможных причин этому три. Страх за собственную жизнь. Страх за жизнь любимого человека. И… ребёнок.

Самый последний вариант во все века был самой чудовищной движущей силой для женщины.

Имеет это значение?

О, да! Ведь в этом случае Марту можно рассматривать как союзника. Достаточно только сделать правильный выбор, кто у неё родился. Мальчик. Или девочка.

Одно-единственное слово, и она станет или врагом, загнанным в угол, а значит будет смертельно-опасна. Или она станет самым важным союзником.

Почему Эми решила, что это не мужчина?

Потому что все ученые были сейчас в клетке, и Марта относилась к ним настолько равнодушно, насколько это возможно. Если бы там был её любимый человек, были бы некие нотки в поведении, в глазах, в словах. Пусть не быть рядом, но видеть, знать, что он вот тут, здесь, поблизости – это уже значило очень многое. И да, это Эми знала на своём личном опыте чувств к одному чешуйчатому вредному и ненормальному.

Должно было быть что-то ещё, куда более сильное и отдалённое.

Если сложить всё воедино, то ответ мог быть самым простым и очень жизненным. Марта встретила кого-то среди тех учёных, что прибывали на станцию. Полюбила его и полюбила взаимно. Поняла, что беременна. А потом помогла своему любимому сбежать вместе с ребёнком со станции 004.

И плевать ей теперь на все планы Петра Андреевича! Но они поставили друг другу пат. Он ничего без Марты сделать не может, но и она лишена всех тех возможностей, что ранее у неё были.

Она соблюдает вежливый нейтралитет, но за дверями лаборатории плевать ей было на Эми. Она была вся там, в своих мыслях, в своих надеждах, желаниях и отчаянии, потому что она знала о планах и ей они абсолютно не нравились.

Соответственно, всё, что требовалось от Эми – это угадать, сын у неё или дочка… И можно идти превращать держателя ключей от тюрьмы в своего союзника. Пусть даже Марта не поможет выбраться (и не надо), но хотя бы какую-то информацию раздобыть сейчас было важнее. Очень уж не нравилось Эми то, что пока постепенно складывалось на доске. Слишком это было… настораживающе.

К сожалению, в плохом смысле.

Говорили же древние, если слишком долго повторят человеку, что он свинья, он и захрюкать может?

А что повторяли раз за разом тому, кто возненавидел Землю? Ни в коем случае не допустить падения на Землю зараженных станций!

Соединить всё воедино.

Станция 004 ведёт за чем-то наблюдение. Этим чем-то очень даже могут быть мёртвые станции. Достаточно уронить их на Землю и кра-со-та! Справедливо? Более чем! Посыл у Петра Андреевича на это мог быть очень простой: «Они нас бросили в космосе, бросили умирать, теперь будет честно, если они уже умрут от того, что убивало нас».

Цивилизация не подорвётся до основания, но нанесённый ущерб будет колоссальным. И след от станций в истории после этого останется такой, что всё до последних бумажек перевернут лишь бы добиться ответа, что случилось, как и почему…

Вот только победителей в этой истории не будет.

Будут только одни проигравшие…

В общем-то, ближайшей целью Эми поставила себе пообщаться с Мартой.

Следом за этим хорошо было бы всё же наладить общение с блоком, где держали учёных (пусть даже и попасть туда за саботаж).

Наконец, нужно было сделать самое важное. Разобраться, почему Петр Андреевич в глазах Эми был угрозой, что-то с этим сделать и вернуться домой. В конце концов там столько дел!

Столько планов…

Некоторые мысли приходят очень сильно опосля, и Эми только здесь, на станции пришло в голову, что она отлично могла устроиться … в детективное агентство. Вот там вообще никого не интересовало, какими путями она дошла до истины. Истина? Да? Спасибо, вот ваша оплата.

Детективная работа отлично могла сосуществовать с лекциями в университете и так же отлично могла сосуществовать с работой на тайную часть патруля. Тем более, что такая, более-менее безопасная работа, могла удовлетворить даже Змея!

Или особенно Змея.

Фыркнув своим мыслям, Эми потёрла ладошками лицо.

Ах, если бы она была в фэнтези, и можно было бы связаться с этим вредным чешуйчатым, ух она бы! Ух, что бы она ему сказала! Столько всего!

И что соскучилась.

И что он куда дороже, чем ей самой всегда казалось.

И что она даже согласна быть чуть послушнее и чуть осторожнее, лишь бы только его увидеть…

Если бы чудеса существовали, Эми бы больше всего хотела бы сейчас быть рядом с теми, кому принадлежало её сердце. С близкими и любимыми.

Но вместо этого она находилась в хрупкой скорлупке, вокруг которой была лишь бесконечно голодная холодная пустота. Какая ирония развития событий…

Когда раздался металлический стук, Эми ему не поверила. Да и кому бы пришло в голову, что стук может быть реальным? Судя по часам, Марта давно должна была спать, как и все обитатели ученого корпуса. Откуда стук?

А потом стук повторился.

Глава 22. Вера

На какое-то время воцарилась тишина. Беспокойная, бесприютная, тревожащая душу и сердце. А потом стук повторился вновь. Только уже не металлический, как будто по обшивке, а по иллюминатору. Как будто за ним кто-то был.

Ну, кто бы там мог быть, правда?

Никто не мог.

Так что Эми спокойно подошла к иллюминатору, выглянула в бесконечную тьму, и поняла, что оседает от ошеломления, недоумения, истового непонимания, как это возможно! Там, за иллюминатором не было никого … живого. За иллюминатором был дрон. Маленький дрон, в цепких лапках которого был зажат… плакат?

На плакате значилось огромными буквами:

«Ты! Выйдешь! За меня! Замуж! За мои седые волосы! И это не было вопросом!»

И смех, и грех.

Эми поняла, что смеётся и плачет одновременно.

Нашёл! Как нашёл?! Как смог?! Совершенно непонятно! Но нашёл…

Дрон тем временем открыл второй лист своего альбома.

«Не смогу тебя пока забрать. Ты в порядке?»

Под вопросом были две схематических картинки и, посмеиваясь, Эми сложила из рук большую букву «О».

Значит, он её сейчас видит?

Дрон пришёл в движение. Значит видит!

Следующий лист был ещё короче:

«Я придумаю, как тебя вытащить».

Памятуя обозначения с прошлой страницы, Эми мгновенно сложила крестик, подняв высоко руки. Нет. Вот этого было делать нельзя.

Можно было не сомневаться, Змей сейчас вздохнул ну оче-е-ень тяжело. Но спорить не стал. Дрончик завис на одном месте, в пустоте. Посаженный на трос, тянущийся куда-то во тьму, он выглядел щенком, которого забыл нерадивый хозяин. А потом встряхнулся, зарыскал, на месте и … помчался куда-то прочь. Пленница четвёртой станции решила терпеливо ждать. Через десять минут, через двадцать минут дрон всё ещё не возвращался, а потом вернулся с друзьями. Четыре дрона принесли с собой электронный экран в мощном защитном (и прозрачном, что важнее) корпусе, подлетели поближе к иллюминатору и по экрану побежали строчки:

«Ты решила таки довести меня до седых волос?»

«Нет!» - сложила Эми возмущенно руки.

Очень хотелось сказать, что ей нравится шевелюра Змея, как есть. Но как это скажешь?

«Тебе есть на чём написать?»

«ДА!»

«На одном из дронов есть камера, так что…»

Теперь уже дронам пришлось ждать, пока Эми умчалась за своим планшетом. Набирать много текста не было смысла, поэтому она набрала самое короткое сообщение из всех, что могла.

«Рада, что ты здесь!»

«А уж как я рад, что ты здесь».

«Очень?»

«Очень!»

«Рядом есть ещё что-то? Другие станции?»

«Да».

И не сомневаясь ни секунды, не думая уже больше ни о чём, Эми мгновенно написала:

«Это очень плохо».

Реакция Змея была мгновенной. Без вопросов почему, откуда Эми это знает, он задал всего один предельно чёткий вопрос:

«Что нужно сделать?»

Единственно верный ответ, пришедший в голову, был столь же изящен, сколь и отвратительно бесчеловечен, но Эми озвучила его, даже не подумав устраивать истерики по столь гнетущему поводу.

«Нужны смертники. По одному – на каждую».

«Уничтожить?»

«Да».

«Почему?»

«Вирус».

Дроны застыли в пугающей тишине и пустоте. Не верить? Пока Змей искал Эми, он пообещал себе, что поверит во всё, что угодно, но всего одно простое слово заставило его покрыться ледяным потом.

Вирус?

Это было слишком похоже на страшную правду, а оттого в это верить не хотелось. Любой ценой. Вот только… Змей слишком хорошо знал женщину, которую выбрал. Раз она говорит вирус, значит… вирус. Неважно как, неважно откуда она знала. Он там был.

«Должен ли кто-то знать?»

«Скажи деду».

«Взять образцы?»

«Ни в коем разе».

«Что он должен сделать?»

«Раскопать информацию о Борисове и эвакуации. И подумать о том, как можно уничтожить угрозу».

«Взорвать станции?»

«Да. Полагаю, что известные нам вещества могут и не сработать».

«Я позабочусь об этом».

«Догадываюсь», - девушка тихонько засмеялась. Переложить решение проблем грандиозных на широкие плечи Змея ей не казалось нечестным. И вообще, она всё нашла, теперь это его задача, сделать так, чтобы её находки не стали могильным камнем для неё. Но… это же Змей. Он сможет всё это сделать. Потому что… ну, как иначе-то?!

«Ты в безопасности?»

«Какое-то время буду».

«Я могу что-то сделать?»

«Ты уже сделал».

«Что я сделал?!»

«Ты пришёл».

«Я бы пришёл раньше, но тебя было сложно найти».

«Догадываюсь…» - Эми прижалась лбом к иллюминатору. Она бы сейчас всё отдала, чтобы просто ощутить спокойную безопасность в руках любимого мужчины. – «Да что там говорить, не представляю, как ты это сделал!»

«Расскажу».

«Когда заберёшь меня отсюда?»

«Когда заберу тебя отсюда».

«Спасибо».

«Ты меня ждала?» - вспыхнул неожиданный вопрос на экране.

«Очень», - честно ответила Эми.

«Верила, что приду?»

«Знала это».

«Тогда скоро увидимся, малышка».

«Я буду ждать тебя».

Дроны на мгновение перестроились и помчались прочь от станции 004. Эми осела, на мгновение снова накрыв ладошками лицо.

Нашёл. Невесть как смог, но нашёл… Пришёл. Донёс сообщение, что она не одна. Что он пришёл. И это тоже было практически нереально!

Будет ли теперь всё хорошо? Не факт. Бой продолжается…

Женский голос со стороны входной двери не заставил Эми даже вздрогнуть. Она ждала, что этот голос вот-вот раздастся.

- Любовник?

- Угрожает, что женится, - улыбнулась она, поворачиваясь. И даже не удивилась, увидев в руках Марты пистолет. Свой собственный. - Если ты собираешься стрелять, то лучше возьми любой другой лучевик, на моем дополнительная защита стоит, поскольку в свое время я там с настройками дел натворила… В общем, для безопасности окружающих мой замечательный, хотя и очень вредный напарник, категорически потребовал, чтобы я обезопасила свою игрушку от случайных… неприятных последствий для окружающих. А то я потом замучилась бы писать объяснительные. Ну, и отмывать от брызг стены.

Марта задумчиво посмотрела на пленницу и... положила пистолет на низкую тумбочку у входа, прошла сама и села за стол, напротив Эммануэль. В её глазах виделось что угодно, но только не спокойствие. И не равнодушие. Она словно выцвела за те дни, что не пересекалась с Эми. И голос был надтреснуто-опустевшим.

- Как он тебя нашёл?

- Сама не отказалась бы узнать, - честно ответила Эми. - Когда меня похитили, я была уверена, что следов не осталось. С другой стороны, с него бы сталось просто обыскать всю Землю, убедиться, что меня там нет, и начать обыскивать космос.

- Ты так ему дорога?

- Полагаю, куда больше, чем дорога... Хотя, говоря откровенно, куда чаще он просто хочет меня прибить, чтобы ему нервы не мотала. Вот и не позволит никому пресечь мою историю. Самому мало. Он такой – вредный. Противный… Любимый… - голос Эммануэль потеплел, стал мягким, нежным. А потом она серьёзно спросила: - А тот, кого любишь ты, какой он?

Несколько долгих мгновений Марта смотрела на Эми остановившимся взглядом. Видно было, что передумала она за несколько мгновений всё, что угодно, но точно не попала в истину. А потом тихо ответила, сдаваясь перед самой собой:

- Совсем другой. Сухарь от науки, не умеющий общаться. Выглядит холодным, а на деле – мягкий. За его бронёй язвительности и нетактичности оказалось большое искреннее сердце.

- Тебе было с ним хорошо?

- С ним я впервые узнала, что такое счастье... Наверное, впервые с того момента, как родилась.

Эми внимательно посмотрела на гостью и ооочень аккуратно закинула удочку:

- Тебя растили для служения?... Науке, конечно же.

- Учёная семья, да, - Марта дрогнула, но не испугалась, не ощутила, насколько близка к её душе Эми, просто ответила на вопрос, даже не догадываясь, сколь много информации сейчас выдаёт. - Служить одной цели, годами...

«Десятилетиями» - повисло недосказанным в воздухе.

У Эммануэль было ровно два решения. Пойти ва-банк, сразу, в лоб, или исподволь покружить вокруг, подбирая мелкими шажочками к настоящему вопросу. Была бы ситуация другая, наверное, девушка выбрала бы привычную акулью тактику, но в этот раз мелочиться она не стала и спросила со всей мягкостью, на которую была способна:

- Ты познала с ним не только счастье, но и бездонное отчаяние, правильно? Когда помогла ему бежать, и он забрал с собой вашу дочь?

Марта испугалась. Это легко прочиталось в её глазах, в том, как она мгновенно заледенела, став похожа на хрупкую в своей хрустальности статую. А потом вдруг ответила с ненавистью ко всему и вся.

- Да! Он забрал нашу дочь!

- Ты помогла им сбежать.

- Я помогла… им сбежать… - голос Марты надломился. Она сгорбилась, раскачиваясь из стороны в сторону.

Эми, осторожно встав, прошла к чайнику, сделала чай, накапав туда пару капель успокоительного, потом вернулась за стол, пододвинула чашку к женщине.

- Всего пара капель, это мягкое снотворное. Но тебе не повредит.

- Ты враг? – прямо спросила Марта.

Эми задумалась. Ответить сразу с ходу было сложновато, потом улыбнулась:

- Ни да, ни нет, если говорить откровенно. Я пока не очень понимаю, что здесь происходит. И хотя очень заинтересована в том, чтобы понять, пока с этим не складывается.

- Тем не менее, ты догадалась, что у меня есть ребёнок? – спросила женщина, покачивая в руке кружку. – Прибедняешься.

- Не догадалась. Знала примерно на шестьдесят семь процентов и четыре десятых, - Эми засмеялась, подумала. – Знаешь, подожди, дай я себе тоже такое сделаю. Иначе спать не буду, а голова мне нужна спокойная и чистая. Итак, тебя зовут Марта, человека, который заперт в криокамере, зовут Пётр, но он – не ровесник станции, он родился незадолго до того, как вирус выкосил всё живое на станции. Потом… - на мгновение Эми споткнулась, ошарашенная достаточно страшной мыслью, пришедшей в голову. – Ты родилась уже здесь на станции, где-то пятое, наверное, поколение. И тебя растили, чтобы служить именно ему. Ты впитала эти заветы с молоком матери и долгое время так и было. Пока… вы не остались одни. Большая-большая станция, и всего два человека на ней. Пленник криокамеры и ты. И живые мертвецы в криокапсулах.

Марта хохотнула, немного истерически.

- Да. Никому, кто заведовал этими вопросами, как-то не пришло в голову, что для обеспечения работы капсул нужно ещё и восполнить жидкость. Все спокойно легли спать... потом был удар какого-то небесного тела, который убил тех троих, что оставались на станции. Я проснулась… А больше нет, никто не проснулся. И я осталась наедине со стариком, который молча на меня смотрел. Он ничего не требовал. Ничего не хотел. Он просто ждал…

- Потом была Луна, - подсказала Эми. – Полагаю, там был… контакт. Исследовательская база, благодаря которой иногда на этой станции вы пополняли запасы.

- Да, - согласилась Марта задумчиво. – Сорок три года назад. Всё было прекрасно до того момента…

- Вы нашли там женщину, - неожиданно сообразила Эммануэль. – Для заскучавшего Петра она была хорошей собеседницей, развлечением, интересом. И ты не заподозрила ничего. Он менялся слишком постепенно, чтобы можно было понять, что он … не в своём уме.

Марта желчно хохотнула:

- Не в своём уме? Мягко сказано! Она сломала его. Выбила у него почву из-под ног. Заставила его сомневаться вообще во всём. В каждом дне. В каждом моём слове. В каждом движении. В каждом вздохе. Она пела ему в уши, что он прекрасен, что он великолепен. Что он может больше. Он может отомстить. Он не поддавался… а потом сломался в один непрекрасный день. К этому моменту, на станции уже было столько всего сделано… и он принял решение.

- Уронить другие станции с вирусом на Землю? – озвучила Эми своё самое страшное предположение.

Отчаянный надрывный смех был ей ответом:

- Так просто, правда? В его понимании – это справедливость! Уничтожить то место, куда так и не вернулись станции! Уничтожить, потому что он просто мог это сделать! Эта стерва… она ему напела, что это и будет то, чего всегда хотели жители станции. Да плевать им! Плевать!!! – Марта сгорбилась. – Им плевать… а у меня там дочка. И я её уже никогда не увижу.

- Как он узнал, что ты его предала?

- Стерва эта рассказала, - буднично сказала женщина. – Что я воспользовалась челноками в спасательном шлюзе, чтобы их отправить в безопасность. Он вначале хотел меня тоже выкинуть, потом спохватился, что только я одна знаю код от терминала, который управляет подачей ресурсов в его криокапсулу. А он один знает код от терминалов, которые станцией управляют в целом.

- Вы поставили друг другу пат.

- Признаться, я бы убила его. Но… К сожалению, на этот случай у него тоже есть запасное решение. В случае, если три дня подряд не будет введён код, станция развернется и просто упадёт на Землю.

- А как же Дашенька? Ну, тот комплекс, который разработан для того, чтобы не допустить столкновения с опасными объектами?

- Он говорил, что работает над тем, чтобы переподчинить её себе. Третий вариант… его плана справедливости.

- Куда делась… та, что всё это устроила?

- А что ей сделается? – с ненавистью спросила Марта. – Всё, что я смогла, это закрыть её вместе с учёными, пользуясь своим кодом. Старик считает, что она болеет. Считал. А потом перестал спрашивать, потому что появилась новая игрушка. Ты.

- Я думала, я перестала его интересовать.

- Совсем нет. Он просто ждал вот этих… хоррорных ночей, чтобы вспомнить то, чего не помнил. У него в дневнике записано, что в определённое расписание будет включаться нечто, что позволит ему узнать дополнительную информацию.

- Но это никак не влияет на то, что он поставил своей целью. Даже с учётом того, что там… звучит иная просьба.

- Точно, - Марта снова сгорбилась, зажала меж коленей руки, беззащитно глядя на Эми. – Я не плохая и не хорошая, я просто хочу снова увидеть дочь, снова обнять мужчину, которого полюбила. Неужели это так много?

- Нет, - спокойно сказала Эми. – Не много. Но для счастья мало просто один раз доказать, что ты имеешь право быть счастливой. За счастье надо бороться. Ежедневно. Постоянно.

- Ты так делала?

- Всегда. Пока ждала, что тот, кого я люблю, меня разглядит, потом пока он поймёт, что проигрывает чувствам. Не моим, а своим. Потом, пока разбирались с моими проблемами, потом пока разбирались с его прошлым. Теперь вот – в разлуке.

- Ты понимаешь, что я не буду тебе помогать?

- О, - Эми позволила себе улыбнуться. – На самом деле, я думаю, что это как мы договоримся. Ведь у меня есть, что тебе предложить.

- Пленнице станции 004?

- Это временно, - вот теперь по губам девушки скользнула натуральная недобрая ухмылка. – Видишь ли, Марта, я не собираюсь здесь сидеть. Мне это не интересно. Я попала сюда, следуя своему решению. Но я не обещала здесь сидеть очень долго. У меня планы, работа, если верить мужчине, который меня нашёл, замужество.

- Как ты собираешься отсюда сбежать? Без моей помощи?

- Даже без твоей помощи я смогу это сделать. Другое дело, что без твоей помощи, я покину эту станцию одна.

- Она упадёт потом на Землю.

- Нет, - Эми покачала головой. – Я уйду, а вместо меня сюда придёт группа захвата, которая вытащит учёных или тех, на кого я укажу, а затем уничтожит станцию. Мы не позволим ей упасть вниз.

- Мы?

- Русский патруль. Хотя, официально, я вроде как там уже и не работаю. На «светлой» стороне силы. … - помолчав, она добавила, - сама подумай, Марта. Тебя здесь ничего не держит и ничего не ждёт. Ты ничем не обязана Старику. Ты ничем никому не обязана. Более того, я бы сказала, что в принципе ты страдала слишком долго, находясь здесь… в одиночестве и пустоте. Ты нужна своему ребёнку.

- Я не смогу его найти… Он затерялся так, чтобы… его не смог найти Старик и вернуть сюда.

- Ты может и не сможешь. А вот я – смогу.

- И в чём польза … тебе помочь мне?

- Самая простая. Ты поможешь мне найти ту информацию, что меня интересует. Составить воедино всё то, что я хочу знать. Этого будет достаточно. Ты сама же сказала, ты не зло и не добро. Ты обычная женщина… с одной стороны. А с другой стороны – ты мама, которая хочет вернуться к своему ребёнку.

- Тебе не понять!

- Не понять. В том смысле, который ты вкладываешь – увы. У меня нет детей. Пока ещё. Но у меня есть младшая сестрёнка, которую я безмерно обожаю. И поверь мне, если кто-то попробует ей навредить, я любого разорву в клочья. Чтобы не повадно было.

Марта молча на неё смотрела. Говорить «Это невозможно» как-то не приходилось. Очень даже было возможно. Было что-то в милой очаровательной девочке такое, от чего кровь стыла в жилах. Вроде бы и обычная. Вроде бы и не очень опасная. Вроде бы… да вот именно что только «вроде бы».

На одной чаше невидимых весов для Марты было место, которое иначе как «тюрьмой» ей назвать было сложно. Тюрьма для неё, хотя она ничего не сделала такого, чтобы в ней оказаться. Она просто… хотела быть счастливой? Это что, настолько под запретом?!

На другой чаше весов было не так уж и много.

Земля и её голубое-голубое небо… Мужчина, который может быть её уже и забыл. И дочка… дочка, ради которой Марта предала человека, о котором заботилась и который отверг её саму. Ничего личного.

Марта просто устала. Она просто хотела домой…

- Но я ничего не умею, - тихо сказала она. – Ничего не знаю. Что я буду делать там, внизу?

- Проходить реабилитацию сначала. Потом давать показания, очень долго. Хотя это только будет так называться. Просто будешь рассказывать всё-всё-всё, что слышала, что знаешь, о чём будешь готова рассказать. Потом пройдёшь курсы, например, воспитательницы. Будешь работать с детьми, много гулять на свежем воздухе. Путешествовать по миру с дочерью. Построишь дом. Будешь счастлива под голубым-голубым небом. Не так уж и сложно, не так ли?

- … А если у меня не получится?

- Что не получится?

- Быть счастливой?

- То будешь этому учиться, - просто сказала Эми. – Учиться быть счастливой и учиться просто жить. Это сложно, но я думаю, ты справишься.

- Почему ты решила мне помочь?

- Честно? Именно потому, что ты не зло и не добро. Ты обычная. Такая же, как я. А я – такая же, как ты. Я хочу, чтобы мой мир продолжал спокойно существовать, и меня не устраивает само существование подобной угрозы из-за горизонта, как станция 004 и планы Старика.

- Ты не сможешь его переубедить.

- Догадываюсь. Но это уже и не является моей целью.

- А что твоя цель? Ну, кроме как… найти ответы?

- Выполнить работу. Пока мой мужчина будет искать способ безопасно забрать отсюда нас двоих до основной эвакуации, я сделаю то, на что Старик согласился. И выполню работу, которую он заказал.

- Но почему?! – искренне удивилась Марта, начиная невольно попадать под очарование пленницы станции 004. Вроде бы эта девушка Эммануэль была такой же пленницей, даже в положении куда хуже! Но, тем не менее, складывалось ощущение, скорее, что она королева! И что всё вокруг движется строго в рамках её сценария и её плана!

- Честно? Не знаю. Но, наверное, во-первых, я просто привыкла хорошо делать свою работу. Во-вторых, было бы честно, чтобы он получил тот результат, который ему интересен. В-третьих, что-то подсказывает мне, что выводы, которые можно отыскать, ему не понравятся. Наконец, мне нужно больше информации, чтобы имена тех, кто погиб на этой станции и на соседних, остались в истории, остались на мемориальных камнях. Чтобы найти тех, кто ничего не знает о судьбах своих предков.

Марта не нашлась с тем, чтобы сказать. Помолчала, разглядывая свои ладошки, потом подняла глаза:

- Что тебе будет нужно? Чем я могу помочь?

- Пока ничем, - честно сказала Эми. – Оставь мне моё оружие… и продолжай предыдущую политику со Стариком. Нейтралитет и нелюбовь ко мне, можно даже немного усиливающаяся постепенно. Ибо пока Старик чего-то ждал (я же не знаю чего), я тебе действовала на нервы, изучая станцию.

- Ему может это не понравиться.

- Я найду, что ему сказать.

- Хорошо. Это я смогу сделать… Ученые?

- Нет. Ни с кем из них я не хочу разговаривать. Более того, если ты говоришь, что там есть потенциально опасная дамочка… я обойдусь без их информации. И без столкновения с ней. Если пойму, что мне стоит с ней пообщаться, тогда обговорим это отдельно. И… имей в виду, если вдруг решишь передумать, неважно по какой причине, просто скажи.

- А если не скажу?

Эммануэль тяжело вздохнула:

- Вот зачем задавать такие неудобные вопросы? Если не скажешь, то я выясню это сама. И категорически не уверена, что принятые ответные действия тебе могут понравиться. Понимаешь?

- Или я на твоей стороне… или, как минимум, не мешаюсь под ногами. Или в твоих глазах я помеха?

- Точно! – расплылась Эми в улыбке. – Не подумай плохого, ты мне нравишься. Но вернуться домой я хочу больше, чем помогать тем, кто не желает помочь себе сам.

Марта выдавила из себя улыбку:

- Я запомню. Я не буду мешать… но…

- Тебе просто страшно, - миролюбиво сказала девушка. – Это нормально. Бояться. И меняться, и менять что-то. Если страх тебе помешает – это уже плохо. А если ты боишься, но делаешь, ничего страшного. Просто делай дальше, просто двигайся, и страху придётся уступить. Просто не стой на месте. Если считаешь, что это правильно – делай. Если считаешь неправильным – найди другой путь. Но не застывай, не прячься, не пытайся сбежать. Дорогу – осилит идущий. Ты уже начала путь, а в конце твоего пути – твоя дочь. И пусть понимание этого тебя поддерживает.

Марта решительно кивнула и решительно протянула руку через стол:

- Может, я об этом и пожалею, но я хочу пожалеть тогда о том, что я сделала, чем о том, что я что-то упустила.

- Отличный настрой, союзница, - улыбнулась Эми и пожала протянутую руку.

И в её безмерно-милой улыбке не мелькнуло и тени сомнения в том, что всё закончится не просто благополучно, всё будет очень даже хорошо.

И эта вера была так заразительна, что впервые за очень много лет, Марта, вернувшись в свою комнату, уснула спокойным сном.

А Эми не спалось. Эми работала.

И вырисовывающаяся картина ей совершенно не нравилась. Но ещё была возможность отступить, ещё были маневровые пути, а потому, точно так же, как и Марта, капитан Лонштейн собиралась двигаться к своей цели, собиралась разгадать загадку четвёртой станции. До того, как из эфемерной угрозы из-за горизонта, она превратится в предвестника неотвратимой трагедии…

Глава 23. На грани фола

Марта была права, уже на следующий день «Пётр Андреевич» призвал Эммануэль к себе. Дождался, пока она устроится в поставленном для неё кресле с пушистым тёплым пледом, возьмёт кружку с горячим пряным кофе.

Под его тяжёлым взглядом обычно многим становилось не очень хорошо, но Эми было всё равно. Она спокойно пила кофе, задумчиво рисуя схемы в своей голове, что на неё там кто-то смотрит, она очень даже была в курсе, но обращать на это внимание и не думала. Если Старику хочется отвлекаться – пожалуйста. Эммануэль совсем не возражала оставить ему возможность посмотреть на неё, подумать о своём.

На её деятельность это никак не влияло.

Ни в каком смысле и ни в каком ключе.

- Что ж, был не прав, - покивал сам себе пленник криокамеры. – Забыл, пока мы не общались, что не стоит ждать … привычного поведения от тех, кто приходил в мою вотчину.

- Хотите об этом поговорить, Пётр Андреевич?

- Нет. Об этом не интересно…

«Мне тоже», - могла сказать Эми, но не стала. Предпочла сосредоточиться на кофе. Текли минуты.

Медленно. Вкрадчиво.

Старик закрыл глаза, словно дремал.

Эми всё так же пила кофе.

Он спросил неожиданно, всё так же, словно бы в полудрёме:

- Понравилось тебе гулять по моей станции?

- Честно? Абсолютно нет.

- Марта говорила, что ты всюду успела нос засунуть.

- Это ей, наверное, со страху почудилось, - беззлобно усмехнулась Эми. – Я же повсюду бродила, вдруг увидела бы чего, тайну какую её узнала…

- Нет у неё здесь тайн больше, были тайны, да сплыли. Итак… маленькая мисс, порадуйте меня. Разгоните скуку, прежде чем я снова решу подремать. Случилось ли что-нибудь интересное, пока вы изучали станцию?

- Случилось. Много чего случилось, например, я узнала, что вы меня обманывали… В вопросах возраста… например. Или имени отчества. Впрочем, честно, этот аспект мне совсем не интересен. Куда более интересен аспект другой, что же всё-таки случилось со всеми этими станциями. Откуда в закрытом обществе возник вирус. Почему смог распространиться на все другие станции, да настолько кардинально, что в живых остались только вы. Я же не открою Африку, если скажу, что это больше похоже на внутренний саботаж? И кто-то изнутри хотел, чтобы станции тихо и аккуратно вымерли?

Старик молча и задумчиво смотрел на Эми.

Потом хмыкнул чуть презрительно.

- Серьёзно? Юной леди мерещатся заговоры везде?

- Отнюдь, - ровно сказала девушка в ответ. – Давайте я расскажу, как это выглядит со стороны? Как раз и повеселю. То ли байкой, то ли не байкой. С Земли стартует несколько станций. Будем считать, для ровного счета пять. И я ни на что не намекаю. Пять станций отправляется в космос. Официальная причина – нужно спасаться, «завтра мы все умрём».

- Пока выглядит логично, - с неохотой кивнул Старик.

- Дальше интереснее. Якобы всё плохо, якобы отправляют в космос не лучших, а «середнячков». Тех, кого не жалко. Но что это? Что же мы видим? А видим мы в библиотеке россыпь уникальнейших исследований, не имеющих аналогов на Земле. Большая часть «ранних» исследований – гибридная, потому не находит на станции применения. Но есть те, которые уникальны и базируются сугубо на имеющихся малых ограниченных ресурсах. А потому применяются, внедряются, разрабатываются, дочищаются. Используются, одним словом. Микросоциум… казалось бы, всё ровно, всё обыденно. Подумаешь, что для «середнячков» это слишком высокий уровень. Это не доказуемо. А эмпирическим путём в подобных вопросах лучше не ходить. Итак. Факт – что есть станции, и все в целом они маленький ковчег тех, кто хочет выжить. Но… минуточку, неожиданно появляется вопрос очевидный. Почему несмотря на то, что на ковчеге столько людей, кто должен вступить в брак, чтобы продолжиться в детях, всё так неочевидно плохо с медицинским оборудованием для родовспоможения? И не только для него…

- Это ты с чего взяла?

- Учетные складские книги. Тоже нашла в библиотеке.

- Я так смотрю, маленькая мисс, даром ты времени не теряла.

- Нет, конечно же. Как я могла терять напрасно время, если мы заключили такую интересную сделку. Так, я продолжаю?

- Продолжай, маленькая мисс.

- Итак. Миссия отправлена в космос, чтобы иметь в запасе некий «генофонд безопасности», благо все отправившиеся (я нашла медицинские дела), обладают внушительным здоровьем. Только, простите, некая странность. Примерно треть женщин станции 004 имеет в личном деле пометку «бесплодна», а треть мужчин – «бесплоден» или «фертилен».

Старик нахмурился.

Эми едва уловимо улыбнулась.

О, да. Она не просто так бегала по этой станции, заглядывая во все дыры.

- Может быть, - продолжила она мягко. – Так обстояли дела только на этой станции? «Эми, спросила я сама себя, но, если был вирус, и именно эта станция была оплотом выживаемости, значит здесь должны быть медицинские дела и с других станций».

- И что, есть? – откровенно удивился Пётр Андреевич.

- Есть, - кивнула девушка в ответ. – И там эти показатели ещё выше, от пятидесяти до шестидесяти двух процентов.

- Но это…

- Глупо звучит, если считать, что это был «генофонд», не так ли?

Старик в криокамере задумчиво кивнул.

Эми взглянула на принесенную с собой корзинку, вздохнула, вытащила оттуда моток пряжи и крючок, и начала неумело набирать длинную цепочку воздушных петелек, безбожно подглядывая в расположенную рядом бумажную книгу.

- Продолжу. Есть факт, подтверждённый медицинскими делами. Примерно половина населения станций не могли иметь детей. Факт, подтвержденный системой складского учёта, на Ковчегах практически отсутствовало и медицинское оборудование для беременных и рожениц, и оборудование для новорожденных детей. Вроде тех же памперсов… если это слово о чем-то вам, Пётр Андреевич, скажет. Зато склад средств контрацепции – был буквально забит … тем, что может долго храниться и удобно используется. Более того, на станции функционировал производственный цех. И одно из исследований было посвящено получению тонкого латекса. Таким образом, то, что было «озвучено» и то, что можно проследить в цифрах – разнится.

- Допустим, - с неохотой признал Старик.

Эми чуть усмехнулась.

Тому, кто провёл на этой станции всю жизнь, было сложно подумать обо всём этом рационально. А вот пришлой, да, это сразу же бросилось в глаза. Ещё в рассказе Рири… Детей было настолько мало, что все они – разновозрастные и разношёрстные учились в одном классе!

- Момент номер два, - деловито продолжила капитан Лонштейн. – Допустим, это у нас поселенцы, колонисты, все дела. То есть они заинтересованы в том, чтобы выжить. Правильно?

- Правильно, - ох как Петру Андреевичу не хотелось с этим соглашаться, ощущал старый пройдоха, что очень вряд ли ему понравятся выводы пленницы.

Но звучало так очевидно и так просто… Так правильно!

- Вспоминаем базовые потребности человека. Безопасность, еда, вода, дыхание. Смотрим на разнарядку, которой занимались учёные станций в своих блоках. Обращаем внимание, где из них те, что занимаются изучением альтернативных способов обеспечения этих базовых потребностей, - Эми усмехнулась, повернула свой планшет, проецируя на тёмную стену комнаты изображение. – Видите, три ноля? Это про «еду», «воду» и «воздух». В «безопасности» пассивной – всего четыре процента.

- А остальное что?

- Война, - ровно сказала Эммануэль. – Война некрасивая, подлая война. Биологическое, бактериологическое, вирусное оружие. Оружие лазерное, оружие лучевое. Оружие всех мастей против живых. Против таких же людей, как те, кто был на станции.

- Я не верю, - резко отозвался Старик.

Эми пожала плечами:

- Да и не надо. Мне-то что с этого? Вы хотите получить ответы на свои вопросы? Я могу вам их дать. Но мне нужен доступ к терминалу. Со всей информацией, которая там есть. Со всеми цифрами, всеми записями, всеми отчётами, всем, что удалось собрать с других станций.

- Я не могу этого сделать.

- Опасаетесь, что я перехвачу управление над полётом? Не переживайте. У меня для этого нет нужных знаний. У меня даже прав на «машину» нет, не то, что знаний по управлению таким монстром! А информация – нужна. Если считаете, что я опасна – значит отпускайте меня.

- Ч… чего?!

- Того! Отпускайте! Свой учёный сектор вы всё равно законсервировали, работать там некому и незачем. Желаемое – не получили. Работать мне по любимому профилю не даёте. Так чего я тут сидеть буду?! Свидетель? Ага. Кому я могу сказать, что вот где-то там в космосе летает какой-то мусор? Летает и пусть летает в своё удовольствие. Более того, заговори я о ней, скорее, меня отправят в больницу с подозрением на посттравматическое расстройство, повлёкшее за собой навязчивые галлюцинации!

Старик вздохнул:

- Маленькая мисс…

- Пётр Андреевич, вы поймите одну простую вещь. Я пока ещё играю на вашей стороне. Мне интересна эта тайна, я хочу её разгадать. Если вы лишите меня возможности это сделать, играя на вашей стороне, я всё равно её разгадаю, только не обессудьте, играть при этом буду уже против вас.

- Ты?

- Я, - ухмыльнулась Эми.

Пётр Андреевич многое мог сказать про невоспитанную гадкую молодёжь. Но промолчал. В конце концов, эта девочка уже нашла много больше, чем те, кому он доверял. А ей он не доверял и даже не думал это делать. Слишком странная была девочка, слишком себе на уме. Играть против него?

… Что ж, она может попробовать. И кто знает, как далеко она сможет при этом зайти. Вряд ли помешает серьёзно. Но порой даже мелкая капля постороннего соединения в воздухе ранит сильнее, чем серьёзный дисбаланс веществ.

Проверять на своём опыте, что может натворить эта малышка, Петру Андреевичу не хотелось.

А, ну, как из той породы, что при попытке сожрать, в глотке застрянет?!

Тем не менее, мысль выдать девушке доступ к терминалу, старику не понравилась. Смутно… что-то ощущалось, что-то подспудное.

Но и отпускать её…

С другой стороны…

Голос Али был мягким и напоминал Петру Андреевичу мороженое крем-брюле, которое он ел всего один раз в жизни. Она говорила: «Всегда есть два решения. Кардинальное и промежуточное. Если не можешь решить, что выбрать, следуй по промежуточному маршруту. Если есть угроза плану, сначала воспользуйся обстоятельствами, затем устрани угрозу. Это же очень просто, правда?»

Признаться, Петр Андреевич не очень понял, о чём она говорила тогда.

Но сейчас, глядя на девушку, которая считала, что может продиктовать свои условия, ему показалось, что что-то он всё же понял.

Вот же – носитель совершенно иного образа мышления. Позволить ей желаемое, дать ей возможность изучать информацию. А потом просто убить.

Ни свидетеля. Ни угрозы.

Ни перевода ресурсов.

Идеально!

Что по этому поводу может думать сама девушка, пленника криокамеры не интересовало. Как и то, где он возьмёт инструмент для подобного решения.

Пётр Андреевич уже точно знал, что он задумал. Вот есть эта девочка, она может найти ответы на его вопросы, потом она умрёт. Тем более, что у него есть возможности сделать так, чтобы она умерла. Тихо… и во сне.

Его устраивало.

Отличная мысль!

- Хорошо, - сказал он, подводя итог своим размышлениям. – Ты утверждаешь, что если получишь доступ к терминалу, сможешь найти ответы на мои вопросы?

- Смогу.

- И, конечно, терминал должен быть в твоей комнате? Дабы тебе никто не мешал, не отвлекал?

- Зачем? - Эми пожала плечами. – Чужие взгляды мне никогда не мешали работать. Так что… мне будет вполне достаточно терминала, например, в этой комнате. Буду у вас на глазах, попутно сразу же отвечать на вопросы. Сами же будете видеть, какие документы я нахожу, какие выводы делаю. И так далее.

Петр Андреевич кивнул:

- Хорошо.

- К тому же, - добавила девушка спокойно. – В этом случае вы ещё сможете быть уверенным в том, что я делаю именно то, что говорила – то есть ищу информацию и свожу её воедино. Хотите на этом же терминале, хотите возьму с собой планшет, чтобы вот так вот выводить сводную картину на стену, чтобы она всегда была перед глазами. Мне, если честно, нет особой разницы. Обрабатывать я всё равно большую часть буду в своей голове.

- Тогда я предпочту видеть доску.

- Хорошо, - Эми равнодушно пожала плечами. Если Старику изволится наблюдать, почему нет? Он вполне в своём праве.

В любом случае, Эммануэль больше всего волновала возможность получить информацию о том, что случилось на этих станциях. И почему у неё всё больше и больше складывалось весьма неприятное и гнетущее ощущение. Но для его подтверждения (или для его опровержения, чего ей хотелось больше), ей и нужны были данные. Очень, очень, очень много данных.

- Когда мне начинать? – спросила Эми, не дав тишине стать поистине гнетущей.

- Можешь даже сейчас. Только не думай, что сможешь много выжать из этого терминала. Большая часть данных зашифровна. Я сниму шифровку, но не со всего. Некоторые данные были зашифрованы до меня, и пароля к ним я не знаю.

- Значит, начну составлять общую картину без них. По идее, зашифрованы должны быть узкие документы. Если пойму, что они нужны – взломаю.

- Зашифрованные документы?

- Ну, не консоль же, - фыркнула сердито Эми. – Этому я так и не научилась. А вот сломать пароль на отдельных документах при устаревшем типе шифрования – научилась. Это не сложно.

- Тебе виднее, маленькая мисс. Скажи Марте, если тебе будет нужна какая-то… мебель? Что-то ещё для комфорта.

- Поскольку она меня всё равно не послушает, говорить об этом ей нет никакого смысла…

- Значит, скажешь мне.

- Хорошо, скажу, - пожала девушка плечами. – Я тогда приступаю?

- Приступай.

Ну, раз разрешили… Эми перебралась за терминал, попыталась его включить, как привыкла с тем, что стоял в её комнате. И… повалилась.

- Не получается? – ухмыльнулся беззлобно Петр Андреевич через пару минут её мучений. – Там внизу есть дополнительная механическая кнопка. Терминал включается только там, и ещё есть служба голосового распознавания. Но я скажу… что-нибудь.

- Голосовое распознавание? Странно, оно вроде бы ещё было не так популярно, когда станции запускались. В любом случае, спасибо.

Старик хохотнул:

- Маленькая мисс, тебе говорили, что ты очень странная?

- Неоднократно, - отозвалась Эми, запуская терминал и разглядывая стартовую заставку. Мелкие детали, которые мог углядеть только тот, кому они о чём-то могли бы сказать, складывались в приятную картину. Итак, если не будет Старик мешать, то у неё было достаточно шансов на то, чтобы вскрыть эту крепость и изучить подробнее, что же скрыто в её начинке.

- И что ты на это отвечала?

- В зависимости от того, кто спрашивал, - засмеялась девушка. – Кому-то «мне очень жаль», кому-то «приятно познакомиться», кому-то «неужели ты только прозрел?»

- И каких ответов чаще?

- Наверное, последних… - пожала плечами Эми. – Мне не интересно доказывать кому-то, что я не странная. Если в их глазах я не соответствую каким-то ярлыкам, каким-то характеристикам, образам, то почему это должны быть мои проблемы? Я могу что-то изменить в своих действиях, если это каким-либо образом задевает близких мне людей. Поменять гель для душа, перестать закалывать волосы или ставить в ванной ароматические свечи, перестать выходить одной из дома в разгар не самого приятного следствия. Но я могу изменить только действия и только если я посчитаю это нужным, я сама, для себя, для отношений с этим человеком. Во всём остальном у меня плохие новости для таких желающих. Это моя жизнь, мне решать, какой я в ней есть и какой я хотела бы остаться в истории.

- А ты хочешь остаться в истории?

- Вообще не хочу!

- Тогда я тебя не понимаю, - вздохнул Пётр Андреевич. – Разве девочки не хотят такого?

- Возможно, в ваше время, Пётр Андреевич, и желали, но тогда время было другое, романтичное, не сказать, чтобы простое. Сейчас время другое. Например, моя младшая сестренка совершенно не хочет остаться в истории. Хотя она… А! Вы в курсе, что вернули аристократию?

- Чего сделали?!! – Старик даже местоположение поменял, настолько удивился.

Эми негромко засмеялась:

- О, ясно. Это будет очень долгая история. Пока я буду просто пока открывать данные, давайте я вам расскажу, какая интересность происходила в мире. Только … давайте так, чтобы ни о чём не думали… что не соответствует действительности, скажите, как мне сесть, чтобы вы точно видели, чем я занимаюсь.

- Да сиди как сидишь, я тебя хорошо вижу.

- Отлично, - кивнула девушка, открывая рабочий стол и осматриваясь. Подключила планшет, вывела пустую таблицу и начала рассказ. – Значит, всё началось…

Эми покинула комнату Петра Андреевича сильно после «полуночи» по общему времени станции. Сонно зевала, потирала уставшее горло, по дороге взглянула на Марту, которая пришла отчитываться Старику… вышла за дверь и двинулась в свою комнату, зевнула еще отчаяннее, забралась в кровать и отключилась мгновенно.

Доверять Марте в полной мере?

Нет, спасибо. Такое самоубийство не то, что Змей не оценит, сама Эммануэль не считала подобные выкрутасы допустимыми для себя! Поэтому «внешне» - можно было вести себя как угодно и делать сколь угодно громкие заявления, а вот доверять никому капитан Лонштейн не собиралась. Возможно, в другой жизни… хотя, тоже очень вряд ли.

В общем-то, даже изображать ничего не требовалось. Эми спокойно и легко уснула.

Проснулась сильно после реальной полуночи, выпуталась из-под одеяла, взяла планшет. Планшет, вот умничка, сообщил, что корневой терминал выключен. Выключен был и бытовой.

Перевернувшись на кровати, чтобы не выбираться из-под уютного одеяла, Эми включила полноразмерную карту. Что её заметят за недопустимым занятием, она не боялась. В кадре планшет был очень хорошо виден. И планшет, и игровой уровень на нём. Все, как полагается, с случайными ботиками, с мини-боссами, написанная буквально за пару дней сидения в библиотеке игрушка получилась даже неплоха. Использование алгоритмов из аналитики позволило разнообразить поведение монстриков, так что в игру, если у кого-то возникло такое желание, можно было вполне поиграть… и повторить, и снова повторить. А вот если не знать, на что смотреть, то понять, что вот этот монстрик означает местоположение Марты, вот этот её кухонного робота, а вот этот – состояние криокапсулы было невозможно.

Тем более, что они не появлялись на экране каждый уровень. Иногда надо было пройти дальше, иногда надо было правильно погибнуть.

Но нужно было знать формулу, чтобы это правильно осуществить.

Сев на кровати, Эми оставила планшет, подмигивающий радостной заставкой «Игра окончена», двинулась в ванную. Всё очень обыденно, всё очень равнодушно.

Зашла в ванную, закрыв за собой дверь, так привычно, на два щелчка, затем включила воду наливаться, добавив пену в воду.

Затем с удовольствием устроилась на краю широкой ванны, посчитала до трёх. И усмехнулась. Какой хороший день.

Делай «раз».

Второй планшет, не зарегистрированный в общей сети станции, лег на колени. Он был спрятан в потолочной нише, рядом с той самой камерой, которую Эми очень демонстративно и очень конкретно отключила. В отличие от камер в спальне.

Делай «два». Изящная пилочка для ногтей стала способом подцепить ничем не отличающуюся панель на стене.

Делай «три». Отодвинув панель в сторону, Эми усмехнулась, разглядывая технический выход для оборудования. Естественно, они были во всех комнатах и подключиться к чему-нибудь с их помощью было невозможно. Но это подключиться. А вот перехватить поток…

Очень даже было можно.

И сейчас Эми устраивал именно перехват. Ей не нужна была вся информация, достаточно было отсечь потоки с трёх конкретных точек. Диверсия много времени не заняла. К тому моменту, как ванна наполнилась до того уровня, который она предпочитала, чувствительные микрофоны камер наблюдения зарегистрировали в правильное время правильный звук – погружение тела в наполненную ванную. И довольный смешок.

Система распознавания звука, подключенная к комнатам Эми, не зарегистрировала никаких отклонений. Журнал лога заполнился и отправился в общий терминал. А то, что в одном месте, из-за мелкого сбоя пинга, он просто задержался меньше, чем на ма-а-а-аленькую долю секунды, никто и не увидел. Бывает.

Тем более, что этот маршрут был внесён в список, как совершенно неинтересный, и более никаких задержек на его пути возникнуть не могло… А среди тех двоих, кто имел доступ к логам, ни один не имел ни малейшего понятия о том, что происходит. Ни Марта, ни сам Петр Андреевич в компьютерах не разбирались. У Эми было подозрение, что в компьютерах разбиралась та самая «дама», которая сейчас сидела в карантине. Она нашла несколько оставленных следящих файлов. Не достаточно много для того, чтобы делать выводы, к сожалению. Но достаточно для того, чтобы насторожиться и сделать пометку себе о том, что вот этого человека ни в коем случае нельзя выпускать из карантина. Иначе разработанный план может пойти ко всем чертям.

А этого допускать не хотелось.

Так что... планы на ближайшие дни у Эми были очень и очень просты. Вкрадчиво выжидать, информацию добывать и ждать.

Нового появления Змея.

Глава 24. Без объявления войны

Дни снова потекли дальше.

Марта и Эми демонстративно не общались у Петра Андреевича, демонстративно абсолютно друг на друга фыркая.

Учёный сектор ничем не занимался, никаких задач им не ставилось. Марта просто относила им еду… и всё. Они варились в своём соку, и та самая дама, которую Марта туда сплавила, явно мутила воду.

Эммануэль в ту сторону лезть не планировала. У неё были свои задачи и свои интересы. Расследование продвигалось очень медленно и очень неохотно. А складывающаяся картина, увы, всё больше и больше походила на то, о чём думала Эми. К сожалению, дальше нужна была информация, которую можно было бы найти только на Земле, в архивах, военных и исследовательских. То есть на текущий момент всему предстояло остановиться.

А вот Эми, при всём при этом, предстояло изображать активную поисковую деятельность. Потому что тот вывод, который она сделала, озвучивать Петру Андреевичу было нельзя ни в коем случае. Чревато … последствиями, с которыми капитан Лонштейн справиться было не под силу. Да и надо сказать, желания никакого это делать тоже не было. В конце концов, сколько можно постоянно кого-то спасать? Сейчас перед ней стояла куда более глобальная и важная цель – спасти себя.

То, что Петр Андреевич перенастроил через свой мастер-доступ систему подачи кислорода в комнаты Эми, она тоже уже знала. Перехватила поток, поэтому новостью это не стало. Как и то, что в системе подачи воды появилась закладка, которая вместо потока воды, в какой-то момент направит на подачу техническую обработку, не слишком опасную саму по себе. Но вот если в неё добавить одно вещество (уже подведённое к трубам), то всё будет не самым приятным образом.

Проще говоря, именно Петр Андреевич, без объявления войны и без проявления агрессии какого-либо рода, просто-напросто… решил убить Эммануэль.

Поскольку это было ожидаемо, то все действия подобного агрессивного толка, в системе сразу же логировались, чтобы можно было понять, с какой стороны ожидать агрессии, ну, и позаботиться о том, чтобы такого не случилось.

Ото всего, конечно, защититься нельзя, но чтобы противостоять запланированным членовредительским действиям… достаточно было просто быть в курсе о них, что Эми себе и обеспечивала. И, естественно, она не оставляла следов! Всё, чем она пользовалась в своих изысканиям – встроенными средствами и… теми следами, который некто оставил в системе. Ведь всегда оставался вариант, что тот же Пётр Андреевич просто косит под дурачка, а на деле очень даже в курсе того, что происходит на его станции.

В любом деле Эми предпочитала оставлять себе зазор на то, что всё может пойти очень сильно не по расписанию и не по продуманному маршруту.

Мало ли что. Мало ли где. Мало ли как…

Ситуация может измениться в любой момент, и всегда хорошо бы иметь запасной план. Для Эми таким запасным планом в первую очередь был Змей.

Оставалось только его дождаться и … не попасться. А с этим… Хотелось бы сказать, что с этим у Эммануэль проблем не было. Но, увы, с этим как раз проблемы потихоньку начинали появляться.

Пётр Андреевич ей не верил, не доверял и потихоньку начинал вставлять палки в колёса. Это усложняло и без того непростую задачу. Нужно было ещё удерживаться в выбранном образе, периодически подкидывая Старику доказательства «это я не умею», «это тоже не могу».

Нашла Эми и те самые «капсулы», которые использовались для связи с другими станциями. В крайнем случае, можно было сбежать и в одной такой. Но это … к сожалению, просто было способом очень медленного и страшного самоубийства, если сбегать просто в пустоту.

Но Эми держала этот вариант в памяти.

Если придётся, лучше уйти в пустоту, чем умереть, даже не передав добытую информацию. Если есть время, всегда можно попробовать найти какое-то ещё решение.

Если тебя самого нет – то что-либо отыскать уже не получится, даже если возникнет такое желание.

Эммануэль до такого доводить не хотела. Поэтому юлила, уворачивалась, подбирала слова и синонимы… и вплетала в истину, которую легко проверить, тонкие ниточки лжи, которые нельзя было ни проверить, ни опровергнуть.

Она любой ценой собиралась не довести ситуацию до открытого противопоставления и открытой же агрессии. Но, увы, у сложившейся ситуации было своё решение и своё мнение.

Склады станции были заполнены очень интересно, в чередующемся формате. Жемчужины можно было отыскать то в одном, то в другом месте. И, надо сказать, Эми с удовольствием их искала, когда уходила от Петра Андреевича размяться и погулять. Склады все были открыты, по крайней мере, «маленькая мисс» была в этом свято уверена, до того дня, как один из складов, судя по чертежам, самый маленький и не самый интересный, не оказался закрыт.

Намертво.

Полностью, совершенно и абсолютно.

Надо сказать, Эми все же не отличалась излишним и впечатляющим любопытством. Но… это в нормальных обстоятельствах. А тут они таковыми категорически не являлись. Поэтому… закрытая дверь могла за собой скрывать что-то, ну, очень интересное! И потенциально полезное!

А насколько реально – нужно было выяснить.

Так что, побродив вокруг, Эммануэль отправилась в библиотеку, за складскими журналами учёта, изучать, что это вообще за склад, у кого хранились от него ключи и как туда попасть!

Через пару часов изысканий, капитан Лонштейн могла сделать следующее экспертное заключение. Это помещение никогда не было складским. Это была просто каморка… для разного. Чаще всего для «хозинвентаря». Да, к удивлению Эми, такой на космической станции тоже был.

Хотя в его качестве здесь были не привычные метлы-веники-лопаты, а куда более прикольные и непонятные штуки. Скребки, продуватели, звуковые пушки, помпы и пневматические что-то там.

Но важнее было другое. Эта дверь не закрывалась и в принципе не имела ключа!

Но была закрыта.

То есть эту комнатушку кто-то подо что-то приспособил уже вне задуманной реализации станции 004. Интересно? Не очень!

Может быть важно? О, да!

Так что уже на следующий день Эми снова была перед этой дверью с небольшим чемоданчиком, в который собрала всё, что можно было хотя бы потенциально использовать для взлома крепости.

Марта была у Петра Андреевича, так что можно было не думать, что она появится. А сектор учёных был надёжно перекрыт. … С точки зрения Марты.

У Эми было немного другое подозрение, но проверять его она пока так же была не готова. Были дела и поважнее. Например, этот чуланчик.

Замок был настолько нарочитым, что Эммануэль даже не обратила на него внимания. Нет. Тут должно быть что-то ещё. Потайной засов, возможно? Или электронный замок?

С учётом тех закладок… скорее всего, электронный. И не старинный. Проще говоря, это что-то было условно современное, а значит что-то, с чем Эми неоднократно сталкивалась. Естественно, без патрульного оборудования отыскать электронную смычку будет куда сложнее, но опыт-то есть. И какое-никакое оборудование тоже. Пусть даже и перепрофилированное.

Просто требовалось найти нужное.

Сложно?

Ну, не сложнее, чем водить за нос Петра Андреевича. Особенно в свете того, что неладное он подозревал с каждым днем всё больше и больше. Эми очень расчётливо его держала в курсе расследования, то добавляя ему поводов в ней сомневаться, то наоборот, подталкивая его к мысли о том: «как я мог о ней думать так плохо?»

По факту получилось, что подозрения в нём зародить было куда легче, чем доверие. Так что капитан Лонштейн больше занималась пробуждением доверия и становлением дружеских отношений. Всё равно получалось плохо, но ведь она старалась!

Нет, Эми совсем не нужно было это для того, чтобы оправдать собственные моральные метания (в этом месте ей становилось даже в мыслях смешно). Нет, она действовала для того, чтобы это сделать ровно в обратном ключе. Проще говоря, эти самые метания вызвать в Петре Андреевиче.

Честно? Ни в коем случае нет. Но честность так же не влияла на размышления Эми.

Это нужно было сделать, чтобы потянуть время. А время сейчас для неё было самым ценным ресурсом. Время и… информация. Оставалось только её добыть, и для этого она вот уже битый час разбиралась с замком.

Идеала не получалось, но что-то поддавалось.

А потом дверь открылась.

«Ха-ха!» - радостно сказала Эми, входя внутрь и закрывая дверь за собой.

Осмотрелась… и не поняла, ради чего был весь сыр-бор.

Каморка, как каморка, натурально забитая хламом.

Слишком натурально…

Второй раз она окидывала комнатку куда более пристальным взглядом.

На что это похоже? Правильно, на то, что кто-то пытался спрятать иголку в стоге сена. Но сено оказалось не слишком качественным, и спешно докидали соломы, а то и просто свежей травы. Насколько уж получилось. Лишь бы только скрыть… что?

В хозчулане, который был в секторе Эми, были коробки. Очень много коробок. Потому что почти всё, что использовалось на станции, имело свои чехлы.

Итак. Пытались спрятать какой-то чехол, получается?

Или что-то на чехол похожее. Какой-то кофр, чемодан, возможно. Коробку.

Какой? Где его искать?

На полках? Вряд ли. Если бы у того, кто прятал, было время на это, то вместо хлама было бы вокруг то, что больше подходит обстановке.

Значит времени у того, кто здесь что-то прятал, не было. И искать нужно на самом низу. На полу… максимум, под полками.

И то, скорее, прямо на полу. Возможно, чем-то прикрыли… Прикрытых объектов в поле зрения Эми было всего три, поэтому от неё потребовалось всего ничего – проверить каждое из них.

Джек-пот она сорвала на втором.

Низкий, узкий дипломат.

Что могло пойти не так?!

Ничто не предвещало проблем, но, увы, они нашлись. На крышке старенького дипломата были три флага. Один из них принадлежал стране, которая уже больше не существовала в своём изначальном виде… Проблема была в маленьких буковках, которые были выбиты с краю дипломата. Увидев их, Эми просто села на пол, не зная, что делать. То ли ужасаться, то ли бежать, то ли плюнуть на всё и сделать так, чтобы на станции не осталось вообще никого живого, кроме неё самой. В руках у капитана Лонштейн был управляющий код от Дашеньки, тот самый пропавший мастер-ключ…

Легко и естественно сложилась картина, зачем же на станции 004 понадобился профессор Дашко. Из-за его дара!

Чтобы открыть этот маленький неприметный дипломат, нужен был соответствующий код. Судя по тому, что дипломат всё ещё был закрыт (а за профессором Дашко охотились с помощью группировки, которая ценилась как специалисты по захвату куда более опасных клиентов), кода на станции 004 не было.

Вопрос, что же делать, оставался открытым. Что-то делать было нужно. Не могло и речи идти о том, чтобы оставить этот чемоданчик здесь. Забрать в комнату? Тоже не самое грамотное и адекватное решение… Отправить его в открытый космос, пропал и пусть его, с концами? Хорошее решение, но мало ли… вдруг кому-то придет в голову убрать космический мусор?

Не самое мудрое решение.

Итак. Или забирать… чтобы перепрятать или уничтожить. Или оставить здесь, позаботившись о том, чтобы больше никто не вошёл.

Забирать с собой абсолютно плохое решение, просто по той причине, что ни Петр Андреевич, ни Марта никуда не делись. Оставлять здесь… Эми вошла? Может войти кто-то ещё. Например, тот, кто это здесь оставил.

Где-то перепрятать… Что ж, самый правильный вариант.

Развернувшись с дипломатом к дверям, Эммануэль вздохнула, наблюдая, как дверь медленно открывается. Неприятненько, но… увы. Иногда Эми и хотелось бы ошибиться, но не всегда это получается.

Женщина, появившаяся в дверях, прикрывала что-то в руке полой шали.

К сожалению, скорее всего, оружие. Не лучевое, что-то, чем можно пользоваться в космосе. И в отличие от Эми, она прекрасно знала, кто перед ней, потому что незнакомка улыбнулась, повела чем-то в сторону и спокойно сказала:

- Маленькая мисс, будь любезна, положи на место этот дипломат. И медленно отойди в сторону. Любое подозрительное действие… и я стреляю.

Кабинет начальника русского патруля пустовал уже который день. Всех, кто приходил без предварительного звонка, милая девочка-секретарь отправляла… записываться. Тем, кто не понимал с первого раза, включала телефон, на котором была включена всего одна запись, с указанием того, как далеко может идти вопрошающий.

Сам хозяин кабинета в этот момент был совсем в другом месте. В одном маленьком домике, стоящем глубоко в горах. В месте, о котором мало кто знал, и в котором ещё меньше, кто был.

Место когда-то создала Эми при поддержке прадеда, для того чтобы иметь возможность встречаться на очень нейтральной территории с категорически не нейтральными людьми.

Её забавляло…

А теперь в этом месте встречались самые разные люди, всё для того, чтобы вытащить Эммануэль и вернуть её обратно.

Закинув ноги на стол, откинув кресло так, что оно опасно балансировало на задних ножках, Змей спал.

Прадед Эми, Леонид Александрович, изучал полученные данные.

Увы, пока все шло не самым лучшим образом.

Путём банального воровства пары интересных технологий, те станции, которые представляли угрозу, проблемой не стали. Уничтожить их можно было без особого труда.

Ещё проще было найти самоубийц, которые туда зайдут, зафиксируют заряд, потом его подорвут.

А вот как вытащить Эми… и как доставить самоубийц на станцию… решений не было.

Ну, вот не было на текущий момент никакой техники, которая позволила бы штурмовать другое космическое средство. Не было!

Можно было поймать … снаряд, как ловили тех, кого на эту станцию мерзкую отправляли. Можно было поймать человека в скафандре. Но нельзя было просто зайти на станцию. Поднимались и привлекались все возможные контакты. Существующие технологии подвергались рассмотрению со всех сторон. Ну, должен же был быть хоть какой-то способ?!

Пока, к сожалению, всё больше походило на то, что такого способа нет. Но очень хотелось.

Вот и сидели те, кто мог найти или способ, или тех, кто может его создать, в этом месте, координируя поисковую деятельность.

Змея снедало беспокойство. Он готов был сам отправиться туда, но… толку-то? И вот это «толку-то» грызло его поедом, пожирало до основания, выжигало, даже пепла от костей не оставляя.

- А что мы упёрлись в то, что необходимо именно разрушить? – неожиданно спросил всех собравшихся Леонид Александрович.

В его стороны поворачивались недоумённо и заинтересованно, а прадед Эми продолжил:

- Ведь это станции. Они имеют стыковочные протоколы. У нас есть хорошие хакеры, - бросил он внимательный взгляд в тёмный угол, закрытый ещё и ширмой для надёжности (хотя за ним стоял всего лишь компьютер, а не живой человек). – Мы можем направить стыковочные модули.

- Где мы возьмём такие средства? Ведь это стыковка в один конец… - начал кто-то, но Змей перебил:

- Государство всё оплатит.

Тишина, ещё более удивлённая.

Но Змей на этом не остановился, добавил:

- И частные фонды тоже вложатся. Потому что никому не хочется проверять, что там за давностью времени могло случиться с вирусом на станциях. Не стал ли он ещё хуже. Поэтому взорвать ко всем чертям, укатать в чёрную дыру, сжечь об атмосферу где-нибудь подальше от Земли. Но даже не думать о том, что из-за нехватки средств вот это может рухнуть вниз.

- Леонид Александрович, ну, и заварила же ваша внучка… катавасию, - вздохнул представительный генерал.

- Скорее она разгребает, - грустно отозвался Борисов. – То, что не одно поколение заваривало. И хорошо если с нашей помощью разгребёт, а не получится, что за то, что она узнала об этой проблеме, она заплатила своей жизнью.

- Как она вообще попала в список разработки?

- Этого никто не знает. Просто попала, - пожал плечами Змей, перелистывая задумчиво документы в электронной папке. – Просто там оказалась. Помимо неё ещё в списке изначально было четыре человека, но заказы на них, один за другим, были отозваны. Причина опять же, нам не известна.

- За столько времени никто ничего не смог найти?

- Никто ничего не смог найти, - неожиданно для Змея вступила в разговор Варга. Леду привёл с собой он сам, во-первых, некоторые дела Эми приняла она, во-вторых, именно Леда дала несколько крайне ценных контактов.

- Простите? Никто ничего не смог найти?

- У Эми это в её … каталоге, назову это так, некая категория «музейное». Это истории, на которые иногда даже дела никто не заводил. Так вот, согласно её выкладкам, тот человек, который ангажировал людей на станцию, понимаете, он не существовал. Как минимум, для системы. Люди, которые попадали в итоге туда, на станцию, находились в списках пропавших без вести. Или в тех делах, которые закрыты за отсутствием тела. Или состава преступления. И я не имею ни малейшего представления, по какой причине капитан Лонштейн объединяла эти дела. Полагаю, только она может ответить на этот вопрос. Но как мы можем обнаружить, капитан сейчас с нами отсутствует.

Присутствующие переглянулись.

- Вы сказали… «музейная» категория? – уточнил генерал. – Позвольте, а что ещё там за дела находились?

- Разработка Гюрзы, например, велась именно внутри «музейной» категории.

Воцарилась тишина. Кто-то что-то пробормотал, кто-то хмыкнул.

- У капитана все дела … такого … масштаба бедствия в этой категории?

Варга хмыкнула и кивнула.

- Вот теперь я понимаю, почему меня спросили, каким прекрасным образом сложилось дело так, что мы позволили капитану Лонштейн покинуть службу…

Немного смущенный смех был ему ответом.

Ну, да. Кто бы мог подумать, но такие люди существовали…

- На детях гениев природа отдыхает, а на правнучках танцует победный канкан? И каждое подбрасывание ножки в прекрасной туфельке, сразу кардинальное попадание? – беззлобно донеслось из компьютера в углу.

Леонид Александрович со вздохом развёл руками.

- Увы. Дети ничего не взяли от меня, внуки – тоже. А вот правнучка моя отрада. Вся в породу Борисовых. Только от отца взяла авантюрность. Вот теперь и находится… где находится.

- Вытащим, - решительно кивнул генерал. – Давайте-ка думать в сторону использования стыковочных шлюзов, раз такая возможность есть. Время играет против нас. Мы не знаем, в каких обстоятельствах сейчас находится капитан Лонштейн. Не хочется сразу предполагать самое плохое, но на неё может быть наставлено оружие, она может быть в карцере, она может просто быть в беде. Решить прочие вопросы мы можем и позднее, когда, как минимум, капитан будет дома и в безопасности. Хотя тот ещё вопрос, умеет ли эта девушка быть в безопасности. Но этим вопросом будет заниматься уже семья… Но, знаете, верните капитана обратно потом в патруль. Думаю, там она будет всё же безопаснее для окружающей действительности!

Смешок Варги и устало изогнутая бровь Змея были генералу ответом.

- Когда речь заходит об Эммануэль Лонштейн, - Леда покачала головой, - право слово, если бы всё так было просто, она бы не завела половину своих врагов… И, наверное, половину своих друзей.

- Надо будет познакомиться… Исключительно в рабочих целях! – серьёзно добавил мужчина и вовремя. Змей, ещё мгновение назад, выглядящий так, словно прикидывал съедобен ли говорящий, успокоился, расслабился, довольно кивнул.

Генерал хмыкнул и очень мудро не стал это комментировать.

- Давайте к работе? – предложил тем временем Леонид Александрович. – У нас ещё есть что обсудить. К сожалению, сколько бы мы ни переживали, сделать сейчас для моей любимой внучки мы ничего не сможем. Можем только ждать. И действовать. Вот действовать и будем.

- Возвращаемся к работе, - постановил Змей.

И несмотря на то, что среди собравшихся он был далеко не первым и по положению, и по званию, и по положению на неформальной лестнице, никто не посмел ослушаться и сказать что-то против. Работа закипела.

Маленький затерянный домик гости покидали по одному. Кто-то ушёл перед рассветом, кто-то, когда уже поднялось солнце, кто-то засиделся до полуночи.

Змей и Варга оставались до упора.

И уже сильно после полудня, когда уже речь шла о том, что скоро снова начнут собираться члены «клуба заговорщиков», Леда спросила:

- Как ты… считаешь, мы успеем во… вовремя?

Змей задумался.

- Откровенно говоря, это такая субъективщина. Что значит «вовремя»? До того, как случится самое страшное? До того, как Эми умрёт? Ты это хочешь спросить?

Леда кивнула.

Мужчина вздохнул:

- Я бы хотел сказать, что, конечно, она герой света и защитница добра, и всё будет хорошо… Но, будем откровенны, за то, что она узнала, за то, где она очутилась – убивают. Калечат. Верю ли я в то, что Эми не станет жертвой… всего этого? Нет. Не верю. Хочу верить. В то, что всё будет хорошо. В то, что она вернётся. И ты сможешь полюбоваться на неё в белом платье. Мне хотелось бы верить, что её улыбка останется такой же светлой… И что она всё так же будет верить в то, что лучше места, чем работа в русском патруле – быть не может. Но это лишь «вера». Я знаю точно только одно. Она не сдастся так просто. Если будет возможность, дождётся нас, ещё и окажется с каким-нибудь необычным «подарочком» с часовой бомбой. Но ситуации бывают разными. И, как и сказал Леонид Александрович, мы можем только действовать. Чтобы как можно быстрее отправиться туда, к звёздам, и забрать эту вредную девчонку домой.

Варга кивнула, на мгновение жарко пожелала Эми удачи и двинулась к электронной папке, готовить документы для следующего совещания. Только бы повезло… Только бы неповоротливость всех этих механизмов не убила такого важного для Леды друга.

Механизмы же может и были неповоротливыми, но вот люди, которые стояли у рычагов её управления, были смертными и не слегка напуганными. Они понимали очень хорошо – любое промедление подобно смерти. Но не той девчонки в космосе (многие из вовлечённых её даже не знали лично), а их самих. Потому что чешуйчатый хладнокровный ангел смерти соберёт свою кровавую жатву, если не получит обратно свою прелесть…

Глава 25. Консервация

Возможно, было бы гораздо интереснее, если бы Эми знала, что за женщина появилась в этой комнатке. Кто она, о чём думает и чего желает. Возможно, было бы проще… решить некоторые вопросы. Возможно.

Но перед Эми, в первую очередь, сейчас был враг, угрожающий её жизни и её спокойствию, и это было куда важнее.

- Полагаю, я не хочу знать, что со мной будет, если я скажу, что не хочу?

Женщина нервно кивнула:

- Давай, положи это. И отойди. Не заставляй меня повторять! – голос слегка визгливо зазвенел на верхних нотах, и едва уловимо незнакомка раздраженно поморщилась.

Эммануэль, с самого начала не собирающаяся воспринимать эту женщину как досадную и не опасную помеху, не только насторожилась, но ещё и собралась. Увы, но перед ней был профессионал.

- Мы можем решить вопрос миром.

- Конечно. Как только ты положишь чемоданчик на место.

Увы, означать подобное могло только одно. Это было именно то, чем показалось на первый взгляд. Вторым управляющим комплектом от Дашеньки. Ну… кто бы мог подумать… Так встрять!

И не иначе чем чудом можно было назвать факт того, что она не поняла, что перед ней коллега из схожего департамента…

В противном случае разговора бы не было. Был бы сразу выстрел.

Риск повреждения чемоданчика был несоизмеримо ниже, чем риск того, что чемоданчик уйдёт в руки силовых структур.

В любом случае, к сожалению, было кое-что и ещё в этой ситуации, называлось это кое-что «свидетелей не оставляют».

Эми было очевидно, как только она уберёт чемоданчик, сразу же последует выстрел. И не важно, что именно за тип оружия в руке у незнакомки. Не всякую пулю можно опередить и не от всякой иглы увернуться. А уж лазер… и того бесполезнее.

- Я сейчас всё уберу на место, - вежливо согласилась Эммануэль. – Вы только не волнуйтесь. Видите, я медленно уже опускаюсь. Как вас зовут?

- Тебя не касается!

- Это как посмотреть. Вы вот меня же сейчас не убьёте?

Женщина всего на мгновение осеклась. Эми, получив подтверждение своим мыслям, едва уловимо хмыкнула. Вот сейчас! Спешит и падает умирать.

- Вот! Видите, не убьёте. А раз не убьёте, почему бы вам не сказать своё имя? Вдруг вы так переживать не будете. Я вот Эми. Борисова! Представляете, родителям ума хватило? При такой фамилии дать мне имя «Эммануэль». Они что, из меня хотели вырастить киноактрису? Или звезду? Ну, в общем, не знаю, что они хотели, но у них однозначно ничего не получилось! Я стала учёным. Причём по математике, физике и джампу! Не хотите отвечать, да, как вас зовут? Ну, можете и молчать спокойно! Я и так знаю. Мне Марта рассказывала. Вы Лариса Викторовна, Сурецкая. Угадала?

Лариса дрогнула и покрепче схватилась за своё оружие.

Шансов мирно договориться просто не было.

- И вот зачем так упрямиться? – немного расстроилась Эми. – Мы и, правда, же пока ещё можем попробовать подружиться и договориться. Может, так и поступим?

- Положи! Дипломат! И отойди! В сторону! Иначе я стреляю!

Если бы только был джамп в доступе, можно было бы прыгнуть за спину Ларисе Викторовне и шепнуть на ухо, что Эми уже чемоданчик положила. Но… джампа в космосе не было. Насколько он всё-таки улучшает жизнь.

- Надо же, - удивилась Эммануэль вслух, - сколь многого я не умею, как только лишаюсь джампа. Мне не хватает даже не столько мобильности, сколько возможностей. Даже обидно!

- Ч… что?! – осознать угрозу Лариса Викторовна успела, а вот отреагировать нет. Она была настолько сосредоточена взглядом на чемоданчике, что, когда он осторожно лёг на пол и так же осторожно был сдвинут в её сторону, женщина упустила из вида стремительный бросок Эммануэль.

Наверное, надо было бы её допросить, расспросить, изучить вопрос, но у Эми просто не было на это времени. Слишком опасно. И слишком ценная вещь была на второй чаше весов. Она нанесла всего один удар, опередив женщину буквально на полмиллиметра.

Её палец уже нажал на спусковой крючок, и линия лазера отрезала прядь белоснежных волос. В воздухе мерзко запахло паленым. Но Эми уже успела. Придержав оседающую женщину, капитан Лонштейн лихорадочно думала, что делать.

Итак… Убивать… Нет. Она может пригодиться потом живой, достаточно было сейчас позаботиться просто о том, чтобы она не вылезла под руку. То есть… уложить её спать.

Конечно, зал с капсулами ранее она уже нашла… но дотянуть туда очень тяжёлую женщину… Покачав головой, Эми задумалась. Тележка. Ей нужна тележка. А раз это кладовка, то таковая здесь должна найтись!

Но как должна выглядеть тележка для космической станции? Да очевидно так же, как и нормальная!

Проверив, что Лариса Викторовна действительно без сознания, Эми опустила её на пол, осмотрелась… тележка нашлась. Спокойно, как и десяток её товарок разной размерности, стояла в шкафу. На то, чтобы развернуть её и включить гравиколёсики, много времени не ушло. Всё, что теперь Эми оставалось – это перегрузить туда бессознательный груз и двинуться в зал криокапсул.

Найти рабочую капсулу ещё в прошлый раз было очень сложной задачей, но в прошлый раз у Эммануэль это получилось. Только цикл сна, настроенный у капсулы, был рассчитан не более, чем на две недели. Подготовив все настройки, Эми обновила состав жидкостей капсулы, заблокировала её отдельным паролем и отключила от общей сети, подсунув обманку на основе соседней капсулы. Дождалась, когда капсула мяукнет, сообщая о том, что пленница капсулы погружена в сон… и довольно усмехнулась.

Компьютерщик найден. Значит, всё-таки это была она… И самое интересное, она была в корпусе учёных. А это значит, что раз Лариса Викторовна оттуда вышла, то там остался вход… через который можно или вернуться обратно, или туда аккуратненько заглянуть и уточнить, что же там такое интересное происходит. Заодно при этом информация будет из другого источника, что повышает её ценность при соразмерной субъективности.

Если бы Эми, при своих навыках «компьютерного друга» решила бы выбраться из лабораторного сектора, она бы не выходила через общую дверь. Нет, она бы воспользовалась технической. И если Эммануэль не ошиблась, и Лариса Викторовна была, действительно, представительницей какой-то силовой государственной структуры, значит, таким ходом должна была воспользоваться и она. Проверить это было очень просто. Достаточно было навестить оба технических прохода и считать последнюю информацию с них.

Через полчаса, после получения первых сведений, Эми была уверена, что, к сожалению, компьютерным мастером была именно спящая ныне в криокапсуле женщина, и, увы, всё это время она продолжала общаться со Стариком. Обе камеры на технических проходах были закольцованы. Одна действовала в прежнем режиме, вторая воспроизводила всё то же самое с определённым случайным шумом… и не вела никакой полезной работы в действительности. Зная пароль, проходить через этот проход можно было любое количество раз в любом направлении.

И не оставить при этом никаких следов.

Такое себе решение, особенно в свете того, что подобные терминалы не предназначены для использования шифрования. Так что найти пароль и открыть вход Эми не составило никакого труда.

Прихватив в собой лазерный пистолет, ставший её честной добычей после короткой стычки с Сурецкой, Эми скользнула в учёный сектор. Если её раскладки были правы, то здесь должно было быть от восьми до шестнадцати человек (в зависимости от того, сколько выжили). Вряд ли, конечно, с ней захотят разговаривать все, но хоть от кого-то, если повезёт, получится добиться внятных ответов?

В чудеса, конечно, верилось не очень охотно, но всё же… Вдруг?

Ещё через пару минут Эми точно знала, «вдруг» не случилось. В секторе учёных не было никого, кто мог бы ответить на её вопросы. Как не было там и ни одного учёного. Разноцветные значки на экране мониторинга были очень даже настоящими, они отображали состояние учёных. Вот только… увы, находящихся сейчас не в секторе, а в одном из залов с крипокапсулами…

Марта не занималась учёными. И еду доставлял или кухонный робот, или лифт. Ей просто неоткуда было знать, что вот уже, как минимум, несколько дней все учёные находятся в секторе сна…

Оставалось только выяснить почему и как так получилось. И так ли не в курсе Марта, как кажется на первый взгляд. Сурецкая была загнана, как дикий зверь. Она боялась своей тени. Паранойя? Или есть к этому обстоятельства? Нужно было выяснить, выяснить, как можно больше.

Так что пришлось засучить рукава и садиться к компьютерной системе, проводить поиск последних распоряжений и команд, а так же тех, кто это акцептовал. Или чьим именем. Марта или именем Марты? Старик? Или именем Старика?

Компьютер – слишком сложная техника и для того, кто в нём разбирается, и для того, кто в нём не разбирается. Машина – памятлива, она запоминает слишком многое и рада этим поделиться. Лариса Викторовна не знала, что на этой станции может появиться ещё один компьютерщик. Она не пыталась затереть свои следы, и они кроваво-красной нитью тянулись за её действиями по журналам и реестрам.

Да. Это, действительно, она лично отправила учёных в капсулы. Спать. Вот только подтверждал её действия сам Старик.

К сожалению, это только подтверждало мысли Эммануэль о том, что Старик решил от неё избавиться. Или сам, или при помощи Сурецкой. Это уже было не так уж и важно. Куда ценнее была информация о том, что Лариса Викторовна каждую ночь выходила из своего сектора и отправлялась к Старику. И причина её походов, увы, была совсем не важна. Она была.

Соответственно, сегодня Сурецкая не придёт на встречу. Старик начнёт её искать, а… её нет. И на камерах нет, и не на камерах тоже нет. Вряд ли ему придёт в голову сразу же, что виновата Эми. Скорее всего, первой ему придёт в голову Марта…

Что ж… Это означало, что Марте тоже нельзя идти к Старику… И Эми двинулась на кухню. Нет, эта женщина в её глазах по-прежнему не имела ни граммулечки доверия. Просто её история нашла своё подтверждение в компьютерных мозгах. Да. Сухими цифрами стыковок, отстыковок, потерь спасательной капсулы, незнакомых передатчиков…

Марта нашлась на кухне. Пустым взглядом она смотрела на морковку, не в силах заставить себя шевелиться.

- О, ты то мне и нужна, - Эми плюхнулась рядом с ней, слегка бесцеремонно толкнула женщину в плечо. – Что случилось?

- Консервация, - почти сизыми губами сказала Марта.

- Ага, - пробормотала Эммануэль. – Значит, он успел первым. Не страшно. Давай-ка, поднимайся. Пойдём. Пойдём. Нам нужно в медблок. Давай, опирайся на меня.

- Н… не могу.

Эми кивнула, резвым мячиком отпрыгнула в сторону, задумалась.

Кухня… Должна быть базовая аптечка. Что-то мелкое… что-то однозначное.

В конце концов, кухня – место такое… Происходит разное. Значит, аптечка должна быть в пределах досягаемости. Шкафчик?

Открыв шкафчик, Эми вытащила оттуда маленькую серую коробочку, открыла. Бинты, повязки, зелёнка… нашатырь… ага! Сердечные капли, причём препарат достаточно недавнего поколения, уже разрабатывался и презентовался на памяти самой Эммануэль. Сноровисто накапав капельки в стакан, девушка подсунула воду с каплями Марте:

- Пей! Мелкими глоточками. Оно мерзко на вкус, но зато работает. Давай.

- За… зачем мне это пить?

- Затем, что операции проводить я не умею! Я не врач! А тебе такими темпами нужен будет кардиолог! Так что когда вернёмся вниз, первым делом пойдёшь ко врачам, приводить себя в порядок, - Эми ругалась, потому что… она могла понять, когда отдел зачистки зачищает преступника. Она могла понять, когда свои, хорошие парни и девочки умирают в перестрелке с преступниками или просто стычке. Она могла понять, когда умирает кто-то в научном опыте. Но… умирать вот так? На ровном месте? Просто потому, что рядом нет медицинской помощи? Нет! Вот так – нельзя.

На лицо Марты, пересаженной на угловой диванчик, прикрытой пледом, мало-помалу вернулся нормальный цвет.

Эми, соскучившаяся по нормальной пасте, уже к этому моменту успела приготовить пасту с беконом и грибами на двоих и сейчас задумчиво рассматривала ингредиенты, решая, чего ей хочется больше. То ли приготовить молочные коржики, то ли сделать влажный кекс.

- Получше стало? – дружелюбно уточнила она у Марты.

- Да… спасибо.

- И? Что тебя так напугало?

- Консервация…

- Мне это ни о чём не говорит, - призналась Эммануэль. – Ничего из этого в документах я не видела, как и в инструкциях, так и во внутренних распорядках.

- Это… появилось одновременно с Ларисой. Полагаю, она и ввела. Это… протокол… безопасности. Она так говорила.

- Кто-то насмотрелся низкопробных фантастических боевиков, - пробормотала капитан Лонштейн, поставив перед Мартой тарелку с ужином. – Так. Что за протокол? Что он делает? Зачем нужен?

- Это… полное отключение всех систем станции. Вообще всех… Поддержки искусственной гравитации, например, тоже. Обеспечения тепла. Всё погружается… в анабиоз. Продолжают работать гидропонные сады, поскольку результат их работы… он там много где применяется. Но … всё остальное… ничего нельзя, - женщина развела руками.

Эми едва уловимо усмехнулась:

- И что?

- Что… ?

- Ты так испугалась, словно наступил конец света. Но я тебя правильно понимаю, что нельзя будет приготовить с помощью комбайна еду? И она сама не приедет на конвейре. Придётся прогуляться до садов?

Марта задумалась.

Потом кивнула, осознав, что вводимые мероприятия как-то не похожи на действительно пугающие. Система искусственной гравитации? Но она и без того работала хорошо если в десятой части всей станции! И Марте больше нравилось, пожалуй, на станции передвигаться в невесомости, чем идти на своих двоих.

Гидропоника перестанет доставлять продукты на кухню? Ну, так Марта и без того сама ходила в сады, чтобы собрать урожай. Ей больше нравилось для готовки собирать не самые спелые плоды, которые уже падают сами, а те, что уже созрели, но ещё не упали. Крепенькие. Наливные…

По ассоциативной цепочке её размышления замкнулись на то, что на самом деле беспокоило женщину:

- Он может нас убить.

- Старик? – уточнила Эми и, дождавшись подтверждающего кивка, отрицательно покачала головой. – Он это сделает, только в одном случае. Если мы покорно позволим ему делать всё, что он хочет. А у нас таких планов нет.

- Но мы… заперты здесь.

- Как и он. Вот только он заперт в камере, а для нас доступна вся станция.

- Но у него есть камеры!

- Которые мы можем спокойно ослепить. Я обратила внимание, что он впечатляюще плох с компьютерами. А я неплохо с ними обращаюсь. Мы ослепим камеры. Двумя способами. Вначале – компьютерным. Потом очень даже натуральным.

- К… как?!

- Слепим тесто, - фыркнула Эммануэль, - и воспользуемся им. Или заглянем в химическую лабораторию, создадим простейшую жвачку. Способов много.

- Ты хочешь объявить ему войну?! – с ужасом в голосе спросила Марта.

- Нет. Если дело дойдёт до войны, я просто отключу ему подачу криотика в камеру, - ровно сказала Эми. – К сожалению, для… многих, у меня нет стопора перед тем, чтобы забрать чужую жизнь. Я, конечно, человек… Но в тех моментах, когда дело касается моей жизни или чего-то ещё более важного, я, скорее, оружие.

- Но ведь ты – учёная.

- Я? … Понимаешь, Марта, какая тут есть проблема. Да. Ты права абсолютно. Профессор Борисова – учёная. А вот капитан Лонштейн – сотрудник русского патруля. Вот только меня зовут Эммануэль Борисова-Лонштейн.

- Ты и то, и другое?

- Точно. Я – монстр на службе закона. Я могу сколько угодно говорить, что я милая, белая и пушистая, но с того момента, как я начала нести Стражу, я сначала сотрудник патруля, а уже потом кто угодно – похищенная, жертва, просто Эммануэль.

- Почему ты это говоришь мне?

- Потому что я говорю это не тебе, - отозвалась девушка ровно. – Я говорю это Петру Андреевичу. Пётр Андреевич, вы напрасно перекрыли кислородные трубы. Я перевела систему в настройки по умолчанию. Чтобы перекрыть кислородные трубы, необходимо сделать это в четырёх разных местах. Уж простите, мне очень не хотелось, чтобы вы со мной что-то сделали.

- Зачем ты это сделала? – включился экран на стене, Старик смотрел в камеру внимательно и зло. – Это – моя станция! Ты здесь никто.

- Я здесь никто? - со смехом Эми оттолкнулась от стола, встала, чтобы поставить чайник. – Что ж, позвольте донести до вашего сведения одну маленькую деталь. Я – похищенная. Жертва. Вы похитили меня. Нарушили все мои планы. Втянули меня, по-моему, в аферу тысячелетия. Так что я делаю всё, что сочту необходимым. И мне не нужны ничьи разрешения. Я не хочу здесь находиться, но, чтобы покинуть станцию, мне нужны ответы.

- Ты её никогда не покинешь, - Пётр Андреевич был категоричен. – Я лучше убью тебя, чем позволю тебе спастись.

- Вы мне угрожаете?

- Нет. Ещё пока нет.

- Вы не всемогущи, Пётр Андреевич. Не на этой станции.

- Ты ещё скажи, что не в этой жизни.

Девушка ничего не ответила, устроилась с чашкой чая за столом. Задумчиво посмотрела на экран.

- Пётр Андреевич, вы считаете, что у вас есть здесь союзник и помощник? Прекрасная женщина со светлым именем Лариса? Плохая новость. Даже две. Новость первая. Лариса Викторовна Сурецкая на текущий момент находится в криозале. Во сне. И её камера отключена от общей системы. Единственный вариант её пробудить, это найти капсулу, среди десятков таких же. Правильно ввести оба пароля. А я и не подумаю кому-либо сообщать, что я там указала. Но это новость первая. Новость вторая, куда интереснее. Плевать ей было на вас, Пётр Андреевич, ваши цели и ваши планы. Лариса Викторовна желала своего, и надо сказать, её планы, в отличие от ваших, куда ближе были к исполнению.

- Ч… что?

Эми усмехнулась желчно:

- А я вот больше ничего не скажу. Отменяйте свою консервацию, если сможете. Если не сможете, то, кто знает, что найдёте, пока будете разбираться, почему ваша станция уже вот не один год, как не совсем ваша. Хотя корректнее будет сказать, эта станция никогда вашей и не была. Но тем интереснее.

Экран погас. Эммануэль взглянула на Марту, задумалась:

- Знаешь… А пошли переедем?

- К… куда?!

- Ну, по меньшей мере, правильнее будет сказать «откуда». Из тех комнат, которые занимаем сейчас.

- Но зачем?

- Для безопасности. Мало ли я была не права? И Старик, всё это время прятавший свои таланты в компьютерном деле, сможет сообразить, как пройти сквозь блок файрволла? Не хочу проверять степень его искренности в том, как он расписывается в своём бессилии.

- Ты всегда так?

- Как?

- Думаешь наперёд… и всегда оставляешь пространство на то, что тебя обманывают?

Эми задумалась, засмеялась, кивнула.

- Какая же ты… несчастливая, - тихо сказала Марта.

- Почему? – даже немного удивилась девушка. Нет, когда к подобному выводу приходили люди житейски мудрые, она могла ещё понять. Но вот выводы человека, оторванного от земной реальности, её удивили.

- Но ведь подобный образ мышления – он не появляется на пустом месте? Это значит, что тебя предавали… или пытались предать неоднократно. Воспользоваться. Обидеть…

- Раньше – да. Всё это пытались. Хотя чаще пытались забраться под кожу, в сердце, в душу. И уже потом нанести удар в незащищённую спину, всадить клинок и провернуть до характерного хруста, - в голосе Эми в равной степени звучало и легкомыслие, и болезненно-мудрое принятие. – Понимаешь, Марта. Я ведь, как Пётр Андреевич, была излишне умна в свои юные годы. Там, где другие, медленно двигались к своему взрослению, я проскочила всё. И детство, и юность. Я оказалась в месте, где невозможно оставаться ребёнком, когда фактически была… эмоциональной пустышкой. Я не знала, что такое эмоции. Какие они бывают. Что дают. Я не понимала, зачем люди что-то испытывают. И зачем этого желают. Для меня всё это было решительным образом непонятно.

- И что изменилось?

- Самое простое. То, что меняет всех людей, вне зависимости от их вероисповедания, от цвета их кожи, их возраста и внешности, их пола и достатка. Я полюбила.

- И, конечно же, взаимно? – спросила чуть грустно Марта.

И чуть не шарахнулась в сторону, когда Эми натурально захохотала:

- Взаимно?! Не-е-е-ет. Никакой взаимности не было. Тот, кого я полюбила, видел во мне ребёнка. И продолжал его видеть вне зависимости от того, что я пыталась сделать. На мне словно было аршинными буквами выбито: «Ребёнок, не подходите близко». И он держался подальше. Искренне. Честно. До самого конца.

- А потом ты его соблазнила? И было предложение? И жили вы долго и счастливо? Ну, до твоего этого… похищения.

- Нет, - снова удивила Эми собеседницу. – Нет. Он слишком хорошо держался. Понадобилось слишком много всего, чтобы что-то изменилось. Наверное, правильнее будет сказать, что он понял, что пока отказывает нам в возможности быть вместе, уходит драгоценное время. Потому что уже завтра мы оба можем оказаться в соседних могилах. Собственно, правда, так почти и получилось. Мы … немножко зашли на территорию врага не того уровня, с кем можно было справиться нашими малыми силами. Но у нас были друзья. А у друзей… что ж, не шпаги, но тоже нашлось то, чем можно помочь.

- Ты считаешь, что он снова сможет помочь?

Эми улыбнулась:

- Нет. Я это знаю.

- Но это невозможно. Ты сейчас на станции, которая зависла на обратной стороне Луны! В космосе. Сбежать – не получится. Джампом воспользоваться тоже! Как он тебе поможет?!

- Не знаю. Но он – поможет.

- Почему?!

- Честно?

Марта задумалась, потом осторожно кивнула.

Эми хмыкнула:

- Да просто потому, что в противном случае я спасу себя сама. А ему уже решительно надело наблюдать за тем, как я справляюсь со всем в одиночестве. Ведь в этом случае закономерно может возникнуть вопрос, а в таком случае, зачем мне «мы»? Если я могу всё сама и одна?

- Бедный мужчина! Это с тобой ещё попробуй справиться…

- О, я в него верю. Что-нибудь придумает. Ну, или потом придумаю я. Когда он заберёт нас отсюда.

Марта покачала головой:

- Сколь истово мы верим в мужчин, которые, может статься, этого и не заслуживают…

- Это наше право. Любить, надеяться и верить. А их право – делать наши мечты, желания, стремления – реальностью. Помогать нам летать… и лететь рядом.

- Знаешь… я буду надеяться, что он за тобой и правда придёт.

- Придёт, - просто сказала Эммануэль. – Обязательно. Но для того, чтобы, когда он пришёл, было кого забирать, нам нужно сейчас переехать. Так что пошли. Искать новый дом! Потом собирать вкусный урожай. Потом читать книги. А потом ещё что-нибудь придумаем. Но план ближайший у нас один.

- Один? – доверчиво попалась на энтузиазм девушки Марта.

- Точно-точно, всего один! Больше никаких правил и никакого распорядка! Ты отдыхаешь, мы развлекаемся! И ждём.

Существование Старика, как и то, что с ним делать, осталось за кадром. Марта просто приняла на веру то, что у Эми есть план, а Эми просто ждала результатов заложенной информационной бомбы…

Глава 26. Среди звёзд

С того дня Пётр Андреевич больше на связь не выходил. Эми видела по логированию системы, что он скачивал к себе на экран всю доступную компьютерную литературу. Но… время уходило, а понимание у Старика не прибавлялось. Он явно пытался что-то делать, но система была к его попыткам холодна и равнодушна. В глазах системы он был нарушителем. И все его попытки ситуацию исправить ни к чему не приводили.

Эми в свою очередь ничего не делала.

Она изучала, изучала, продолжала изучать литературу. И просто ждала.

Того момента, который должен был вот-вот случиться. Ситуация нагнеталась, и чем больше времени проходило, тем отчётливее мисс (пока ещё мисс) Эммануэль Лонштейн понимала, что первый смертник на этой базе всё-таки не она. Первой, кого убьёт Старик, будет Марта. За предательство, за то, что посмела пожелать быть счастливой и живой.

Он не простит ей именно этого. Желания жить.

Желания увидеть своего ребёнка. Желания вернуться на Землю. Хотя бы попытаться.

То, что он просчитал подобную малость, Эми знала совершенно точно. Старик был оторван от земных реалий, но уж точно не был дураком. Да и инфантилом бытовым не был тоже.

Зачем Эми было спасать жизнь Марте? Ведь можно было просто оставить её на откуп станции, вакууму и смерти.

Ну, наверное, от оперативницы русского патруля в Эммануэль было гораздо больше, чем от испуганной жертвы. Да и жертвой она себя уже не ощущала… Но всё же, что-то её тревожило. Что-то в этой истории не складывалось, но та часть её разума, которая волновалась за Марту, не позволяла ей в полной мере сосредоточиться на задаче четвёртой станции.

Всё, что до сих пор Эми нашла, укладывалось в стройную картину в её голове. Но что-то не давало ей в полной мере согласиться с тем, что это всё.

Были некоторые детальки, которые должны были быть связаны со всем этим. Девушка это ощущала, могла в этом поклясться. Но в стройную схему эти детали не укладывались никак. Что же… что же это могло быть?

Эми бродила по станции, рылась в библиотеке, один за другим взламывала архивы. Но ответ ускользал.

А потом, однажды ночью, за иллюминатором снова раздался стук.

И висящие там дроны, сразу с экраном, радостно перестроились, разворачивая надпись.

«Я передумал».

Эми хихикнула, привалившись боком к обшивке.

Передумал?

«Я не смог дождаться, когда всё соберут. Так что… У тебя есть право. Говорить правду и только правду».

Девушка негромко засмеялась.

Так, заход ей уже нравился. А поскольку она не могла предугадать, о чём думает её мужчина, то и сейчас ей не хотелось пытаться понять, что именно он имеет в виду.

Просто слушать.

Просто быть спокойнее, потому что он рядом.

Он здесь.

Вытащив свой планшет, она написала всего одно слово и развернула его к камерам.

«Да».

«Ты понимаешь свои права?»

«Говорить правду или сохранять молчание?»

«Нет. Ты можешь только говорить правду».

«Хорошо. Я буду говорить только правду».

Это даже не показалось сложным. Просто говорить правду. Как будто, Змей мог спросить что-то, что до сих пор не знает.

«Ты любишь меня?»

«Да».

«Ты знаешь, что я люблю тебя?»

…Знала ли Эми это? Что ж, да. С того момента, как они были вместе, она знала точно, что Рубикон пройден. Что в этом мужчине – есть огонь любви, мягкий, трепетный. Не пожарище, не кострище. Нежное пламя, вокруг которого строится Очаг.

Просто порой ей казалось, что Змей ещё не увидел её до конца. Её саму. Не увидел ту, в кого она выросла. Он всё ещё иногда видел в ней нежного ребёнка, который не знал ничего об этом мире. Не знал ничего об эмоциях. Не знал ничего о том, что в этом мире хорошо, а что плохо. Этот ребёнок был оторван от земных реалий в мире джампа и в мире физики.

Но он любил.

«Да», - набрала она на планшете.

«Веришь ли ты в то, что «мы» - это то, за что стоит сражаться?»

«Сражаться? – ответ пришёл сам собой. – Нет. Я больше не хочу сражаться. Я просто хочу быть. С тобой. И быть счастливой».

«Так просто?»

«Да».

«Ты будешь варить мне кофе по утрам?»

«Кто первый встанет – тот и варит!»

«Тогда, может быть, будешь варить мне борщи?»

«Ты знаешь, что у меня лучше получается том-ям с креветками, чем борщ».

«Тогда, может быть, ты будешь вязать мне свитера?»

«Сказал тот, кто на спор связал самую красивую шаль, которую я видела в своей жизни, той, кто не смог набрать даже цепочки воздушных петель».

«Я всё ещё считаю, что тебе не повезло с наставником».

«Фыр!»

«Что ж… тогда, может быть, ты вернёшься на работу под моё начало?»

«Ты предлагаешь мне вернуться на работу в патруль?»

«Да».

«Под твоё начало?»

«Да. И я сманил к нам Леду».

«Что ты сделал?!» - ахнула Эми.

«Сманил к нам Леду. Будет твоей напарницей. Ну, так, что?»

«Разве могут быть варианты, естественно, я согласна!»

«Надеюсь, ты ответишь на другой вопрос с таким же энтузиазмом».

«На какой?»

«Ты выйдешь за меня замуж?»

Сердце грохотнуло где-то в горле, торжественно-сердитым набатом.

«Он же говорил, что не будет спрашивать», - догнала паническая мысль. Ладони стали влажные-влажные, а колени – ослабли.

«Это и был твой вопрос?»

«Да. Это мой вопрос. Ты выйдешь за меня замуж?»

Паника-паника-паника. Почему-то не возникло и мысли о том, что это шутка. На шутку это было похоже меньше всего.

Серьёзный вопрос?! Но почему именно сейчас?!

Когда…

Или именно потому, что ситуация такая?

И Змей из-за неё пересмотрел свои взгляды? … Насколько это возможно для Змея?

Что ж…

Ответить неожиданно стало сложно.

Чувства Эми не изменились ни на йоту, но почему-то…

Ответить «да» было сложно.

Наверное, во многом потому, что Эммануэль столько времени представляла себе, что однажды этот день наступит… и то, насколько ситуация отличалась (и насколько она запоздала, что ни говори), выбило её из колеи.

Но всё же она не была бы собой, если бы этого было достаточно, чтобы кардинально сбить её с мысли.

Эми хорошо знала, она любит этого мужчину.

Она хочет быть с ним.

Она хочет, чтобы их имена стояли рядом, чтобы не было больше просто «она» и просто «он». Она хочет «вместе, долго и счастливо».

«Да», - появилась надпись на планшете.

Следующий вопрос всплыл мгновенно. И после него ощущение того, что космос вообще везде: в душе, в сердце, в голове – стало всепоглощающим.

«А сейчас?»

«Ч… что сейчас?!» - пальцы тряслись, поэтому и буквы на планшете появились с запинанием.

«Замуж. Сейчас».

«Ты серьёзно?!»

«Абсолютно».

«Это невозможно».

«Невозможно сейчас тебя забрать. А вот замуж – возможно. Так что? Выйдешь за меня замуж? Сейчас?»

Это было самое невероятное предложение, которое когда-либо слышала Эммануэль Борисова-Лонштейн. Самое невероятное. Самое непостижимое. Самое… желанное.

Вот теперь заминки больше не было. Пальцы уверенно вывели на планшете:

«Да».

Экран погас. А затем включился снова.

Только теперь вместо букв – там был священник.

Живое наследие давно ушедшей эпохи, считанные единицы которой были рассеяны по миру.

Забавным было только то, что религиозные браки признавались наравне со светскими…

«Змей же не притащил священника в космос?» - озадачилась Эми.

Судя по лукавым огонькам в глазах мужчины, могли быть и варианты….

А потом он заговорил, и для Эми снизу – суфлировалась письменно его речь.

Большую часть его речи, девушка, если честно, не запомнила. Так, какие-то обрывки, что-то очень простое, будничное и неожиданно тёплое. И всё равно, не верилось. Настолько не верилось в происходящее, что простая фраза: «Готова ли ты стать его женой?» - Эми смутила.

Стать женой или отказаться…

Как будто возможны какие-то варианты!

Естественно…

«Да», - подняла она снова свой планшет.

По экрану пробежали буквы:

«В честь этого священного брака, обменяйтесь кольцами».

Взгляд Эми полыхнул удивлением. Как это возможно?

В кадре появился Змей. В тёмно-синем костюме с серебристой искрой. Точной копией того, который однажды для него выбрала Эммануэль. Выбрала просто на задание и … запретила своему напарнику выходить из отеля в этом костюме. Потому что такую красоту, такого роскошного мужчину в таком вот … виде, имеет право видеть только она одна.

Змей посмеялся. Тогда, прижав Эми к стене своим телом, опираясь �