Своего непосредственного, хоть и временного начальника, Эммануэль нашла в Меко. Роман Андреевич, сидя в удобном кресле у окна, перелистывал толстый талмуд и, судя по его взгляду, абсолютно не планировал увидеть свою коллегу. И не просто «не планировал», ему не понравилось её явление.

- Я буквально на минуточку, - натянула фальшивую улыбку Эммануэль, только глаза смотрели так, как умела она одна. В лицо профессору Дашко смотрела голодная бездна холодных глаз акулы. Мужчине на мгновение захотелось пошутить про то, что такой взгляд пугает, но слова застряли в горле, потому что, действительно, пугало! И этот взгляд, и то, какая злоба за ним была спрятана!

- Эммануэль …

- Профессор, я очень хочу верить в то, что … то, что я сейчас сделаю, будет иметь смысл. Для дальнейшего или настоящего – неважно. Но мне правда хочется… считайте, что верить в чудо.

- Эмману…

- Сейчас, пока я буду гримироваться, мне нужно, чтобы вы рассказали о своей дочери всё, что сможете. Её привычки, хобби, мимика, слова, склад ума, речи – всё. Не упуская из вида ни одной детали. Вашу дочь перехватят по дороге, но … придётся постараться сделать так, чтобы хотя бы в первом приближении я была похожа на неё. Вам понятно?

- Слушайте, - Роман Андреевич сердитым жестом сдёрнул очки. – Хватит вмешиваться в чужую жизнь! Вы сказали, что ваша работа на патруль закончена, что вы – всего лишь ассистент научный. Так ассистируйте! И не лезьте куда вас не просят! Успокойтесь уже! А то ваш…

- Я так и сделаю. Я буду ассистировать. Но сейчас у вас два варианта, профессор, или заткнуться и делать то, что я скажу. Или потом хоронить свою дочь, зная, что она умирала очень долго и очень мучительно, чтобы вы сделали то, что от вас потребуют. Вы не выбираете между тем делать, как я скажу, или не делать. Вы сейчас выбираете будет жить ваша дочь или не будет. И, заметьте, чем больше времени вы сейчас тратите на мучительные размышления сомневаться или нет – тем меньше времени у неё остаётся. И, пожалуйста, - начала сердиться уже Эммануэль, - оставьте соплежуйство для другого раза? У меня нет времени на то, чтобы слушать ваши вопросы о том, почему я это делаю, почему это не сделает кто-то другой. Некому. Некогда. Незачем! Мне тоже незачем и некогда, но я могу это сделать и делаю. Так что хватит уже дразнить голодных акул. Отвечайте.

Конечно, Дашко мог бы возразить, что на голодную акулу очаровательная молодая женщина перед ним не тянет. Что, в конце концов, он ей не верит, не доверяет, да и почему он вообще должен слушать кого-то!

Вот только в душе сидел червячок сомнения.

Он никому не говорил о том, что у него есть ребёнок. Вообще никому. Ни коллеги, ни даже друзья не знали. Он отдал девочку из-за семейной трагедии на усыновление в семью близкого друга, а потом, когда она всё узнала, начал с ней встречаться. Время от времени, не очень часто, чтобы не привлечь внимание. Чтобы не навредить.

А тут такая уверенность, что дочь. Что… дочь. У него. Его дочь.

Вне всяких сомнений.

Сердце закололо.

Не может быть. Этого просто не могло быть. Не должно было! Не могло!!!

Но то, что «не должно было», не значило, что это действительно не произойдёт, не начнёт происходить. Никто не должен был найти его малышку, но…

Задавать вопросы? Терять время…

Да, уверенность – это хорошо. Но стоила ли его уверенность опасности для его малышки?! Нет! Нет. Определённо, нет. Ни в коем разе. Ему просто нужна была его девочка. В безопасности.

- Её зовут Марина. Она у меня… - профессор улыбнулся жалко-вымученно, через силу.

И Эммануэль ощутила слабое подобие сочувствия и сожаления, что ей пришлось немного надломать этого человека. В другое время и другое место, по другому вопросу – его принципы позволили бы ему стоять на своём до конца, до победы. Но не здесь и не сейчас.

- Я знаю, - тихо сказала она. – Я знаю, как её зовут, её рост, вес, её физические параметры, с кем она встречается, какую марку одежды носит и какой косметикой пользуется. Я знаю о её здоровье больше, чем вы, Роман Андреевич. Поэтому… Я понимаю, что вам нужно настроиться, но поймите и вы, но на это сейчас нет времени. Ни у меня, ни у вас, ни у неё. Мелочи - важнее. Мне нужны не только крупные штрихи её характера и поведения, но и те мелочи, которые хранятся в вашей памяти. Которые для вас неотъемлемая часть Марины. Её добрая улыбка, её забота, её твёрдый волевой стержень. Её слова. То, как она ведёт дело, то, что она держит в голове тысячи мелочей разом и готова работать над ними снова и снова. Мне нужно всё. Каждый штрих, который можете знать только вы. А, да, не беспокойтесь. Ваших друзей и тех, кого она называла и называет своими «родителями», уже эвакуировали, - Эми поправила волосы. – Роман Андреевич?

- Откуда вы…

Эммануэль демонстративно посмотрела на часы.

Она не хотела торопить мужчину, правда. Но три минуты порой это так мало… И сейчас надо было получить из него как можно больше. Хотя бы столько, чтобы можно было заменить одну молодую женщину, которая не должна прийти сама на такое ожидаемое свидание…

…Каждый раз Роман Андреевич выбирал для встречи с дочерью места в разных уголках Земли. Она всегда мечтала объездить весь мир, но здоровье не позволяло. Даже джамп отбирал у неё очень много сил. Поэтому сценарий их встреч был одинаков: к ней приходил высокий «проводник» с опознавательным букетом и переправлял в нужное место. Обратно её возвращал он же.

В этот раз опознавательным знаком была орхидея: ярко-алая, словно на драгоценных сколах крупного рубина играли тёмные капли крови. Их местом встречи была терраса с видом на Заброшенный город Теотиуакан.

Профессору Дашко нравилось, как меняется взгляд его дочери, как она смеётся, когда он рассказывает ей что-то интересное, как доверчиво жмурится, как котёнок, когда он протягивает ей коробочку с сувениром из очередной страны.

И он рад был бы встречаться с ней почаще, показать ей лично все самые интересные и яркие места мира, но…

Джамп.

Джамп привёл к тому, что обычные средства передвижения стали не просто данью моде или развлечениями очень богатых пижонов. Это были зачастую средства ещё и очень-очень недоступные для простых смертных.

А ещё мало кто знал, что джамп сам по себе тоже требует сил. Не только, чтобы переместиться без векторизатора, но и даже на то, чтобы быть пассажиром при перемещении. Марина могла без вреда для собственного здоровья пользоваться на дальние расстояния векторизатором только раз в квартал. И именно раз в квартал Роман Андреевич назначал встречу с прекрасной дочерью.

Естественно, и речи быть не могло о том, чтобы она назвала его «папа». У неё была другая семья. Женщина, которую она называла «мама», и в её руках она пряталась от всех бед, горечи и разочарования. И совсем другого мужчину она называла «папой». Именно к нему она приходила за защитой и поддержкой.

Именно эти люди были для неё семьёй и так должно было оставаться и впредь. Этих людей будут называть её дети «бабушка» и «дедушка»…

Но он, как мальчишка, был бесконечно рад тому, что она называла его не Роман Андреевич, а «дядя Рома».

Для всех наблюдателей, даже если возникни таковые, он был другом семьи, даже не крёстным отцом!

Конечно, злые языки могли наговорить многое. Но они могли многое и вне зависимости от реальности, так что он даже не обращал на это внимания.

Марина смеялась, что даже не слышит ничего такого, что могло бы ранить, разочаровать, обидеть.

Он верил, что это правда.

Но иногда ему казалось, что что-то в происходящем не совсем правильно.

Но ощущение проходило, а уточнить у кого-то, кто мог бы его просветить… Таких людей, которые объединяли бы его жизнь и жизнь Марины – у Романа Андреевича просто не было.

Он первым прибыл в ресторанчик у Затерянного города. Заказал то, что она очень любит, и ждал, ждал…

Она опоздала. Впервые опоздала. Её не было ни через пять минут, ни через десять от назначенного времени. Она появилась только через полчаса. Когда он уже устал ждать. Когда передумал всё самое страшное. Всё самое пугающее…

Как обычно, сияющая внутренним светом. Едва уловимо подкрашенные ресницы, тронутые блеском губы. В каком-то незнакомом платье, но с такими привычными кожаными браслетами с хрустальными бусинками.

И этот её студенческий рюкзачок через плечо. И с небольшой проплешинкой плюшевая игрушка.

- Марина! – подскочил Роман Андреевич. – Ты задержалась?

- Дядя Рома! – девушка пыталась отдышаться, потрясла головой. – Ой, дядя Рома, тут такое случилось! Вы не поверите! – милое лицо Марины осветилось ясной улыбкой, и на левой щеке заиграла милая ямочка. – Представляете, у нас начальник решил, что свадьба – самое хорошее начало пятницы! В результате, меня задержали. И… от меня пахнет шампанским! – возмутилась она непосредственно и расцвела снова в улыбке. – Я так соскучилась, так соскучилась!

- Прошу, проходи, Марина, - Роман Андреевич отставил стул для девушки, и она с удовольствием устроилась за столом, по совершенно давней и детской привычке кинула рюкзак на соседний стул.

- А мы?

- Мексика. Запретный и вместе с тем Затерянный город. Мы как-то с тобой уже разговаривали об этом месте и его пирамидах.

- Дядь Ром, ну, я помню! Вот чего ты!

- Марина…

- Где моё мороженое?! – сморщила девушка нос.

Роман Андреевич растерялся и тут же засмеялся.

Нет, определённо его дочка – это что-то с чем-то. И она здесь – такая юная, такая хрупкая.

Ничего удивительного, что…

Некий червячок сомнения всё ещё точил мужчину изнутри. Но всё было в полном порядке, и профессор Дашко просто выбросил из головы то, что ему пыталась объяснить его молодая и беспокойная коллега.

Придумала. Романтичная глупая девчонка. Ушли её, видимо, с работы, вот она и ищет заговоры везде, где придётся.

Роман Андреевич не следил за политикой, он даже далеко не всегда был в курсе последних новостей. Конечно, что-то о случившемся он знал, но ровно столько, сколько на него в порядке дежурных сплетней вываливали коллеги.

Так что правды во всех этих россказнях не было и быть не могло.

Так и получилось, что история, которая будоражила умы граждан, выйдя на поверхность едва ли своим краешком, прошла мимо него самого.

А уж присутствие дочери заставляло Романа Андреевича напрочь терять связь с реальностью.

Он готов был на всё, чтобы она не чувствовала себя в его обществе некомфортно, хотя бывало, что он перебарщивал.

Обычно с Мариной они проводили от силы пару часов вместе. Девушка торопилась, то на занятия, то на подработку, то в бассейн, то ещё куда-то. Поэтому профессор даже не удивился, когда меньше чем через полтора часа Марина начала уже собираться.

Каждый раз звучало, что в этот раз у неё не получилось задержаться на подольше, но уж в следующий раз обязательно! Обязательно получится!

Роман Андреевич не обольщался. В следующий раз всё будет точно так же. Она проведёт с ним всего пару часов и отправится по своим делам. Этого ничто не могло изменить, и таковой ситуация и должна была оставаться.

Профессор даже успел придумать, куда отправиться в следующий раз, когда привычный сценарий их встреч покатился под откос. Медленно, страшно и неизбежно…

К столу принесли счёт. Оплатив его, Роман Андреевич принялся за кофе с малиной, пока Марина лакомилась фруктовым десертом и жмурилась от неприкрытого удовольствия.

И казалось, что сейчас вот-вот в дверь войдёт молодой человек, который сопровождал девушку сюда и вернёт её обратно, когда к столу мужчины и девушки подсели двое незнакомцев.

Женщина одним своим видом источала соблазн, ходящее воплощение голодного секса, алчного до жизни. Мужчина был… тем, кого даже самый недалёкий профан однозначно охарактеризовал бы как «убийца».

Этот мужчина сел слева от задрожавшей Маринки.

Женщина удобно обхватила за шею Романа Андреевича. Вроде невинно.

Но такая женщина… Любой, кто натыкался на неё взглядом, сглатывал и торопливо отводил глаза в сторону. Разрез алого платья на спине красотки уходил далеко ниже талии.

И словно этого ей было мало – декоративная цепочка, удерживающая платье на месте, цепочка с хрустальной блестящей капелькой скользила по загорелой спине и качалась там, где смыкались крепкие ягодицы. Белья на женщине не было вообще…

- Мы не знакомы, - Роман Андреевич попытался скинуть руки нахалки со своей шеи. – Не могли бы вы…

- Тише, котик, тише, - между пальцев женщины скользнуло что-то тоненькое, холодное, гладкое. Профессор не мог видеть то, что сейчас жадно присасывалось к его шее. Он видел только испуганно расширенные глазищи Марины и узкий тюбик пневматического шприца без иголки, присасывающийся сейчас к её шее.

Сознание поблекло, но не отключилось окончательно.

Профессор Дашко всё видел, всё слышал, но он не мог позвать на помощь, не мог самовольно пошевелить какой-то частью тела. Но самым страшным было то, что при всём при этом он послушной марионеткой выполнял абсолютно всё, что ему нашёптывала на ухо женщина. И тем, от чего волосы вставали дыбом, было то, что уводили из мексиканского ресторана не только его самого, но и его дочь!!!

Сознание милостиво оставило Романа Андреевича в микроавтобусе, сразу же после того, как туда уложили Марину и заботливо пристегнули, чтобы девушка никуда не делась.

И Роман Андреевич так и не понял, что именно он услышал в разговоре этих двоих…

- Не матерись. Ещё и на языке, который я не понимаю, - велел «убийца» «красотке».

- Надо было своевременно учить другие языки, - ничуть не обиделась на несколько странное требование напарница женщина. – А теперь, если не понимаешь, или молчи в тряпочку, или заведи себе симбионта-переводчика.

- Иди ты, - процедил сквозь зубы мужчина. – И вообще, ты же говорила, что эта стерва будет на месте!

- Ну, а её не было, - не смутилась красотка. – Ты помнишь хотя бы, кто она?

- Не нагнетай. Просто девка. Интуиция у неё точно от дьявола, а мозги как компьютер. Но тебя же послушать, она – идеал. Ты бы хоть, не знаю, в своих описаниях этой девицы придерживалась манеры реализма. Не думаешь, Пан, что это было бы лучше?

Названная «Пан», хотя точнее – Пантера, лениво пожала плечами:

- Если ты думаешь, что я её переоцениваю или каким бы то ни было образом перехваливаю, то ты не дятел, ты – жираф!

- Слышь, кошка драная! Я вообще-то тоже кошачий!

- Ага, слоупок, - засмеялась Пантера. – Не бери в голову, Манульчик. Но если ты хочешь не только найти, но и каким-то чудом схватить профессора Борисову, пока не поздно включай голову и запоминай. В моих словах нет ни капли преувеличения. Не расстанешься со своим «она определённо не такая крутая», она тебя и похоронит. Эта умеет, сможет и захочет.

- Кошка, - Манул взгромоздился на соседнее с водительским сидение, Пантера гибко устроилась за рулём. – А она чё и правда так опасна?

- Она хуже.

- И она твоя подруга же?

- Окстись, - Пантера смеющимся взглядом смерила напарника с головы до ног. – Не уверена, что такой недалёкий тип, как ты, сможет понять. Но на самом деле я просто её хочу.

- А ты чё… - глупо переспросил мужчина, - не по правильной стезе что ли пошла?

- Как посмотреть, как посмотреть, - Пантера плавно перевела рычаги скорости, настраивая свою любимую техническую игрушку. Туда, куда они направились, прыгнуть простым «джампом» было невозможно. – Может быть, моя стезя как раз и правильная. И вообще, Манул, не суй в это свой нос. Мне уже босс сообщил, что моя одержимость этой деткой может плохо окончиться, потому меня и не отправили за ней, а отправили тебя. Хотя, как по мне, для её поимки нужна очень хорошая наживка, но из тех, которые нельзя убить ненароком. Не хочу, чтобы по моей вине начался какой-нибудь добрый и милый апокалипсис.

- Что?! – ещё более озадачился Манул. - … Апокалипсис?

- Конец света, дурашка, - протянув руку, Пантера взъерошила ему волосы, одним взмахом руки полностью сломав облик убийцы и оставив очень пушистого, очень растерянного и ленивого котяру. – Когда дело заходит о близких, бывшая капитан Лонштейн может наделать таких бед!

- Но нам надо поймать… профессора Борисову!

- Я про неё и говорю. Вот в чём главное удобство двойной фамилии! В одном месте тебя знают, как профессора Борисову, в другом месте, как капитана Лонштейн, а то, что это один человек, знают только считанные единицы … из оставшихся в живых.

Окончание фразы было произнесено так мирно и так буднично, что Манул даже не осознал, что конкретно было сказано, а вот когда дошло… невольно мурашки прошлись по всей спине под Марш валькирий.

- Ну, если она так опасна, почему её до сих пор не убили?

- Потому что защищают её надёжнее, чем… - Пантера махнула рукой. – Слушай, мой тебе совет, не играйся с наживками и заложниками. Не надо. Не играйся с дальнобойным оружием – это не поможет. Не пытайся поймать её в ловушку джампа, она посмеётся, зато ты можешь оказаться в самом что ни на есть неприятном положении – например, где-нибудь посреди океана. Не расставайся никогда с маячками, которые посылают сигнал SOS, где бы ты ни был.

- Пан, - Манул потряс головой. – Не смеши меня. Ты описываешь какого-то монстра. Да её бы давно убили, если она настолько опасна!

- Не получалось. Старались очень. Но… когда преследователи из лучшей когорты убийц исчезают, а цель как ни в чём не бывало резвой козочкой прыгает по своим делам… Это страшно. Это пугает. А ещё нешуточно деморализует.

- Теперь столько не поживёт, теперь она не сотрудница русского патруля.

По губам Пантеры скользнула злющая усмешка.

- Дурашка ты мой. Эммануэль Лонштейн из тех женщин, кому очень идёт белый цвет. И если на службе она его старалась избегать, то теперь, когда она свободна как птица…

Если бы мог – мужчина попятился. Он очень хорошо понял, на что намекала напарница. «Похоронный» фирменный китель сотрудников патруля, в котором они выносили смертные приговоры, был кипельно-белого цвета…

- Нагнетаешь… - неуверенно пробормотал он.

- Как пожелаешь, - промурлыкала Пантера, запуская разогрев гравитационных двигателей.

Её микромодель Космо-R6, усовершенствованная и доведённая до ума лучшими техниками последнего десятилетия, могла многое: ездить по бездорожью, летать на магнитно-индукционной тяге примерно в паре десятков метров от земли и даже подниматься в стратосферу. Туда, где располагались станции для запуска микрошаттлов, чтобы доставить людей на орбиту – в исследовательские станции орбитального круга или же на орбитальную космическую станцию для совершения уже космического дальнего путешествия. На Луну – в научные корпуса, на Марс и Венеру – в исследовательские корпуса и даже на Глизессу (Глизе 667Сс) в созвездие Скорпиона – в корпус терраформирования.

Так далеко боевой двойке из известной кошачьей группы путешествовать было совсем-совсем не надо. Им надо было поближе.

Всего лишь на Луну.

Пленники проснуться не должны были.

Манул, боящийся одновременно высоты и темноты, сжался на своём сидении, повторяя громко методику разборки одного из лучевых пулемётов последней модели, которые поставили на вооружение в их отряд пару месяцев назад. И общий язык с которым нашёл пока только он.

Остальные члены отряда просто смотрели на «это», теряли дар речи, затем спадали с лица и аккуратно-аккуратно растворялись где-нибудь в тенетах базы шустрыми, хотя и прибитыми тараканами. Пулемёт нешуточно пугал своим весом, внешним видом и разрушительной мощью. Установи такой вниз – на одну из моделей гравилёта, с возможностью подключения внешних энергоёмких устройств, и одной такой боевой единицы будет достаточно, чтобы сравнять с поверхностью земли немалый город.

Если хватит энергии. Но, к счастью, поскольку развитие наземного и стратосферного транспорта было очень узким направлением, ни одна машина на текущий момент не могла выдать достаточное количество энергии, чтобы хватило на длительную работу этого пулемёта.

Эта модель была последним доводом королей.

Она хорошо работала в космосе, на тех станциях на плазменных реакторах энергии было предостаточно. Но сам пулемёт там был бесполезен.

На земле же он мог стать весомым поводом для побега. Если были под боком как минимум ещё парочка гравилетов. Пару – на то, чтобы запитать пулемёт, пару на то, чтобы сбежать.

Учёные говорили, что они обязательно всё исправят и придумают модель, которая не будет требовать такого количества энергозатрат. Но даже Манулу было очевидно, что новая модель даже отдалённо не будет сопоставима по мощности с текущей.

Впрочем, он не жаловался.

А длиннющая схема по разборке, сборке и, самое сложное, приведению к боеготовности и последующей наладке для выстрела – была именно тем, что нужно было, чтобы не думать, не думать, не смотреть по сторонам. Вокруг было слишком много страшного!!!

Пантера только раз бросила на него взгляд и постаралась спрятать улыбку в уголках губ. Сколько не предлагали они Манулу путешествовать в такие моменты в отключке, он никогда не соглашался. Ну, как же, он же кот! Он должен бояться воды (плавал, как дельфин), громких звуков (вообще не реагировал), собак (большего собачника среди всего «кошачьего» отряда отыскать было невозможно), но точно не высоты (кошки всегда приземляются на четыре лапы) и не темноты (кошки видят в темноте, так что её по сути для них не существуют).

После каждого такого вывода Манул делал вывод, что в кошачьем отряде он лишний, замыкался в себе и долго хандрил. Слова о том, что люди не кошки – на него абсолютно не действовали.

В кошачьем отряде он был не самым умным, не самым талантливым, не самым разносторонним. Зато он был талантливым убийцей, и интуиция у него была поистине звериная. Возможно, если бы вокруг не увеличивалась бы высота, если бы не приближалась всё быстрее и быстрее стратосфера, своей звериной сутью он бы уловил что что-то не так, но обстоятельства были куда сильнее Манула.

Пантера же не могла оторваться от управления. Поэтому никто из них не оборачивался назад – туда, где без сознания лежал профессор Дашко, и из-под немного приподнятых ресниц заложницы в спину похитителями смотрели абсолютно спокойные рыжие глаза…