ЛФР || Угроза из-за горизонта
Глава 1. Профессор Борисова
Комнатушка-клетушка была маленькой-премаленькой. Даром, что расположенной рядом с лабораторным блоком, куда «ссылали» на первичную практику всех новоприбывших.
«Профессор» Борисова, что очевидно тоже была такой новоприбывшей, что ещё более естественно и логично было – так это то, что никакого возмущения по этому поводу новоприбывшая не испытывала. Ни в том плане, что почти весь день продержали в кабинете, заставив заполнять гору анкет, ни в том, что ей не поверили, что это её самое что ни на есть настоящее учёное звание. Ни в том, что не поверили в наличие исследований и должных навыков. Положенным, между прочим, согласно регламенту Международной ассоциации джа-ученых. Джа – от джампер. Название, конечно, было спорным, но, как ни удивительно, взяло и прижилось!
А предлагали многое: телепортации, перемещений, смещений, векторных сдвигов и так далее, так далее, так далее. Кто во что горазд!
Само явление «джампа» - мгновенного переноса живого или неживого предмета сквозь пространство, долгое время было без общепринятого названия. Но постепенно всё улеглось, утряслось, подвелось под научную первичную базу, и ассоциация учёных занялась частностями.
Убрав длинные пряди с лица, хозяйка маленькой комнаты пощекотала за ухом подкравшуюся к ней собаку и взглянула на фотографию, остановившуюся в голографической рамке.
«Эммануэль от коллег на долгую память. Будь всегда такой же занозой, чтобы и другим было жить веселее!»
Увидь эту фотографию кто чужой, он испытал бы нешуточное изумление! Потому что девица, явившаяся под светлые очи генерала Рокосовского, на фотографии была определённо в военной форме! А тяжелый армейский лучемёт на её плече явно был не для красивых глазок и не заради красивого кадра.
Впрочем, возможности у посторонних увидеть рамку и её содержимое – не было, хозяйка комнаты позаботилась об этом в первую очередь. Во избежание проблем.
Точно так же, во избежание неприятностей, был выбран внешний вид. Красавица «профессор Борисова» не была расположена к розовому цвету до такой степени, не было это и способом защиты от внешнего мира. Это было простой лакмусовой бумажкой, на что посмотрят в обществе, где ей предстояло пробыть некоторое время: на внешний вид или на содержимое светлой головы.
Ещё недавно оказаться в подобном месте в подобно виде профессор Лонштейн могла бы в одном случае – при операции под прикрытием. Но заявление об увольнении она написала хоть и под давлением обстоятельств, но отдавая себе отчёт в том, что делает. А повод добраться до одного из закрытых космодромом Меко – международной космической организации, был очень прост.
Здесь работали два человека, до которых профессор Борисова очень хотела добраться.
Хотя нет, такая постановка вопроса была по ряду причин в корне неверна. Профессор Борисова была заинтересована исключительно в теории джампа. Но ещё пару месяцев назад её можно было увидеть мельком в узкоспециализированых изданиях или во всех журналах и информационных зарубежных голографических лентах в ротациях, посвящённых развалу Гюрзы – могущественной террористической организации. Вот только представляли красавицу из русского патруля в белом похоронном мундире, как «капитана Лонштейн».
Собственно, Эммануэль Борисова-Лонштейн была сотрудницей русского патруля, теперь бывшей, а в настоящем лишь профессором математических наук в сфере приложения векторного преобразования, проще говоря – джампа. Говоря ещё проще языком исключительно фантастическим – телепортации.
Эми, так называли капитана близкие, оказалась в степях из-за человека, который когда-то был близок с Сатаной, и из-за профессора Дашко, который имел в научных кругах весьма специфическую репутацию по одной причине. Профессор был достаточно неосторожен, чтобы коллеги узнали о том, что он изучает явление временного джампа. Репутация достопочтенного учёного была на этом кардинально подорвана. Но именно она привела Эммануэль сюда, в Двенадцатый корпус Меко.
Если же начать с самого начала, то вернуться пришлось бы во Францию, когда капитан Борисова-Лонштейн, тогда ещё не обладавшая таким званием, училась кататься на роликах класса «агрессив» и свалилась в старую дамбу. Ненароком спася жизнь заложницы там запертой.
Юная графиня Рашель Монтесье стала пропуском для Эммануэль в мир французской аристократии, а также случайной ступенькой к одному чудовищному делу – к делу террористической организации Гюрза.
История там была запутанная, перепутанная, местами совершенно безумная, но в общем итоге, русский патруль под началом чудесного Котика собрал себе в напарники самых разных людей, общим миром навалились, и от Гюрзы не осталось ничего. Вот только в процессе выяснения всех обстоятельств открылся факт существования некоторого человека, который использовал Гюрзу как своих карманных террористов.
Таинственный некто получил кодовое имя Сатана, Эммануэль решила, что она разобралась с личными проблемами в лице одного противного мужчины, который по насмешке судьбы был её напарником, но как оказалось впоследствии – она была неправа.
Вредный Змей не желал пускать Эми в свою жизнь, потому что количество скелетов в его шкафу было мало совместимо с жизнью, и прошлое его догнало. Пока Эммануэль пыталась добраться до Сатаны и хотя бы собрать все данные воедино, азиатская мафиозная группировка Триада пыталась активно развалить русский патруль.
Со счётом два – ноль «матч» между русскими и криминальным миром подошёл к концу. Эми уволилась, Змей, наконец, признал свои чувства, красавица Рашель, опекунство над которой Эммануэль оформила с большим удовольствием, недавно станцевала на своём первом балу…
А от Сатаны пришло письмо.
Естественно, Эми и в голову бы не пришло, что этот человек, всё время прятавшийся так близко от неё, погиб. В конце концов, за время расследования она насчитала как минимум четыре его смерти!
Но получить письмо от него было странно.
К тому же, такое письмо, словно они были добрыми друзьями!
«Здравствуй, Ангелочек.
Я долго думал, хочу ли я тебе написать.
Ведь именно благодаря тебе я лишился всех своих покровителей и теперь вынужден скрываться, в очередной раз поставив точку на всех своих планах. Потом я подумал ещё немного и решил, что не вижу в этом ничего страшного.
В отличие от своего отца, во многом замечательного человека, хотя и действительно с душой дракона, Ли Ван – не дотягивает ни по каким параметрам. Из него никогда не получилось бы достойного правителя всего мира.
Люди сейчас стали скромными, скрытными, слабыми, так что с правителями, даже возможными, большая проблема. Даже и не знаю, к кому обратиться и от кого получить то, что мне надо.
Один из самых лучших вариантов, который только можно представить на текущий момент – это ты, Ангелочек. Не хочешь править миром?
Странно, мне даже не нужно видеть тебя, чтобы знать точно, что сейчас ты скривила нос, совершенно как кошка, и возмущенно бурчишь. Не бурчи. Это был просто вопрос.
Ты откажешь. Все отказывают.
Но есть кое-что более интересное, что я хотел бы с тобой обсудить. И то, о чём я хотел бы тебя предупредить. Ты мне нравишься, Ангелочек, поэтому твои слёзы не то, что я хотел бы увидеть.
Не дай своей протеже войти в мир джампа, иначе тебе придётся её хоронить».
На этом письмо обрывалось.
Сатана не врал, ему было выгоднее говорить правду, а Эми пришлось заняться тем, чем заниматься она не планировала – начать собственное расследование на вольных хлебах.
И для начала ей нужен был корпус Меко и профессор Дашко.
Хочешь познать врага своего – познай силу его и слабость.
С этого Эммануэль решила начать. Познать силу Сатаны, изучить его временной джамп. Должно же было хоть кому-то, что-то известно?
И эти письма…
Сатана написал не одно письмо, а она – отправила ему ответы. На каждое. На каждое бумажное письмо, отправляемое каждый раз с другого конца света! Словно умный враг издевался, говоря о том, что его невозможно поймать, невозможно достать.
Конечно, у таких посланий могло быть ещё какое-то значение, но что-то в это мало верилось.
Взглянув на маленький карманный терминал, Эммануэль спрятала его под подушку. До прохождения проверки службы внутренним контролем все контакты с внешним миром были под запретом. Не то, чтобы очень смущало или раздражало, но рука так и тянулась к приборчику. К тому же защита в корпусе была – кот наплакал! Вот только, профессор Борисова не имела ничего общего по документам с капитаном Лонштейн, и таковой ситуация и должна была оставаться.
Оружия у Эммануэль с собой не было, на гражданке не положено, но никто в корпусе не блокировал джамп, так что по необходимости вооружиться для неё не составило бы труда.
К тому же, ещё были связи, которыми можно было бы воспользоваться в случае чего.
Но всё же самым быстрым способом добраться до профессора – был путь через корпус, а значит надо было хотя бы временно подчиняться правилам.
Погладив белую пушистую болонку, Эми подумала о том, что всё же с количеством стабилизаторов она дала маху.
Потом забралась в кровать, накрылась с головой и мгновенно уснула. Она не была гражданской, кто в таких бы обстоятельствах извертелся бы в ожидании утра. Она не нервничала и не психовала на этапе заполнения бумаг, всё, каждое слово, что она написала, имело соответствующее документальное подтверждение. А то, чего не должно было там быть отображено, писать, очевидно, Эми не стала.
Утро было сонным, двинувшись на закрытую парковую зону выгулять собаку (на территории огромного подземного корпуса были и свои парки), Эммануэль раскланивалась с практикантами и молодыми учёными. Насколько ей было известно со слов прадеда, поднявшего по просьбе шебутной правнучки свои связи, некоторые здесь в блоке «практики» застревали на несколько лет. Только счастливый случай мог позволить перепрыгнуть дальше – в должность личного ассистента и помощника кого-то из учёных. А уже оттуда можно было плавно добраться до отдельного лабораторно-исследовательского блока и уважения как состоявшегося учёного.
Ничего из этого Эммануэль не интересовало. Её стол в кабинете дома был просто засыпан предложениями работы. Другое дело, что она знала точно, что счастливый случай вот-вот последует, и связан он будет с профессором Дашко.
Его личный ассистент, обаятельный молодой мужчина, наконец-то, прорвался сквозь груду своих технических деталей и таки доказал теорему Маунта. Сейчас, Эми знала это совершенно точно, счастливый новоиспечённый учёный собирал вещи. Его ждали во Франции, в университете, посвящённом исследованиям медицинского джампа.
А место личного ассистента профессора Дашко становилось вакантным.
Эммануэль не собиралась его занимать, но собиралась воспользоваться процессом «выборов» специально для того, чтобы задать парочку вопросов. Конечно, не как в опросниках, которыми всегда славилась капитан Лонштейн, но хотя бы немного, чтобы знать, с чего начинать. Что вообще уже известно в сфере временного джампа, пусть даже и в категориях полного доказанного отрицания.
- Мисс! – мужчина в ливрее обслуживающего персонала Меко преградил Эми дорогу, когда она раздумывала, куда свернуть в парке. – Сюда нельзя.
- Нельзя? – удивилась девушка, крепче сжав свою болонку. – Я думала – парк полностью открыт!
- Нет, мисс. Сюда нельзя. Рестрикт-ареа. Запрет.
Русский язык давался лакею тяжело. Девушка пожала плечами и повернулась. Собачка облаяла парня и затихла под мышкой у хозяйки.
Значит, нет никакой ошибки. Парк действительно был ключевым связующим звеном, между разными лабораторными блоками. На карте были белые пятна, и именно по той дорожке, куда Эммануэль хотела пройти, можно было их закрыть.
Новость хорошая – там действительно что-то есть.
Новость плохая – она могла привлечь внимание этим неосторожным появлением.
Следовало ненадолго притихнуть.
И Эми собиралась четко следовать этому правилу.
Вот только служба безопасности двенадцатого корпуса считала иначе.
Вызов к ним поступил сразу же после того, как Эми закончила завтрак и с толстой стопкой электронных папок направлялась в третью лабораторию, которая сейчас пустовала. Насколько она могла прикинуть расклад, учёному нужно было ещё четыре дня. Через два – в Меко собирались устроить «мальчишник» для него, значит, объявление о том, что профессор Дашко ищет ассистента, должно будет появиться в районе следующего понедельника.
СБ Двенадцатого корпуса была одной из самых неповоротливых, поэтому, по расчётам Эми, визу на её документы могли поставить не раньше четверга текущей недели. За день до мальчишника. То есть вместе с визой, профессор Борисова должна была получить и приглашение туда.
А вместо этого – пришел вызов в СБ.
Кабинет, куда провели профессора, был пуст. Стол, стул, закрытое жалюзи окно. Если Эми прикинуло правильно – то окна за ним как раз и не было. Глухой сектор, без окон, сектор СБ. Что-то пошло не так.
Следом пришёл и ответ, что да, действительно, не так. Яркий свет ударил по глазам, болезненной вспышкой, до рези. Под веками зачесалось и слёзы покатились сами собой. Естественно, никого в кабинете не появилось.
Добро пожаловать. Методика не СБ, военная методика допроса. И у этого света имелся ещё один интересный побочный эффект – эффект просвечивания верхних слоёв одежды.
- Между прочим, - сухо заметила Эми, прикрывая глаза рукой, - за такое не бьют по рукам, за такое шаловливые ручки выдёргивают из плеч. Целиком. Так что, или выключайте, или сразу начнём с военных действий. И обвинений в сексуальном домогательстве. И да, не смотрите с таким ужасом. У меня действительно бельё с кружевами и черепами. И если не хотите, чтобы черепами в моей коллекции стали ваши головы – выключайте шарманку.
Свет погас, вместе с ним – практически мгновенно открылась дверь, и в кабинет шагнул мужчина. Высокий, роскошный «самец» с журнальных обложек. Глядя на него, можно было легко потерять голову. Роскошная мускулатура, роскошная внешность, грива пепельных волос, бронзовый загар, белоснежная профессиональная улыбка в тридцать два зуба, ярчайшие зелёные глаза и очаровательная ямочка у губ, напоминающих изгибом лук Купидона. При его виде нормальные женщины экзальтированно визжали, а Эми захотелось застонать и побиться головой об стену.
- Так вот вы какая, профессор Борисова, - дойдя до незанятого стола, мужчина сел на его край, показал на стул Эми. – Прошу, профессор. Садитесь. Разговор нас ждёт долгий и интересный. Не буду спрашивать, откуда вы знаете о просвечивающем свойстве военного лазера, допускаю, что моя бывшая женушка могла вам много интересного рассказать. Но теперь я послушаю вас, я внимательно послушаю, что вы забыли на территории двенадцатого корпуса Меко. Насколько мне известно, вы сейчас занимаетесь каким-то научным исследованием. А раз уж вы здесь, значит в подведомственном мне корпусе что-то неладно.
Эми молчала, лихорадочно прикидывая стратегию поведения.
Мужчину звали Анджей Луговски. Он был военным аудитором, отличным профессионалом своего дела, по человеческим качествам редкой гадостью, хотя точнее было бы сказать другое слово. В студенческие годы из имени «Анджей» появилось «Энджи», кто-то решил, что это созвучно с «Ангелом», и так и повелось. Явление мистера Ангела (внешность располагала) выносило вперёд ногами всех на подведомственном ему объекте: женщины падали в обморок от его красоты, мужчины от ревности, начальство от того, что он творил.
В военных кругах и приближенных к ним куда чаще Анджея называли Джей.
И да, Эми лично с ним не была знакома, за глаза знала очень много интересного. В конце концов, было бы странно не знать первого мужа своей лучшей подруги!
Они были впечатляющей парой – Ангел и леди Дракула.
- Анджей.
- Можно просто Джей, Леда наверняка говорила, что я не переношу ни полное имя, ни его ангельское сокращение. Да вы садитесь, Эммануэль. Стул удобный, без заноз.
- Ага, чтобы вы надо мной нависали. Спасибо. Мне и тут у фальшивого окна, знаете ли, неплохо.
- Какая умная девушка, - ухмыльнулся Анджей, закинув ногу за ногу. – Что вы тут делаете, профессор?
- Могу, Джей, задать тот же самый вопрос вам. Что вы делаете в двенадцатом корпусе? С каких это пор военный аудит приезжает по выездам в такие места?
- С тех пор, как русские патрульщики, идиоты безголовые, сцепились поочередно вначале с Гюрзой, потом с Триадой, - отозвался мужчина равнодушно. – Лучше бы они просто совершили дружно массовое самоубийство, чем творить такую… бред. – В последний момент Джей вспомнил, что разговаривает всё же с дамой и заменил грубое окончание фразы на более вежливое и спокойное. – Теперь военный аудит не только по патрулям отправили, но ещё и по полицейским отделам, и по корпусам Меко. Не самое приятное занятие.
- И услышав знакомую фамилию, вы решили, что надо развлечься и отвести душу?
- Точно! – отозвался Анджей радостно. – Вы же не будете возражать?
- Буду. У меня есть планы и нет желания тратить своё время на заигравшихся мальчишек, которым давно пора высунуть нос из песочницы и повзрослеть, - мило улыбнулась Эми. – Глядя на вас, могу сказать, что Леда была права. После вашего развода прошло уже сколько? Четыре года? А вы до сих пор не повзрослели.
- Милая, - встав со стола, Анджей дошёл до окна вразвалочку, наклонился, разглядывая профессора. – Ты за базаром следи. Если захочу, то я твою карьеру тут и похороню. Поняла меня? Не знаю уж, за какие заслуги тебя в этот корпус впихнули. Перед кем ты так активно раздвигала свои хорошенькие ножки. Но здесь это не пройдёт.
Желание врезать в эту смазливую рожу было очень велико, но Эми сдержалась. Почтенные профессора не распускают руки. И даже ноги. Особенно ноги! Хотя и стоял этот «мистер Ангел» на диво удобно для болевого приёма.
- Завидно? – улыбнулась Эми нежно. – Не перед кем было в своё время раздвинуть ноги и пришлось подниматься самостоятельно? Сочувствую. Очень сочувствую. А теперь убери от меня свою рожу, воняющую перегаром. И сообщи по пунктам, какие проблемы с моими документами. В противном случае, к обвинению в домогательствах, я добавлю оскорбление личности словом и делом.
Джей застыл на середине движения.
Эммануэль улыбалась, только глаза оставались ледяными. Сносить молча оскорбление? Нет уж. Профессор Борисова никогда не позволяла себя оскорблять и оставаться потом безнаказанными.
- Итак, - повторила она почти весело. – Мы работаем? Или вы дальше пытаетесь потешить своё самолюбие и тщеславие за мой счёт, Анджей?
Так и хотелось, так и подмывало добавить «мистер Ангел», но это было бы на диво неосмотрительным решением.
- Я проверю каждую твою бумажку, каждую строку, и если хоть где-то я найду хоть какую-то подозрительную деталечку, хоть что-то будет необъяснимо, ты вылетишь отсюда быстрее, чем успеешь мяукнуть, поняла?
Эми молча смотрела и улыбалась, зная, что её улыбка бесит этого мужчину сейчас больше всего на свете. К тому же, вот что-то, а мяукать она не умела. Нападала всегда мгновенно, отрывая от жертвы громадные куски. Как там её назвала одна девчонка из предыдущего дела? Белой акулой. Вот!
- Полагаю, что мы договорились, - вежливо согласилась Эммануэль. – Вы качественно выполняете свою работу, я соблюдаю регламент двенадцатого корпуса. У вас сейчас есть ко мне какие-то вопросы, Анджей? Или я могу продолжить следование своим планам?
- Где вы будете? – процедил мужчина сквозь зубы.
- На ближайшие несколько дней, пока мне не дадут допуск, я буду в третьей лаборатории.
Повернувшись на каблуках форменных сапог, Анджей выскочил за дверь. Эми проводила его недоуменным взглядом, собрала папки и двинулась в сторону лабораторного корпуса. Да, конечно. Она знала, зачем с такой скоростью аудитор метнулся прочь – чтобы расставить жучки по всей лаборатории.
Но профессор Борисова действительно собиралась заниматься тем, что делают в лабораториях, исследовать. Раз уж так получилось, что она оказалась в месте, где всё создано для того, чтобы заниматься наукой, не просто «можно», нужно было поддаться одной из своих самых больших слабостей в жизни.
Помимо науки в их числе значились как живые люди, так и определённые хобби. Профессор Борисова не представляла свою жизнь без джампа, роликов класса «агрессив», компьютеров… И людей… любимого прадеда, любимой подруги Леды, любимой воспитанницы Рашель, ставшей практически младшей сестрой, и любимого мужчины Змея. Конечно, Змей это было всего лишь прозвище, прозвище бесстрашного и пугающего начальника русского патруля. Но называть его Рюичи Эми до сих пор не привыкла. Да и он сам, говоря откровенно, совершенно отвык от собственного имени.
Про их отношения можно было написать дамский роман, но при этом не передать и десятой доли того, что между ними было, и чего между ними никогда не было.
И всё равно успех был бы обеспечен: спасение прекрасной заложницы из плена, поцелуи украдкой, отношения на работе, снова спасение, мимолётная ласка и удивительно нежная забота, ревность и соперница. Целый «букет».
К сожалению, же даже нельзя сказать, что не заболеваний! Потому что это была уже не любовь, со стороны Эми, это была болезнь. Она болела этим гадом чешуйчатым так, как не болела никогда ни по кому другому. С первого взгляда, с первого появления в патруле, когда его несчастного назначили её наставником, а потом и напарником, и до самого конца.
Подозревала здраво Эммануэль, что это та самая любовь, которая до гробовой доски, и теперь у неё был шанс до неё добраться, до естественной смерти, в смысле, а не быть убитой где-то в перестрелке или когда у кого-то окончательно сдадут нервы из-за «капитана Лонштейн». Прецеденты были.
И сейчас ей так безумно хотелось услышать его голос. Позвонить, поговорить, рассказать о чём угодно, спросить, как он сам, как Рашель, как дела в патруле, но…
У профессора Борисовой было дело, а фамильное упрямство прадеда воплотилось в правнучке в полной мере. Поэтому как бы ни было сложно, как бы ни было тяжело, она не собиралась сворачивать с пути.
В конце концов, раз уж он здесь, должна же она получить ту информацию, которую хочется?!
Ну, и немного исследований провести тоже. Перед преподаванием в академии джампа нужно было успеть проверить пару теорем и изучить одно интересное частное приложение. Чтобы было чем запугивать и заинтересовывать студентов!
Профессор Борисова шла по коридору с мечтательной улыбкой. Вокруг неё в воздухе уже порхали голографические символы, пока она выбирала, с чего начнёт. И это было настолько обыденным явлением в двенадцатом корпусе, что никто и не обращал внимания.
Обычно.
Потому что сейчас с профессора сразу несколько человек не сводили взглядов. Были взгляды и обрадованные, были испуганные, были непонимающие. А один взгляд, если бы только Эми его уловила, обжёг бы её дикой, неприкрытой, ярой ненавистью.
Но в голове у Эммануэль были цифры, векторы и формулы, и посторонние взгляды остались просто взглядами, а один путь, по которому можно было пойти, взял и просто закрылся.
Мир продолжал меняться.